Агата Кристи - Загадочное происшествие в Стайлзе Страница 3

– Вы работаете в Тэдминстере, не так ли мисс Мердок?

– Да, замаливаю грехи, – кивнула она.

– Неужели вас заставляют работать насильно? – улыбнувшись, спросил я.

– Ничего подобного, мне самой нравится такое занятие! – с достоинством воскликнула Синтия.

– Одна моя кузина тоже любит ухаживать за больными, – заметил я, – но старшие медицинские сестры наводят на нее настоящий ужас.

– Вам не удалось удивить меня. Видите ли, мистер Гастингс, таковы уж эти медсестры. Их надо принять как данность. Понять их невозможно! Но я, слава богу, не медсестра, мне поручили работу в благотворительной бесплатной аптеке.

– И много ли народу вам уже удалось отравить? – с улыбкой поинтересовался я.

– О, еще как много, – тоже улыбнувшись, ответила она.

– Кстати, Синтия, как вы думаете, – спросила вдруг миссис Инглторп, – сможете ли вы написать для меня кое-какие заметки?

– Разумеется, тетушка Эмили.

Она проворно вскочила с травы, напомнив мне своей поспешностью о ее зависимом положении, забывать о котором миссис Инглторп, при всей своей щедрости, девушке не позволяла.

Затем хозяйка дома обратилась ко мне:

– Джон покажет вам вашу комнату. Ужинаем мы в половине восьмого. С некоторых пор мы отказались от поздних трапез. Леди Тэдминстер, супруга нашего орденоносца… кстати, ее батюшкой был покойный лорд Эбботсберри – также считает ранний ужин более уместным. Мы с ней сошлись во мнении о необходимости введения на время войны режима особой экономии. И поэтому хозяйство у нас теперь на военном положении, ничего не тратится попусту… даже использованную бумагу мы собираем в мешки и отправляем на переработку.

Я выразил всяческое одобрение, и Джон повел меня в дом, где мы поднялись по широкой центральной лестнице, которая после первого пролета разветвлялась на две стороны коридорами, ведущими в правое и левое жилые крылья особняка. Моя комната находилась в левом крыле, ее окна выходили в парк.

Там Джон и оставил меня, а через пару минут я уже увидел в окно, как он медленно прогуливается по лужайке под ручку с Синтией Мэрдок. Тут же до меня донесся раздраженный голос миссис Инглторп, призывавший Синтию. Услышав призыв, девушка сразу побежала обратно к дому. Одновременно из-под кроны тенистого дерева появился какой-то человек и медленно побрел в том же направлении. Этот смуглый мужчина с печальным, чисто выбритым лицом выглядел лет на сорок. Казалось, его гложет тайная мучительная страсть. Проходя мимо, он поднял голову, рассеянно глянув на мое окно, и я узнал его, хотя он сильно изменился за пятнадцать лет, прошедшие с нашей последней встречи. Это был младший брат Джона, Лоуренс Кавендиш. Меня заинтересовало, какие же тайные чувства могли отразиться на его лице.

Но чуть позже я забыл о нем и вернулся к размышлениям о своих собственных заботах.

Вечер прошел в приятной атмосфере; и в ту ночь мне приснилась загадочная красавица, Мэри Кавендиш.

Утро началось с яркого солнечного рассвета, и я исполнился предчувствия каких-то восхитительных встреч.

Я не видел миссис Кавендиш до самого ланча, когда она предложила мне прогуляться, и мы с нею провели в лесу очаровательный день, вернувшись домой около пяти часов.

Когда мы вошли в большой зал, Джон пригласил нас обоих в курительную комнату. И по его встревоженному лицу я сразу понял, что случилось нечто особенное. Мы последовали за ним и, пропустив нас в комнату, он плотно закрыл двери.

– Вы не поверите, Мэри, какая произошла неприятность… Эви крепко повздорила с Альфредом Инглторпом и решила уехать.

– Эви? Уехать?

Джон мрачно кивнул.

– Да… понимаете, она отправилась к матушке и… Ах, вот и сама Эви.

Вошла мисс Говард. Плотно поджав губы, она сжимала в руке небольшой чемодан. Вид у нее был взволнованный, решительный и слегка обиженный.

– Во всяком случае, – выпалила она, – я высказала все, что думаю!

– Эвелин, дорогая, – воскликнула миссис Кавендиш, – это невероятно!

Мисс Говард кивнула с мрачным видом.

