Сьюзен Льюис - Тайная жизнь Софи Страница 3

Не удивительно.

– Второе сообщение пришло на следующий день, – продолжал Барри. – Девочка написала, что проводит время с друзьями, которых он не знает, и посоветовала прекратить поиски, потому что он никогда не найдет ее.

Представив картину событий, Энди спросила:

– Что же заставило их обратиться в полицию сейчас, а не сразу же после второго сообщения?

– Кажется, они продолжали звонить ей и посылать эсэмэс, надеясь, что в конце концов она уступит и скажет им, где находится. Но этого не произошло. Отец приехал домой вчера вечером, ожидая, что она вернется, как только узнает о его приезде. Но ее по-прежнему нет, и новых сообщений тоже.

Энди на секунду задумалась.

– Они знают точно, когда она пропала? – спросила она.

– Они не могут точно установить время, но думают, что это произошло в воскресенье вечером.

Энди снова посмотрела на часы. Пора было возвращаться к работе, и, словно напоминая об этом, ее босс Теренс Голд – «золотой Терри», как большинство ее коллег называли его, – просунул голову в дверь. Он был импозантным мужчиной со строгим взглядом, который как будто пронизывал человека насквозь, опрокидывая его защитные барьеры, и властным голосом, обладающим достаточной жесткостью, совсем как физический укус. Хотя его понизили в должности до того, как Энди устроилась на работу, она знала об этом, как и все остальные, и никто не считал понижение заслуженным.

– Я получу новые сведения о расследовании по тем кражам? – спросил он, упершись жестким взглядом в Энди.

– Я над этим работаю, – заверила она.

– Тогда в три часа, в моем кабинете.

– А знаешь, ведь он неровно к тебе дышит, – пробормотал Барри после его ухода.

Сделав вид, будто она не слышала, Энди спросила:

– Значит, твою девочку зовут Софи?

Он кивнул.

– Полагаю, в категории насильственных правонарушений это дело получит не более чем среднюю степень риска.

– Верно. Никаких признаков грязной игры или истории семейного насилия, хотя это еще нужно будет проверить.

– Она когда-нибудь убегала раньше?

– Очевидно, не больше чем на несколько часов.

– Что подсказывает тебе интуиция о ее родителях?

Он медленно вдохнул.

– Они кажутся совершенно нормальными, но мне все равно тревожно. Неделя – это долгий срок, и если дело затянется…

– В таком случае оно будет переквалифицировано на высокую степень риска, и тебе понадобится поддержка. Насколько я понимаю, сейчас ты ходишь от двери к двери и расспрашиваешь всех, кто живет по соседству?

– Ясное дело, – он кивнул. – Мне пора возвращаться к работе.

– Я поеду с тобой. – Энди взяла свою сумочку. Барри в замешательстве посмотрел на нее. Зная о его мыслях, она добавила: – И не возражай.

– Но, Энди, с твоим послужным списком…

– Предоставь мне беспокоиться об этом. Все, что от тебя требуется, – еще раз ввести меня в курс дела, пока мы будем идти к автомобилю.

Через двадцать минут Энди сидела за рулем своего «Форд Фокуса», следуя за патрульной машиной Барри через жилой район Уэйверли и направляясь к фургонам кемпинга, сгрудившимся на побережье, словно бестолковая толпа. Как часто случалось, когда движение было медленным, она обозревала окрестности и думала о том, как мир похож на библиотеку. В каждом доме, офисе, магазине, фургоне и автомобиле была дверь, а за этой дверью, во многом так же, как за книжной обложкой, находилась история или даже собрание разных историй. Они могли быть горестными или радостными, неприличными, позорными, шокирующими и просто страшными. Там были загадочные истории, короткие и длинные, невероятные и запутанные, глупые, ужасающие, душераздирающие, а иногда откровенно трагичные.

Как правило – чаще, чем ей бы хотелось, – ей приходилось иметь дело с последними упомянутыми категориями.

Опустив солнцезащитный козырек, когда они повернули на Вермерс-роуд, где возвышались корпуса супермаркетов «Кестерли-он-Си», Энди проигнорировала тот факт, что должна заниматься расследованием серии местных краж, и мысленно вернулась к Софи Монро. Она начала рисовать в воображении радостную картину финала этой картины в истории Софи. Где бы она ни скрывалась, скоро ей будет одиноко; она проголодается, замерзнет, испугается и свяжется с родителями. Они заберут ее оттуда, где она находится, и все ее простят… а если и нет, то по меньшей мере все разбирательства отложатся хоть на какое-то время. Таким был итог, с которым Энди и ее коллеги чаще всего сталкивались, когда речь шла о подростках, убегавших из дома, хотя у Энди был личный и очень болезненный опыт в отношении того, что не все семьи оказываются такими везучими после исчезновения ребенка.

