Михаил Серегин - Детектив на троих Страница 12

Тут из-за угла вылез дед и несмелой походкой подошел к столу. Было налито и ему. Дед выпил. После чего я сказал:

– Отец! Мы сегодня за тебя чуть жизнь не положили. Этот день нам за год пойдет.

– Где? – поинтересовался Седой.

– Пока не знаю, – ответил я и снова обратился к старику:

– Отец, ты нам, как на духу, должен сказать – где Славка?

Старик потянулся к налитой рюмке, но я отстранил его руку. Он посмотрел на меня почти умоляюще и сказал:

– Как на духу говорю – не знаю я, где Славка. Не был он тут уже неделю. Ко мне весь день только эти рожи и ходят. Вы вот только нормальные мужики попались.

Я прижал отца к груди и поцеловал его в морщинистый лобик.

– Спасибо, батя. Но скажи нам одну вещь. – Я отдал ему рюмку, но придержал его локоть. – Где Славка?

Старик посмотрел сначала на меня, потом на рюмку, потом снова на меня. Глаза его выражали безграничную тоску и печаль. Он взмолился:

– Да не знаю я, где он! Не зна-ю! Как перед богом клянусь!

Я отпустил его локоть. Он выпил.

– Отец, видишь того мужчину? – Я указал на Дрюню. – Остатки его волос за последние два дня поседели, как снег. И знаешь, почему?

Старик отрицательно покачал головой.

– А потому, что твой Славка уже четыре дня с его дочерью где-то шляются, прячутся от бандитов, и она вместе с ним рискует серьезно залететь. Я хочу сказать – попасть в лапы к бандитам. И бог знает, что они с ней сделают.

Дед посмотрел на Дрюню и сказал:

– Клянусь, не знаю. Знал бы – помог. Ну бес его знает, где он на своей машине мотается! Денег, видимо, ищет...

– Это разумно. На машине деньги искать удобнее, чем без нее, – сделал я сакраментальный вывод. – А что он, собственно, свою машину-то не продаст? Чтобы деньги отдать?

– Да может, и продаст, – согласился со мной дед. – Как он еще деньги-то найдет? А так хоть часть отдаст.

– Да, это разумно, – повторил я.

И несмотря на то что я был в серьезном подпитии, а скорее всего, благодаря этому, мне пришла в голову интересная идея о том, где можно найти Славку.

– Так! Все. На сегодня хватит, – решительно сказал я. – Завтра у нас какой день недели?

– Воскресенье, – ответил Седой.

– А авторынок у нас по каким дням? – спросил я.

Захмелевший Дрюня нетвердым языком проговорил:

– По воскресеньям.

– А ты что, надеешься их там поймать? – спросил меня Седой.

– Все может быть, – иронически ответил ему я его же любимой фразой.

– Молодец, Вовк! – бодро сказал Дынин. – Голова! А то ходят тут некоторые, жопу мнут, а мозгами пошевелить не хотят! – заявил он и опрокинул очередную рюмку.

Я не понял, кого Дынин имеет в виду, но, воодушевленный его похвалами, начал раздавать команды.

– Так, батя, – сказал я. – Сегодня ночью ты можешь быть спокоен. Мы тебя будем охранять. Дынин, быстро за водкой! Седой, узнай, где у старика можно взять что-нибудь пожевать – не могу пить без нормальной закуси. Исмутенков, собери на стол. Домой мы уехать сегодня не сможем, так как наш водила напоролся.

Присутствующие немного подумали над моими словами, а затем в качестве согласия направились исполнять мои указания.

– А что я скажу дома? – неожиданно спросил Дима, будучи уже у порога.

– Как обычно – что ты на задержании особо опасного преступника, сидишь в засаде, – невозмутимо сказал я.

– Передай, что в кустах ты повел себя неприлично и тебя повысили, – заметил Седой. – Теперь ты сидишь на дереве.

Дынин гоготнул и пошел искать запасной выход.

ГЛАВА 6

НЕРЫНОЧНЫЕ СТРАСТИ

Как и в прошлый раз, я проснулся самым последним. И то не по своей воле. Меня безапелляционно растолкал Дынин, сопровождая свои варварские действия обычными своими воззваниями типа: «Рота, па-адъем!», «На первый-второй р-рассчитайсь!» и «Не спать в строю!» Не знаю почему, но сегодня эти высказывания мне не казались воплощением изыска, и я ограничился простой доброй фразой:

– Пошел на хрен!

Видимо, из сострадания к моему внешнему виду, Дынин даже не обиделся и, убедившись, что я начал подниматься с кровати, отстал от меня. Впрочем, и остальные члены концессии оптимизмом не блистали. Седой, забившись в дальний угол комнаты, потягивал опять неизвестно откуда взявшееся темное пиво. От взгляда на его физиономию менее крепкого человека стошнило бы. Похоже, на парня в очередной раз, как стервятники, набросились думы о смысле жизни. Дрюня с распухшим носом и обезумевшими глазами со скоростью метеора бегал из угла в угол, и мне стало ясно, что если мы сегодня не найдем его дочь, то без психиатрической помощи горе-отцу обойтись будет сложно. И уж окончательным штрихом, завершающим унылую картину утреннего подъема, стали сборы деда в дорогу.

