Мрачный залив - Кейн Рейчел Страница 3

– Наверное, действительно виновата Ви, – говорю я. – Без нее Ланни не стала бы так рисковать.

– Посмотри в зеркало и скажи мне, откуда у твоей дочери генетическая склонность к риску.

– Что ж, Ви поощряет эту склонность.

– Я не считаю, будто то, чем они занимаются, безопасно, но, по крайней мере, мы знаем, что Ви умеет выживать. И ради того, чтобы защитить Ланни, она будет драться, как сотня демонов. Ты это знаешь. В конце концов тебе придется позволить Ланни жить так, как хочет сама Ланни.

Придется. И это просто ад.

Я отстукиваю по двери Коннора условный сигнал «все чисто», потом мы с Сэмом устраиваемся на кушетке в гостиной. Я скорее чувствую, чем слышу его протяжный вздох.

– Девчонки, – произносит он. – Боже, я люблю их, но в то же время понятия не имею, что делать в таких вот случаях. Это ужасно глупо, да?

– Нормально, – отвечаю я и прижимаюсь к нему; он меня обнимает. – В таком возрасте с девочками трудно. Уже жалеешь, что подписал бумаги?

– Ничуть. Ни на секунду. – Он отводит волосы с моего лба – несколько лет назад я отпрянула бы от этого нежного прикосновения, но теперь оно меня успокаивает. – Ты в ее возрасте была такой же трудной?

Я невольно усмехаюсь. Горько.

– Я была хорошей послушной девочкой со строгими воцерковленными родителями. У меня даже не было голубых джинсов. Никакой выпивки, никаких наркотиков, никаких мальчиков, никаких клубов.

Я влетела в совершеннолетие – или, точнее, совершеннолетие обрушилось на меня – словно под случайный автобус. Я была совершенно не готова к агрессивному шарму властного мужчины, который был несколькими годами старше и который выбрал меня так же, как лев выбирает самую медлительную газель в стаде. Мэлвин Ройял был, по мнению моих родителей, идеальным женихом. Он великолепно сыграл эту роль, поскольку точно знал, чего хочет: замкнутую жену-ребенка, которую он сможет изолировать от всех и выдрессировать так, как ему нужно.

И именно такой женой я стала. Я трудилась изо всех сил, чтобы потерять всякое сходство с прежней собой и с той, кем я могла бы сделаться… чтобы стать именно такой, как требовалась Мэлвину Ройялу. Мне казалось, будто это и есть счастье.

До тех пор, пока все не рухнуло и не превратилось в кошмар. Тогда мне пришлось понять, кто я действительно такая. И что я действительно могу сделать.

Сэм целует меня в висок, и я, прикрыв глаза, поворачиваюсь к нему, и наши губы встречаются. Я не люблю думать о своей прежней жизни. Шепот Мэлвина всегда где-то рядом со мной, слишком близко. Поцелуй становится глубже, нежнее, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы отогнать воспоминания прочь.

Пока Сэм с полным сожаления вздохом не прерывает этот поцелуй и не прислоняется лбом к моему лбу.

– Мне нужно поспать, – говорит он. – Извини. Через несколько часов утреннее занятие.

– Знаю, – отзываюсь я. Сейчас он работает летным инструктором, обучает частных клиентов водить малые самолеты, но вдобавок учится сам, проходя переаттестацию на пилота коммерческих рейсов. Он занятой человек, но, вопреки всем раскладам, все-таки со мной. И я уже не боюсь говорить о своей любви к нему.

Как и все в этом доме, мы оба носим в себе надлом. Он – брат жертвы маньяка. Я была женой маньяка. Наши травмы столкнулись лоб в лоб в тот день, когда пьяный водитель врезался в дом, где я жила вместе с Мэлвином Ройялом. Этот несчастный случай явил миру не только труп сестры Сэма, но и целый след ужасов, протянувшийся на годы в прошлое и в будущее.

Эта авария разрушила мою жизнь и жизнь Сэма – но совершенно разным образом.

Нам – каждому со своей стороны – пришлось принять наследие Мэлвина Ройяла и выстроить мост из отношений поверх этой темной, полной гнева пропасти. Но иногда рана еще кровоточит. И всегда, постоянно болит.

– Иди спать, – говорю я Сэму и снова целую его. Этот поцелуй полон сожаления, но подслащен обещанием будущего. Сэм обнимает меня и уходит в спальню.

