Наталья Александрова - До свадьбы заживет Страница 10

– Позволил себя поймать…

Ободренный ее спокойствием, он придвинулся ближе и прилег рядом.

– И теперь придется возвращаться в Россию. И дело это какое-то непонятное… очень оно мне не нравится…

– Благодаря тебе у нас нет выбора, – скрипучим голосом сказала Лола. – Если бы хоть когда-нибудь ты послушал меня…

– Если бы я хоть раз послушал тебя, мы сейчас сидели бы в такой заднице… – запальчиво начал Маркиз и даже приподнялся на локте, но тут же сник и ткнулся головой в подушку.

– Вот именно, – усмехнулась Лола, – как будто сейчас мы не находимся в этой самой заднице, причем очень глубокой…

Леня не отвечал.

– Ничего, – Лола обхватила его голову и положила к себе на колени, – как-нибудь справимся… Знаешь, я так по дому соскучилась! Надоела Европа эта до чертиков! Все скучные такие… только о деньгах и думают! Поговорить не с кем, повеселиться…

Маркиз повернул голову, устраиваясь поудобнее.

– А такой ты мне больше нравишься, – говорила Лола, поглаживая Леню по мокрым волосам, – когда не ругаешься и не воспитываешь… Вот поедем домой, и вообще мне больше нравилось, когда мы с тобой там работали… интереснее как-то жилось… Ты, Ленечка, вообще-то славный, раньше мы отлично ладили! Ты умный, голова в критических ситуациях варит отлично, так что не расстраивайся, выпутаемся как-нибудь…

Она замолчала, ожидая ответных ласковых слов, но он что-то подозрительно надолго затих. Лола наклонилась ближе и осторожно повернула его голову.

Маркиз крепко спал.

Лола закусила губу, потом осторожно переложила его голову на подушку. Он спал, как ребенок, и дышал ровно. Значит, он ничего не слышал, а она-то распиналась все это время, ворковала, старалась его поддержать в трудную минуту!

Лола схватила вторую подушку и собиралась было двинуть Леньку по голове. Но, посмотрев еще раз на его спокойное во сне лицо, усмехнулась, укрыла Маркиза одеялом, легла рядом и тоже уснула.

– Радость моя, проснись! – услышала Лола знакомый голос.

Она поморщилась и попыталась закрыться подушкой.

– Котеночек, надо вставать, уже пора… – Маркиз попытался пощекотать ее, но Лола ловко увернулась и откатилась на другой конец кровати.

– Вставайте, государь, вас ждут великие дела! – провозгласил Маркиз и добавил тем же тоном: – А иначе я вылью прямо в кровать твой апельсиновый сок.

Лола со стоном села на кровати и открыла глаза. Все тело болело после вчерашней тяжелой физической работы. Маркиз, чисто выбритый и в свежей рубашке, улыбался ей как ни в чем не бывало.

– Я заказал завтрак на свой вкус, – обратился он к Лоле, – сейчас принесут, а ты пока приведи себя в порядок.

– Но мне нечего надеть, кроме платья горничной, – капризно протянула Лола.

Вместо ответа Маркиз повернул ее голову. В углу спальни стояли чемоданы.

– Они собрали все наше барахло и принесли сюда.

– Эти козлы рылись в моих вещах! – вскипела Лола, но спустила ноги с кровати.

Когда она вернулась из ванной, Маркиз завтракал. Он с аппетитом поглощал яйца с беконом, потом намазал пшеничный тост толстым слоем масла, сверху выдавил черничный джем и вылил в кофе солидную порцию сливок.

Лола поморщилась, глядя на жирный бекон.

– Так много ешь, а с виду не скажешь! И потом, это же сплошной холестерин!

– Я трачу много нервной энергии, – с набитым ртом ответил Леня, – и потом, должен же человек съесть свой последний европейский завтрак!

– Думаешь, в России не завтракают? – усмехнулась Лола.

– Знаю я, как в России завтракают – пива на опохмелку выпьют, вот и весь завтрак!

Лола маленькими глотками пила апельсиновый сок и думала о чем-то весьма напряженно.

– Тебя ничего не настораживает в этой истории?

– Все, – ответил Леня, – меня настораживает все, но об этом мы поговорим в более спокойной обстановке.

Она поняла: Маркиз все же боится подслушивающих устройств, и ей, Лоле, надо поменьше болтать и побольше слушать.

– Какие у нас планы? – тихонько спросила она.

– Думаю, что все решат за нас, – ответил Маркиз и допил кофе.

Через пять минут в номер вошел герр Вольф. Остатки завтрака унесли, Маркиз сидел в кресле и читал утреннюю газету.

– Там пока нет ничего про убийство Гельмута Ланга, – многозначительно произнес герр Вольф, – все дальнейшее зависит от вас. Итак…

– Итак, я хотел бы уточнить некоторые немаловажные детали. Моника Тизенхаузен, или как там ее по-русски, погибла…

– Двадцать девятого июня этого года, кремировали ее через неделю, пятого июля.

Маркиз снова положил перед собой снимок.

