Мрачный залив - Кейн Рейчел Страница 5

– Ты думаешь, кто-то из родителей…

– В том-то и дело – я не знаю. Быть может, у водителя что-то случилось с машиной, а когда он вышел, его похитили, и похититель столкнул автомобиль в пруд, чтобы скрыть случившееся… Может быть, он даже не заметил детей… – Она вздыхает, и я ощущаю в этом вздохе раздражение. Злость. – Я просто строю догадки. Мы должны взвесить все улики, которые найдем. Совершенно ясно, где именно машина съехала в пруд; следственная бригада выяснит, столкнули ли ее, или же кто-то сидел за рулем.

Я откашливаюсь, пытаясь избавиться от омерзительного привкуса во рту.

– Может быть, водитель… вероятно, их мать… смогла выбраться из машины, но не сумела спасти детей. Может быть, она ранена и блуждает где-нибудь в лесу.

– Может быть, но, скорее всего, нет. Помощник шерифа Доуг еле выбрался из воды и клянется, будто, когда он залезал в пруд, никаких следов на берегу не было. Никто не мог бы выползти на берег, не оставив за собой борозду в грязи.

Мне не хочется отсекать эту версию – я вижу, что Кеции тоже. Если б мать пострадала в аварии и в полубессознательном состоянии заблудилась в лесу, это происшествие было бы просто несчастным случаем. Трагедией, да. Но теперь оно становится чем-то куда худшим. Зловещим и ужасающим.

– Ты позвонила в полицию штата?

– Должна позвонить. Но я намерена попытаться взять это дело себе. Этот пруд находится в пределах округи Стиллхауз-Лейк.

– Половина пруда, – поправляет помощник шерифа, дрожащий в своей машине. Мне не нравится взгляд, который бросает на него Кец. – Вторая половина находится на территории нашего округа.

– Машина на моей половине, – заявляет она. – Я буду сотрудничать с полицией округа и штата, но вести это дело хочу сама.

Я киваю. Я все еще не знаю, на самом деле, почему я здесь. Я частный следователь, а не коп. Да, я подруга Кец, но Теннессийское бюро расследований вряд ли придаст этому особое значение. Поэтому спрашиваю очень мягко:

– Кец, ты их знаешь? – Я не могу придумать никакой другой причины, по которой она была бы так… заинтересована этим случаем. Но она качает головой. – Тогда почему…

Кеция не хочет говорить мне, и ей требуется почти две минуты, чтобы подыскать слова.

– Мы с Хавьером уже несколько месяцев говорили о том, чтобы обзавестись детьми, – произносит она. – Вчера я сделала тест, и… – Поднимает руку ладонью вверх и улыбается с ноткой горечи. – Оказалось, что я беременна. Я была невероятно счастлива, а потом поступил этот звонок, и теперь, видя это… я не знаю, Гвен. Я знаю только, что не могу оставить это так. Просто не могу.

Я беру ее за руку, хотя вряд ли она своим жестом предлагала мне сделать именно это, и ее пальцы смыкаются с моими. Она делает резкий вдох.

– Я даже еще не успела сказать Хави. Я не хотела сообщать ему по электронной почте. Скоро он должен позвонить мне… Боже, а ведь я, скорее всего, все еще буду здесь, со всем этим!

Я не могу представить, какой хаос эмоций она испытывает сейчас. Пытаюсь вложить в свои интонации все сочувствие, которое испытываю в этот момент.

– Что я должна сделать, скажи? Неофициально.

– Мы собираемся узнать, кто владелец этой машины, – говорит Кеция. – Но мне нужно имя и адрес того, кто сообщил об этом происшествии по «девять-один-один». Наша система настолько устарела, что ее можно считать антиквариатом. Я знаю, что техника, которой ты пользуешься, намного современнее. – Она берет свой телефон, печатает что-то, и несколько секунд спустя я чувствую, как мой собственный смартфон вибрирует. – Я послала тебе все данные и записи, какие у нас есть. По номеру звонившего его имя не определяется – у нас есть только сам номер и общее местонахождение. Полагаю, с этого можно начать.

– Я проверю, – говорю я ей. – Ты думаешь, что если человек, который позвонил, был поблизости, он мог видеть больше, чем сказал?

