Люся Лютикова - И будет вам счастье

Люся Лютикова

И будет вам счастье

Глава 1

Мне осталось жить три дня. Три дня, а потом я умру. Сначала начнутся судороги, онемеют конечности, потом откажут легкие и сердце. Если не ввести противоядие, смерть гарантирована.

Они сказали, что осталось трое суток. Нет, вернее, уже два дня, девятнадцать часов и двадцать восемь минут. Двадцать семь минут… Больше всего на свете мне хотелось сейчас остановить время, но я могла только смотреть, как секундная стрелка нарезает круги по циферблату. Двадцать шесть минут. Двадцать пять…

Вечером я возвращалась от подруги домой. Погода была хорошая, и, несмотря на позднее время, я решила пройтись до метро пешком. Сегодня последний день мая, а такое ощущение, что наступил июль. Если и дальше так пойдет, размышляла я, то скоро пол-Москвы облачится в шорты и оголит животы… Неожиданно на меня напали сзади, заткнули платком с эфиром лицо. Я вдохнула — и потеряла сознание.

Очнулась на асфальте, рот залеплен скотчем, руки связаны, на голове целлофановый мешок.

Резко сорвали мешок — и я увидела, что лежу в подворотне, около мусорного бака. Надо мной склонились двое мужчин, их лица скрыты шелковыми шарфами. Один, что покрепче, деловито перевязал мое предплечье резиновым жгутом. У второго, более субтильного, в руках шприц. Он подносит шприц к моему локтевому сгибу, находит вену и вводит иглу. Жгут развязывают, и прозрачная жидкость медленно переливается в тело.

Меня резко бросило в жар, сердце забилось с удвоенной силой, и я впервые в жизни прямо-таки ощутила свою кровеносную систему, со всеми ее венами, артериями и капиллярами.

— Это медленно действующий, но смертельный яд, — говорит первый. У него легкий акцент, не пойму какой. — Три дня вы не будете чувствовать никаких симптомов, а потом в одночасье умрете. Начнутся судороги, онемеют конечности, откажут легкие и сердце.

От ужаса у меня заложило уши, слова доносились, словно через ватную стену. В голове метались мысли: «Кто эти люди? Что я им сделала? И ПОЧЕМУ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ИМЕННО СО МНОЙ?!!»

— Существует противоядие, — второй мужчина показал ампулу с желтой жидкостью. — Мы дадим его вам, если через трое суток назовете шифр от домашнего сейфа господина Лисовика.

Я так энергично замотала головой, что она чуть не оторвалась.

— Вы готовы назвать шифр? — осведомился худосочный мужчина.

Я часто закивала.

Он отлепил скотч от моего рта.

— Я не знаю никакого Лисовика! — отчаянно заверещала я. — Это какая-то ошибка!

— Не верю, — ласково сказал здоровяк, — что в нашей стране найдется хотя бы один человек, который не знает, кто такой Леонид Лисовик.

Конечно, я слышала это имя. Олигарх, биржевой воротила, скупил все акции то ли металлургической, то ли сталелитейной промышленности. Но я-то какое имею к нему отношение?!

— А лично вам грех не знать собственного работодателя, — добавил второй.

— Я у него не работаю, я видела Лисовика только по телевизору!

— Замечательно, что даже перед лицом смерти вас не покидает чувство юмора. Но дело слишком серьезное, Сильвия, не надо так шутить.

— Я не Сильвия, я Людмила, посмотрите в сумке мои документы!

Первый вытряхнул содержимое сумки на землю.

— Паспорт во внутреннем кармане, — подсказала я.

Он вытащил красную книжицу и прочитал:

— Лютикова Людмила Анатольевна.

Второй подобрал с земли мое журналистское удостоверение:

— Черт!

— Извините, мы перепутали, — сказал здоровяк, развязывая мне руки. — Вы очень на нее похожи.

Второй помог мне подняться с земли. Я потирала затекшие кисти и тут заметила, что мужчины собрались уходить.

— Эй, подождите, а как же противоядие?

Они переглянулись, и худосочный сказал:

— У нас инструкция: ввести противоядие только тому, кто назовет шифр. Извините, ничем не можем помочь. Ампула только одна.

— Что же мне теперь, умирать?! Вы не можете меня так бросить!

— Мы люди маленькие, выполняем указания босса.

Они стремительно удалялись в сторону шоссе.

— Стойте! — кинулась я вслед. — Сведите меня с вашим боссом! Я сама с ним поговорю!

— Это невозможно, — коротко бросил второй, даже не оглянувшись.

Я не отставала:

— Продайте ампулу, заплачу любую сумму! У меня есть деньги, я богатая женщина! Подождите, не уходите!

Я споткнулась о бордюрный камень и растянулась на асфальте, больно ударившись коленкой. А когда поднялась, мужчин уже и след простыл.