– Более чем вероятно! К сожалению, я высказала Эмили все, что думаю; вряд ли она легко простит меня и забудет мои слова. Хорошо бы, она хоть немного задумалась над ними… Хотя, может, с нее всё как с гуся вода. А я так прямо и сказала: «Эмили, вы уже старая женщина, и глупость старых дур, видно уж, никому не превзойти. Вы пригрели молодого проходимца, он же на двадцать лет моложе вас, и не заблуждайтесь на тот счет, почему он женился на вас. Он женился на ваших деньгах! Ладно, попытайтесь, по крайней мере, ограничить его аппетиты. Знаете, что у фермера Рэйкса появилась смазливая молодая женушка? Так спросите вашего Альфреда, сколько времени он проводит с нею». Она жутко разозлилась. Естественно! А я добавила: «Мне лишь хотелось предостеречь вас, нравится вам то или нет. Этот проходимец скоро прикончит вас в вашей собственной постели, и глазом не моргнет… У такого мерзавца и совести-то ни на грош… Вы можете возражать мне, как вам угодно, да только попомните мои слова. Муженек ваш – отпетый мерзавец!»

– И что она ответила?

Мисс Говард выразительно скривилась и процитировала с глупейшим видом:

– «Милый Альфред! Дражайший Альфред! Отвратительная клевета… наглая ложь… Подлая женщина… так обвинять моего дорогого мужа!» Чем скорее я покину ее дом, тем лучше. Короче, я уезжаю.

– Но не сейчас же?

– Сию минуту!

Мы сидели, ошеломленно глядя на нее. Наконец Джон Кавендиш, сочтя уговоры бесполезными, отправился посмотреть расписание поездов. Его жена последовала за ним, тихо заметив, что миссис Инглторп следовало бы прислушаться к мнению Эви.

Когда она вышла из комнаты, лицо мисс Говард изменилось. Она склонилась ко мне и пылко сказала:

– Мистер Гастингс, по-моему, вы достойны уважения. Могу ли я довериться вам?

Я пребывал в легком замешательстве. Она положила руку мне на плечо и понизила голос до шепота:

– Присмотрите за ней, мистер Гастингс. За моей бедной Эмили. Ее окружает стая акул – вся эта алчная семейка… О, я знаю, о чем говорю. Каждый здесь испытывает свои трудности и пытается выжать из нее деньги. Я защищала ее как могла. Теперь меня убрали с дороги, и они с новой силой начнут дурить ей голову.

– Разумеется, мисс Говард, – откликнулся я, – я сделаю все возможное, хотя уверен, что ситуация не настолько серьезна, просто вы слишком разволновались.

Она прервала меня, выразительно погрозив указательным пальцем.

– Молодой человек, уж поверьте мне. Я прожила в этом мире намного дольше вас. И прошу вас лишь смотреть в оба да держать ухо востро. Тогда вы поймете, о чем я говорила.

В открытое окно донеслось чихание мотора, и мисс Говард встала и направилась к двери. Послышался голос Джона. Взявшись за дверную ручку, мисс Говард обернулась и кивнула мне.

– А главное, мистер Гастингс, не спускайте глаз с этого хитрющего чёрта… с ее муженька!

Времени на дальнейшие разговоры не осталось. Голос мисс Говард затерялся в нестройном хоре протестов и прощальных пожеланий. Чета Инглторп на прощании не появилась.

Когда шум мотора затих вдали, миссис Кавендиш вдруг отделилась от нашей группы и, перейдя через подъездную аллею, направилась по лужайке навстречу высокому бородачу, очевидно, шедшему к нашему дому. Заметно раскрасневшись, она протянула ему руку.

– Кто это? – резко спросил я, интуитивно испытав недоверие к бородатому незнакомцу.

– Доктор Бауэрштайн, – коротко бросил Джон.

– А кто такой доктор Бауэрштайн?

– Он живет в деревне, наслаждается полным покоем, восстанавливается после острого нервного расстройства. Работал в Лондоне, весьма сведущий специалист; говорят, один из крупнейших ныне здравствующих экспертов в области ядовитых веществ.

– И он близко сдружился с Мэри, – не удержавшись, добавила Синтия.

– Давайте пройдемся, Гастингс, – нахмурившись, сменил тему Джон Кавендиш. – Какая ужасная неприятность. Эви, конечно, всегда резко высказывала свое мнение, но во всей Англии вы не найдете более преданного друга, чем Эвелин Говард.

Я углубился вслед за ним в парковую аллею, и мы направились в сторону деревни через лесок, граничивший с поместьем.

На обратном пути, когда мы подходили к воротам усадьбы, нам навстречу попалась симпатичная молодая особа; эта цыганского вида красотка склонила голову и улыбнулась нам.

– Какая прелесть, – со знанием дела заметил я.

– Это миссис Рэйкс, – с непроницаемым видом пояснил Джон.

– Уж не та ли, о которой упоминала мисс Говард…

– Именно та, – с излишней резкостью подтвердил Джон.

При виде этого улыбнувшегося нам прелестного и соблазнительного личика, я вспомнил вдруг убеленную сединами старую даму, властвующую в этом большом особняке, и невольно похолодел от смутного дурного предчувствия. Но предпочел решительно отбросить его.