– Или это был сам убийца. Иногда они так делают – играют в игры…

Я вздрагиваю, чувствуя, как узел в животе стягивается еще туже. Потому что она права. Мэлвин Ройял любил играть; его невероятно забавляло подкидывать полиции улики, которые вели в никуда. Но в основном мне не по себе от того, что я представляю, как кто-то – кто-то, кто сейчас выглядит лишь смутной тенью – делает звонок, наслаждаясь этим моментом, в то время как мать двух убитых детей извивается на заднем сиденье его машины или в багажнике. Это ужасно, но мне легче считать ее жертвой похищения, находящейся в опасности, чем преступницей.

Коронер подходит к нам, и Кец выпрямляется, явственно заставляя себя принять профессиональный вид. Не знаю, замечает ли он это.

– Мы готовы вытащить машину из воды, детектив. Я сделал все нужные фотографии, включая снимки берега со всех возможных точек, – говорит коронер. – И нам нужно место на дороге, чтобы сохранить и рассортировать улики, если они сохранились в этой воде. Все эти машины нужно отогнать в сторону.

Кеция кивает.

– Эвакуатор уже едет. Как вы думаете, долго ли машина пробыла под водой?

– Я скажу точно, когда мы извлечем тела, но недолго. Скорее всего, пару часов. Ночь сегодня холодная. Это хорошо, но чем раньше мы достанем трупы жертв из воды, тем лучше.

Я понимаю, что моя машина подъехала последней и должна выехать первой, чтобы эвакуатор мог втиснуться на нужное место.

– Кец, я сделаю все, что смогу, – обещаю. Я все еще нахожусь немного в стороне от этого ужаса: я не видела трупов. И отчаянно не хочу подходить ближе, потому что увидеть мертвых детей – это испытать особую душевную боль. Это тяжелое испытание для тех, кто видит подобное. – Позвонишь мне потом?

Она лишь кивает. Ее внимание снова приковано к пруду. К машине. К детям, которых мы не видим.

Я воображаю себя на ее месте: недавно забеременевшей женщиной, чей мужчина уехал на сборы армейского резерва. Лицом к лицу с таким ужасом. Я сделала бы для Кеции что угодно еще до того, как приехала сюда, но теперь… теперь я сделаю все и даже больше.

Поскольку знаю, что она вложит в это дело все свое сердце и душу.

Я осторожно выезжаю задним ходом; на узкой, осыпающейся дороге это нелегко, и я сдерживаю дыхание, молясь, чтобы не угодить колесом в кювет. Потом с облегчением замечаю узкую грунтовку, отходящую в сторону от основной дороги, и быстро разворачиваюсь, чтобы хотя бы видеть, куда я еду.

Позади меня пульсирующее красно-синее мерцание проблесковых маячков напоминает очаг лесного пожара, готового поглотить все вокруг.

Кто мог сделать это?

Зачем?

Как и Кеция, я хочу знать.

Была ли мать этих детей жертвой похищения или же убийцей, ее все равно нужно найти.

3

Эвакуатор не спешит добраться до места происшествия, но наконец он прибывает. Я ненавижу этот звук – громкий и высокий прерывистый писк, который раздается, когда старый грязный грузовик сдает к пруду задним ходом. Я знаю, что в этом нет никакого смысла, но мне хотелось бы, чтобы он был чистым; однако он покрыт многонедельной коркой грязи. Водитель эвакуатора – массивный белый мужчина с усталым лицом в засаленной бейсболке. Он по-дружески приветствует Доуга, помощника шерифа, но совершенно игнорирует меня и коронера Уинстона.

– Что от меня требуется? – спрашивает водитель у Доуга, и тот смотрит на меня. Я делаю шаг вперед и объясняю, как будто это кому-то не ясно:

– Нам нужно вытащить из пруда вон ту машину. Как можно аккуратнее. Это улика преступления.

Ему не нравится получать указания от меня. Хреново. Я смотрю ему в глаза; наконец он кивает и, отведя взгляд, говорит:

– Понадобится время. Надеюсь, вам холод по нраву. Мне вот точно нет. – Он достает из ящика с оборудованием, закрепленного в кузове эвакуатора, пару высоких болотных сапог и натягивает их. – Могли бы хотя бы до утра обождать… Вон ту машину надо отогнать по дороге как можно дальше. – Он показывает на мой седан без опознавательных знаков. Я уже отвела его на расстояние, которое считала достаточным.