Добравшись до дома, я первым делом залезла в ванну. Воспоминание о чужих руках, шаривших по моему телу, было невыносимо. После часового отмокания в горячей воде немного полегчало. Закутавшись в банный халат, я забралась с ногами в кресло и принялась размышлять.

Итак, двое неизвестных ввели мне какую-то смертельную инъекцию. Если не принять противоядие, через три дня я умру. Взамен спасительной ампулы злоумышленники требуют шифр от сейфа Леонида Лисовика. Меня перепутали с некой Сильвией, которая работает у олигарха. Очевидно, девушка близко общается с Лисовиком, только в этом случае у нее есть шанс выведать шифр. Кто же она — секретарь, личный помощник, массажистка?

Все это могло бы показаться бредом сумасшедшего, если бы не вещественные доказательства — ссадина на моей коленке и отчетливый след от укола на локтевом сгибе. Кстати, худощавый субъект сделал укол в вену с завидной сноровкой. Либо он профессиональный медик, либо… Меня обожгла мысль: господи, да ведь он наркоман! Был ли шприц стерильным? Или меня вдобавок ко всему заразили СПИДом??!

Сердце бешено колотилось, грозя вот-вот разорваться. Так, стоп, надо успокоиться, иначе я не проживу и трех суток. Мелькнула мысль: а вдруг это розыгрыш? Такая вот глупая, абсолютно не смешная шутка. Но кому и зачем понадобилось меня разыгрывать? Явных недоброжелателей у меня нет, тайных — тоже. Я скромный журналист, работаю в газете по трудоустройству, политикой не интересуюсь, в государственные тайны не посвящена. Все мои знакомые — адекватные люди, им и в голову не придет шутить надо мной так жестоко. Разве что разыграть хотели неизвестную Сильвию, а я случайно оказалась на нее похожа?

Надежда меня окрылила. Да, точно, это розыгрыш! Можно забыть о нелепом происшествии и жить спокойно! Я резво вскочила с кресла, но не сделала и двух шагов, как у меня закружилась голова, и я рухнула на пол.

Я лежала на шкуре зебры, разглядывала лампочки на натяжном потолке и не могла подняться. Кружилась голова, тело охватила слабость. Такого со мной раньше не было. Несмотря на лишний вес, у меня крепкое здоровье. Ну, может, когда заноет зуб или кольнет пяточная «шпора», но давление всегда отличное, 120/70, как у спортсменки. И если сейчас я потеряла сознание, то этому есть одно объяснение: яд, введенный в мой организм, уже начал действовать.

А вот я бездействую. Утекают драгоценные минуты моей жизни, а я пока ничего не предприняла. Аведь можно хотя бы попытаться узнать информацию о Лисовике!

Осторожно поднявшись, я добрела до компьютера и подключилась к Интернету.

Поисковая система сообщила, что Леониду Назарьевичу Лисовику 51 год. Он родился в небольшом городке на Украине, отец был шахтером, мать — учительницей. Окончил московский Институт стали и сплавов, работал в НИИ, защитил кандидатскую диссертацию. В годы перестройки подался в кооператоры, но прогорел и ушел в истопники. Параллельно с работой в котельной писал стихи и даже издал сборник «Нарыв на сердце». Во время приватизации Лисовик неожиданно оказался у раздаточной кормушки и получил контрольный пакет акций сталелитейного завода. Потом завладел еще одним металлургическим гигантом в Челябинской области. Этому событию сопутствовал скандал в прессе, журналисты разнюхали, что приватизация завода прошла с нарушениями закона. Дальше его предприятия множились, как грибы после дождя. В настоящее время Лисовик занимает 118-е место в списке российских богачей. Живет в элитном коттеджном поселке «Высшая проба» на Рублевском шоссе. Женат третьим браком на бывшей манекенщице Изольде Тряпкиной, от которой имеет сыновей-погодков, трех и четырех лет. Коллекционирует бабочек.

На фотографиях Лисовик выглядел моложе своих лет. У него было худое лицо треугольной формы, с высоким лбом и заостренным подбородком, который физиономисты сочли бы показателем хитрости и коварства. На одном из фото Леонид Назарьевич держал в руках бабочку в стеклянной коробке. Подпись гласила, что это парусник-алкиной (Atrophaneura alcinous Klug), исчезающий вид, некогда распространенный на Дальнем Востоке. Даже на этой фотографии, сделанной кем-то из друзей или родственников, Лисовик не улыбался, а настороженно смотрел в объектив.

В Интернете также обнаружился поэтический сборник «Нарыв на сердце». Я прочитала несколько стихотворений. Несмотря на пессимистическое название, общий настрой поэзии был бодрый. Красной нитью проходила мысль: да, любовные волнения и прочие тревоги оставляют на сердце раны, но это намного лучше, нежели существование, лишенное всяких эмоций. Такая жизненная философия абсолютно не вязалась с угрюмой внешностью Лисовика. Вот еще одно подтверждение тому, что чужая душа — потемки.