Ее семья определенно не принадлежала к их числу.

Бухта Перримэна, известная здесь как Райская бухта, или просто Бухта, была той частью Кестерли, которую она не посещала с детства, и, судя по окрестным видам по мере их приближения, здесь не произошло больших изменений. В округе появилось еще несколько десятков домов, чаще всего облепленных спутниковыми тарелками, словно причудливой грибницей, или вывесками с надписями вроде «завтрак и ночлег», «дешевый пансион» или «семейный отель с видом на море».

Вид на море, отсюда? Смех, да и только! Это было бы правдой, если вы окажетесь чайкой или пилотом, либо вам придется настроить поиск через Google Earth, но в здешних местах можно считать, что вам повезло, если вы увидите море от пляжа, не говоря уже о целой миле, отделяющей его от побережья.

Свернув направо на кольцевой развязке в Гиддингсе, она держалась за Барри, пока они медленно двигались в потоке машин через заросли кустарников и мелкие рощицы мимо Фишерменс-Армс и Альбертова оврага и наконец погрузились в блестящий, мерцающий, бурлящий хаос прибрежного курорта.

«Ответ Кестерли Лас-Вегасу», – подумала Энди.

Она улыбнулась про себя, охваченная волной ностальгии, которая унесла ее прямо в детство. Хотя она не часто приходила сюда – возможно, четыре или пять раз – и никогда не останавливалась ни в одном из трейлерных парков или кемпингов, неожиданное возвращение к пьянящим летним дням потрясло ее до глубины души. Внезапно с легкостью пришли воспоминания о том, как она, ее сестра Пенни и двоюродный брат Фрэнк тайком выбирались из дедовского дома на мысу и во всю мочь мчали на велосипедах к травянистым дюнам Райской бухты, где бросали велосипеды, ни секунды не задумываясь о возможной краже (такого никогда не случалось). Однажды они были настолько охвачены радостным волнением, что никак не могли решить, куда пойти сначала: в парк развлечений, чтобы покататься на карусели «Осьминог», пострелять уток в тире или пошалить на электрокарах, либо же остаться на пляже и прокатиться взад-вперед на осликах по имени Фред, Флосс или Фрэнк, которые казались им невероятно забавными. Ослик, которого назвали в честь Фрэнка! Но самой большой радостью был поиск новых друзей в парке аттракционов, куда приезжали родители со всей страны. Как они завидовали детям, которые могли провести целых две недели на кемпинге в трейлерных фургонах!

Когда Энди проехала первый поворот и миновала старую лачугу под названием «Сочные пряные ребрышки», по соседству с которой располагались поле для мини-гольфа и многолюдное кафе, ее воспоминания стали настолько яркими, что она практически ощущала вкус сахарной ваты и глазированных яблок из былых времен и даже услышала болтовню Панча и Джуди. Она определенно чувствовала запах жареной рыбы с картошкой и слышала переливы музыки, дополненные криками, звоном колокольчиков, гудками и смехом. С открытой дверью воспоминаний все это казалось таким же волнующим, как и двадцать пять лет назад.

Как она могла прожить в Кестерли больше года и ни разу не приехать сюда? Энди знала, что ее дети сюда наведываются – возможно, чаще, чем рассказывают ей, – но, хотя сама она почти ежедневно проезжала мимо этого места, обычно через кольцевую дорогу по пути к скандально известному жилому району Темпл-Филдз или к автостраде, если цель поездки находилась далеко за городом, как ни странно, до сих пор у нее не было повода заехать сюда.

«Правда, было бы здорово все время жить здесь?» – спрашивал Фрэнк во время их детских вылазок, когда они помогали своим новым друзьям тащить огромные ведра с водой для мытья или готовки к жилым фургонам. Если шел дождь, они играли в снап[1], «пиковую даму» или в «ложечки», разлегшись на уютных диванах в каком-нибудь летнем домике, или же шли посмотреть на фокусника, глотателя огня или клоуна с забавными собачками в один из развлекательных центров. (Как выяснилось, бабушка с дедушкой всегда знали, где они находятся; поскольку тогда мир был совсем другим, они доверяли владельцам ларьков и палаток, работникам парков и разным другим взрослым, которые присматривали за юными искателями приключений.)

Было трудно представить, что в наши дни маленьким детям могут предоставить такую свободу. В сущности, Энди и не пыталась это сделать, принимая во внимание количество хищников, рыскавших вокруг. Впрочем, насколько ей было известно, в Райской бухте еще ни разу не происходило никаких серьезных происшествий, связанных с детьми.