– Все. Хватит с меня, – приговаривал он, запихивая свои вещи в старый деревянный чемодан. – Больше не могу. Уезжаю к сестре, в Упырловку. Паду в ноги, скажу: – «Машка, кем хочешь у тебя буду, но до середины осени у тебя проживу».

Я подумал, что несмотря на то что работы в деревне сейчас хватает, все-же лучше чистить навоз в конюшне, чем принимать гостей, подобных вчерашним, сидя у себя дома. Для здоровья первое однозначно полезнее. Да и самогон сейчас в деревнях, говорят, неплохой варят.

Я подошел к Седому и попросил:

– Оставь немножко, – имея в виду пиво.

Тот не глядя протянул мне половину бутылки, которую я залпом осушил. Выпив, я оглядел окружающих и подумал: «Ну что ж, в принципе они все своеобразные, но, в общем, неплохие люди, только очень замотанные – последние два дня выдались напряженными». И я, поглядев на часы, сказал:

– Время пять тридцать. Пожалуй, пора в дорогу.

– Да, мужики. Пора. На святое дело едем. Дочь отцу возвращать, – подытожил Дынин с выражением воина-освободителя на лице и в голосе.

Этот клич поднял войско, и уже через пятнадцать минут утренний ветерок приятно обдувал похмельные лица бойцов. При этом он хорошо проветривал салон нашего желтого «БТРа» от густого запаха перегара, исходившего от пассажиров.

Автолюбители никогда не пользовались в нашей стране особым расположением властей, и неотъемлемая часть их жизни – авторынок – постоянно переносилась из одного дальнего уголка в городской черте в другой, еще более отдаленный. Вот и сейчас, когда мы уже проехали последние городские постройки и вот-вот должны были показаться на глаза первые дачные строения, на обочине дороги возник указатель «АВТОРЫНОК».

Дрюня резко затормозил и, включив поворотник, свернул на грунтовую дорогу. Потрясясь по ней минут пять и выстояв очередь из автомобилей, желающих припарковаться или въехать на территорию рынка, мы наконец пристроили свой желтый «дрюшпак» на платной автомобильной стоянке и отправились на огороженную здоровенную площадку, на которой непосредственно и производились автомобильные торги.

Продажа автомобилей всегда, когда случай выпадал мне посещать автобазар, оставляла у меня не слишком приятное впечатление. Если сравнить автомобиль, как это делают многие, с человеком, то базар делился на несколько групп. Первая из них, на которую мы наткнулись сразу же, представляла собой группу автомобилей – «шестерок», «восьмерок», «девяток» – приобретенных, судя по бумажкам на ветровом стекле, написанным от руки, в начале этого года. Эти автомобили я для себя определял как «любовниц». Их любвеобильные и в то же время прагматичные владельцы, изрядно натешившись со своими любимицами в течение нескольких месяцев этого года, нанеся при этом им существенный моральный и материальный ущерб, пытались избавиться от надоевших им подружек и получить при этом за них деньги, как за новых. Они страстно уверяли, что все лето почти не ездили, что машина все время стояла в гараже, а владелец ее либо лежал в это время в больнице со сломанной ногой, либо его мучили приступы геморроя, в связи с чем он не решался садиться за руль.

«Девушки-девятки» чисто внешне выглядели, конечно, неплохо, но, глядя на рожи их «сожителей-владельцев», можно было предположить, что внутреннее состояние машин весьма далеко от первозданного.

Чего нельзя было сказать о другой, весьма немногочисленной группе автомобилей, которые не так давно, максимум месяц-полтора назад сошли с конвейера. Их владельцы были более честны – они просто гнали их на продажу, стараясь по минимуму эксплуатировать по пути от завода до базара. Эти машины я относил к разряду «невест». Безусловно, стоимость их была значительно выше, чем у бывших «любовниц».

Напротив «невест» располагалась другая кучка автомобилей, которых можно было скорее отнести к большой куче металлолома. Пол этих автомобилей я для себя не идентифицировал, так как эпитеты, которыми награждали их покупатели, для женщины, на мой взгляд, были слишком вульгарны. Возраст этих автомобилей колебался в диапазоне от десяти до двадцати лет, встречались и еще более древние экземпляры. Были и совершенно замечательные реликты, которые любители купили не ради езды, а ради коллекции. Однако коллекционеров в нашем городе не так много, поэтому они наряду с другими «дрюшпаками» стояли, не слишком обласканные вниманием. Да и кому нужны автомобили, езда которых напоминает бег старого мерина? Поэтому мы не задержались здесь, а перешли к другой, самой многочисленной группе автомобилей, которые смело можно было назвать «женами».