Александра Романова - Таланты и покойники Страница 11

Игорь Витальевич объяснял размеренно, несколько монотонно, и от этого Вика понемногу успокаивалась. К тому же слова следователя бальзамом омывали ее раны. То-то же, есть люди, восторгающиеся ее талантом, а этот самодовольный кретин уверял, будто таланта нет! Впрочем, она быстро вспомнила, что самодовольный кретин лежит в двух шагах с раздробленной головой, и мысли приняли другое направление.

Итак, бедный Евгений Борисович погиб. Интересно, успел ли он сделать свое черное дело и раскритиковать гостям Викину постановку? Хотя неважно. Если и да, то теперь эти высказывания померкнут по сравнению с ужасной вестью. Хотелось бы знать, как повлияет случившееся на резонанс премьеры? Конечно, нехорошо так думать, но Преображенскому уже не поможешь, а жизнь продолжается. Наврать бы, что он умер от сердечного приступа! Очень романтично, прямо как Мольер — почти на сцене. Все газеты с восторгом бы описали, а заодно похвалили спектакль. Но врать бесполезно, шила в мешке не утаишь. Все-таки удивительно беспокойный он был человек, умел доставлять хлопоты окружающим! Какой черт занес его в подсобку? Какой черт не закрепил как следует блок? Словно нарочно — вчера забыли прикрыть люк, сегодня — новая напасть. И, что характерно, оба раза именно с Евгением Борисовичем. Не мытьем, так катаньем он должен был оказаться в центре внимания! Но теперь это — в последний раз. Не устраивать ему больше скандалов, не произносить монологов ни на сцене, ни в жизни, не притягивать зрителей гениальной игрой. Как он играл сегодня — уму непостижимо… и больше никогда, никто этого не увидит. Несправедливо все-таки устроен мир! Почему люди умирают, не успев полностью реализовать себя? Его дар был в самом расцвете.

Додумать до конца не довелось — прибыла вызванная Талызиным группа. Все обращались к Обалдевшему поклоннику с почтением, весьма Вику удивившим. Тщательно осмотрев подсобку, приехвашие заинтересовались блоком. Виктория Павловна не слишком-то разбиралась в технике, о чем честно и сообщила. В свое время ей хватило информации, что блок не работает, поэтому она попросила мужчин перенести его сюда. Кого именно? Наверное, Кирилла с Денисом. Да, Кирилл?

Тот неохотно согласился. Но, можете быть уверены, блок они хорошенько закрепили. Он, Кирилл, лично проверил надежность конструкции, Денис вам подтвердит! Кто мог ее разрегулировать? Ну, например, Тамара Петровна Полякова. Подсобка — ее вотчина, она тут днюет и ночует. Разумеется, она не стала бы портить что-нибудь нарочно, но женщина есть женщина, от нее нельзя требовать понимания важности определенных вещей, очевидных любому мужчине.

Приведенная в подсобку Тамара Петровна тут же разрыдалась, хотя тело успели увезти.

— Это правда? — восклицала она сквозь слезы. — Это правда?

— Что именно? — флегматично уточнил Талызин.

— Что Евгений Борисович… что Евгения Борисовича… что его больше нет?

— Правда.

— Горе, о боже, какое горе! — заламывая руки, причитала Тамара Петровна. — Какая потеря! Вы ведь видели его игру, да? Он был гений, настоящий гений, и вот его больше нет! Театральный мир осиротел. Он был последний из могикан, среди нынешних таких не встретишь…

Игорь Витальевич покладисто кивнул:

— Согласен. Пожалуйста, Тамара Петровна, попытайтесь успокоиться и ответить на несколько вопросов. Что вы знаете об этом блоке?

— Он не действует, — несколько секунд подумав, заметила она.

— А как он оказался здесь?

— Ну… Виктория Павловна сказала, раз так, нечего ему загромождать сценическое пространство. И совершенно правильно сказала. Мальчики перетащили его сюда.

— Какие мальчики?

— Дениска и Кирилл.

— Очень хорошо, — кивнул Талызин. — А вы с тех пор к нему прикасались?

— К кому? — удивилась Тамара Петровна. Она явно приходила в себя и уже не истерически рыдала, а лишь тихонько всхлипывала.

— К блоку.

— А, к блоку… Ну не знаю. То есть да, прикасалась. Пыль иногда протираю, если надо. А что? При чем здесь… Вы имеете в виду…

Игорь Витальевич поспешно ее прервал:

— Когда вы протирали пыль, он был хорошо закреплен? Не мог упасть?

— Ну… откуда мне знать? Не падал никогда, вроде держался. Так это он… он бедного Евгения Борисовича… у-у-у!