– Девушка держит июльский номер «Плейбоя», таким образом, она никак не могла быть сфотографирована раньше начала июля… когда он там в России выходит?

– Не раньше десятого числа, – авторитетно ответила появившаяся из спальни Лола.

На ней был лиловый длинный халат, расшитый золотыми драконами, волосы заколоты высоким гребнем со стразами. Она нарочно встала у окна, так что стразы в свете утреннего солнца ярко искрились. Герр Вольф взглянул на девушку и слегка поморщился: стразы слепили ему глаза. Лола подмигнула Маркизу и села в кресло.

– Далее, герр Тизенхаузен получает по почте вот эту фотографию. На ней снята часть экспозиции какой-то выставки. Какого числа пришел пакет из России?

– Двадцать седьмого августа, – послушно ответил Вольф и протянул Маркизу конверт. Обычный желтый конверт для бумаг, адрес напечатан на машинке.

– Обратный адрес, естественно, вымышленный, – протянул Маркиз, – улица Холмогорова, дом пятнадцать…

– Мы проверили, в Санкт-Петербурге нет такой улицы, – герр Вольф наклонил голову.

– У вас совершенно нет никаких предположений по поводу того, кто мог прислать герру Тизенхаузену эту фотографию?

– Абсолютно, – ответил тот, – хотя… вряд ли это вам поможет… мы тщательно исследовали конверт, так вот, он источает достаточно сильный аромат кофе.

Маркиз понюхал конверт и покачал головой.

– Разумеется, запах выветрился, пока конверт лежал на почте, и сейчас уже прошло две недели, – сказал Вольф, – но совершенно определенно можно утверждать, что конверт пахнет смесью кофе «Рабуста» и «Магараджа». Мы привлекали для этого эксперта-дегустатора. Кроме того, на конверте обнаружились микроскопические частицы джутовых волокон.

– То есть конверт некоторое время лежал поблизости от мешков с кофе, – резюмировал Маркиз.

– Причем кофе дорогого, такой не подают в первой попавшейся кафешке в России, – подала голос Лола из кресла.

– Вряд ли вам много это дает, – откликнулся Вольф и снова поморщился, глядя на Лолу. – Значит, я передаю вам всю информацию, которая у меня есть: адрес бывшего мужа Моники Антона Кузовкова, копию снимка, номер районного отделения милиции, которое занималось делом о смерти Моники, кстати, вот протокол первичного осмотра тела и вообще краткое изложение происшествия.

– Так-так… – Маркиз пробежал глазами бумагу, – значит, ехала одна… не вписалась в поворот, шоссе было мокрым… в машине больше никого не было… а она была пьяна… Классический случай!

– Вам понадобится какое-то жилье на первое время? – спросил герр Вольф. – Вы ведь боитесь появляться в своей квартире?

– Ну… только на первое время… а дальше как-нибудь устроимся.

– Вот номер мобильного телефона. Вам нужно звонить туда каждый вечер и докладывать о проделанной работе.

Лола фыркнула в кресле, но Вольф никак не отреагировал.

– Я ухожу, – сказал он, поднимаясь, – через два часа вам принесут документы, билеты и деньги на расходы – по пять тысяч долларов на человека. И надеюсь, вы понимаете, что пытаться бежать от нас в России более чем глупо: у нас и там очень большие связи, кроме того, я знаю, что у вас были на родине определенные неприятности, и для вас же лучше скорее оттуда уехать.

– Постойте, – встрепенулся Маркиз, – мы не выяснили самого главного. Значит, мы должны найти девушку или привезти неоспоримые доказательства ее смерти, так?

– Так.

– А потом? Вы отпустите нас восвояси? Снимете с нас обвинение в убийстве?

– Разумеется, – Вольф махнул рукой, – это не проблема.

– А гонорар? – встряла Лола. – Папаша Тизенхаузен заплатит нам гонорар? Или это сделает ваша страховая компания?

– Разумеется, – ответил Вольф уже в дверях, – двести тысяч долларов вас устроит?

– Сколько же они отвалили папаше за смерть доченьки, небось не меньше миллиона? – удивленно произнесла Лола.

Ей никто не ответил, потому что Вольф уже ушел, а Маркиз так задумался, что не слышал вопроса.

«Все это полная фигня, – думал Маркиз, – и то, как легко он согласился снять с нас обвинение, и то, что пообещал солидный гонорар. Как только мы выполним задание, он сразу же потеряет к нам с Лолой всяческий интерес. И если бы не было убийства, то можно было бы попробовать выкрутиться. Но ведь убийство Шульца в самом деле имело место! Я видел собственными глазами, что он мертв! А это значит, что немецкая полиция не успокоится и будет искать убийцу. И кто же им помешает потом свалить все на нас? Вольфу это даже выгодно, не нужно будет платить гонорар. Да, но мы можем рассказать в полиции кое-что про эту историю, папаша Тизенхаузен будет не в восторге… И чтобы этого не допустить, Вольф может… ведь пошли же они на убийство Шульца! Ох, как же мне это дело не нравится!.. И Лолка явно тоже кое-что понимает, оттого и задает вопросы, чтобы я наблюдал реакцию Вольфа».