Я слишком встревожена, чтобы попытаться уснуть, как бы заманчиво это ни было. Я просто ворочалась бы с боку на бок, тревожа своего любовника. Тихонько направляюсь в наш рабочий кабинет. Выгодная черта нового дома: больше места. У Сэма есть свой рабочий стол, у меня – свой. Когда я закрываю дверь и включаю свет, на меня снова обрушивается ощущение дежавю: мой поцарапанный старый стол, мои старые каталожные шкафчики – но все это размещается в другой, более просторной и чистой комнате.

Я развесила по стенам картины и фотографии. На некоторых изображены пейзажи, на других запечатлены люди. Конечно же, мои дети и Сэм. Очень узкий круг друзей в те счастливые времена, когда пару лет назад мы с Сэмом устраивали барбекю. С первого взгляда все нормально.

Со второго взгляда каждое изображение обретает дополнительный смысл. Восточная стена – моя любимая. Вот та прекрасная, потрясающая картина нарисована молодой женщиной по имени Арден Миллер – мы наткнулись на нее, когда охотились за моим бывшим мужем, и тогда она была запугана и загнана в угол. Теперь она в безопасности, живет под новым именем. Время от времени я слежу, как у нее дела – она быстро делает карьеру художницы. Как и Сэм, она вышла из тьмы и нашла свет[1].

Рядом с картиной висит фотография двух девушек в шортах и футболках. Девушки держат друг друга под руки и выглядят абсолютно обычно. Когда я в первый раз увидела их, они были заперты в подвале особняка в Вулфхантере, сломлены и запуганы. Я не собиралась распутывать эту тайну, но она натолкнула меня на идею взяться за поиски пропавших людей в качестве частного детектива. Эти две девушки прислали мне только этот снимок – ни записки, ни указания местонахождения, но он напоминает мне о том, что они тоже нашли себе безопасное место.

На этой стене я развесила только отображения своих успехов. Хорошие воспоминания. Даже для Ви там нашлось место – одной рукой она обнимает мою дочь, другой отмахивается от фотокамеры. Ви – тоже успех. Она пережила Вулфхантер[2].

Не все смогли пережить. На западной стене, самой затененной, висят другие снимки. Вид озера Стиллхауз напоминает мне о людях, которые умерли из-за того, что замыслы моего бывшего мужа продолжали воплощаться в жизнь и после его ареста. Кажущееся таким мирным фото кладбища – на самом деле сделанный издали снимок безымянного дешевого надгробия, обозначенного только цифрами; под ним покоится труп Мэлвина Ройяла, и эта фотография напоминает мне о том, что он мертв, что его больше нет. Мне нужно помнить о своих неудачах так же, как о своих успехах; это учит меня тщательнее обдумывать те риски, на которые я иду. Потому что я не всегда рискую только собой.

Знаю, что вести подобный счет неправильно, но только так я могу придать событиям этих дней некий смысл.

Вопреки обыкновению, первым делом, сев за стол, я проверяю своих неотступных интернет-троллей. У меня есть список этих троллей, и я провожу поиск, чтобы посмотреть, что они пишут. В последнее время шумиха слегка утихла; появились новые поводы для того, чтобы покричать, новые люди, которых можно помучить – как виноватые в чем-то, так и невиновные. Но я, бывшая жена серийного убийцы Мэлвина Ройяла, никогда не перестану быть одной из мишеней; и конечно же, я вижу, как один из самых настойчивых преследователей снова ратует за то, чтобы провести повторное расследование моей причастности к преступлениям Мэлвина.

Замужество за маньяком в глазах большинства людей – уже достаточно веское доказательство того, что со мной что-то не так. Но этому типу не нужно правосудие. Ему просто нравится причинять людям боль… но на расстоянии, сидя в безопасности за своим компьютером. В этом нет ничего нового.

Я проверяю рабочую почту. Мне нужно провести несколько скучных проверок чьей-то биографии, но это может подождать. Детективное агентство, на которое я работаю – в основном удаленно, – проводит изрядное количество стандартных корпоративных расследований, проверяя потенциальных кандидатов на высокие посты. Меня все еще изумляет, как много таких людей в итоге оказываются плохими. Мне почти кажется, будто те, кто поднялся до высших эшелонов власти, попутно зарабатывают склонность к социопатии – кто бы мог подумать? А если у них достаточно денег и власти, эти люди редко сталкиваются со сколько-либо весомым возмездием за разрушенные ими жизни.