Она запричитала с новой силой, и ее тут же отпустили домой. Отпустили и остальных, предупредив, что некоторым придется явиться в прокуратуру по вызову, чтобы дать показания. Однако Виктория Павловна специально задержалась. Она надеялась, что Обалдевший поклонник, хоть и следователь, все же остается человеком и разъяснит ей перспективы. Раз он так ее уважает!

В буфете было безлюдно, лишь грязная посуда напоминала о недавнем застолье. «Все в страхе сбежали, — горько подумала Вика. — И все сделают вид, будто спектакля не было. И студию закроют». Сейчас эта мысль почему-то казалась не такой трагичной, как пару часов назад. Маринка права, это не вопрос жизни и смерти, а всего-навсего карьеры и престижа. Вопрос жизни и смерти, он был решен только что, и смерть опять победила жизнь. Неужели так бывает всегда?

— Вас довезти до дома? А то уже поздно.

— Ой, спасибо! Что б я без вас делала?

Вообще-то Вика жила неподелеку, к тому же ее автомобиль стоял прямо под окном, однако грех было не воспользоваться случаем выпытать что-нибудь у Талызина по пути. А машина постоит ночь у ДК, тут место спокойное. Мысли о смерти отступили перед насущными проблемами, и жизнь в душе Виктории Павловны привычно и незаметно одержала очередную победу.

— Надеюсь, вы не станете обвинять бедную Тамару Петровну в… в небрежности? — осторожно поинтересовалась Вика, с недоумением отметив, что «жигуль» следователя почти так же стар, как ее собственный.

— У нас для этого нет ни малейших оснований, — успокоил ее Талызин.

— Она — очень добросовестная и порядочная женщина. А если что иногда и забудет…

Вике пришел на память открытый люк, но она сочла неуместным о нем упоминать. Милиционеры… ну или следователи, какая разница? — странный народ! Прицепятся, начнут что-то выдумывать. А Обалдевший поклонник — тем более странный. Сидит и молчит, будто не он задаривал ее цветами. Другой бы не упустил шанс, раз остался наедине. Ей этого, разумеется, не нужно, только все равно глупо с его стороны! Впрочем, тем лучше, что он дурак.

— Какая сложная у вас работа! — лицемерно восхитилась вслух Виктория Павловна. — Наверное, следователями могут быть только очень умные люди. Я бы ни за что не справилась!

— Да, эта работа не для вас, но ум тут ни при чем. Просто у вас другой тип мышления.

— Да? В общем, не хотела бы я быть на вашем месте. Тяжело вам, наверное, приходится. Слава богу, сегодняшний случай как раз простой. В том смысле, что сразу видно, какая это нелепая случайность.

Игорь Витальевич спокойно прокомментировал:

— Поразительно нелепая. Скажите, Преображенский часто заходил в подсобку?

— Да нет.

— А остальные?

— Тоже нет — кроме Тамары Петровны, разумеется.

Вика вдруг вспомнила, как в этом направлении бежал перед спектаклем Кирилл, но отчитываться в воспоминаниях перед милицией не собиралась.

— Тогда почему же он пошел туда сегодня?

— Ну… он был так возбужден… премьера и все такое… Наверное, хотел побыть один. А везде гости. Вот он и спрятался.

— А ему не мог там кто-нибудь назначить встречу? Помните тост, который Преображенский произносил за нашим столом? Сперва вдруг извинялся, а закончил и вовсе странно. «Один из вас понимает меня как никто… наша встреча сегодня… важный разговор, который еще далеко не завершен и скоро продолжится…» Я решил, это обращено к конкретному человеку.

Виктория Павловна объяснила:

— Тогда этот человек сказал бы вам, правильно? А раз никто не сказал…

— Вы уверены, что он захотел бы признаться? — перебил Талызин.

— А почему нет?

— Люди не слишком-то любят с нами откровенничать, да и вообще выносить сор из избы. Вот вы — разве вы рассказали мне все, что знаете?

— Пусть я и не слишком умна, но, чтобы поделиться с вами всемимоими знаниями, пятнадцати минут недостаточно, — засмеялась Вика. — А про блок рассказала все. Честное слово, не знаю я, как он крепится и почему упал! Может, какой-нибудь трос перетерся?

— Трос не перетерся. Похоже, он был закреплен так, чтобы при малейшем прикосновении блок рухнул.

— Господи, бедный Евгений Борисович! — искренне вздохнула Виктория Павловна. — Как представлю… на взлете таланта…

— Да. Значит, про встречу вы ничего не знаете? Возможно, знает кто-нибудь другой…

— Игорь Витальевич! — вскричала Вика. — Войдите в мое положение! Я столько сил отдала этой премьере, так о ней мечтала! Мне было так необходимо, чтобы она прошла успешно…

— Иначе студию могли бы прикрыть, — тихонько вставил следователь.