Дарья Донцова - Смех и грех Ивана‑царевича Страница 13

— Ксения! Ты почему раскрасилась, как индеец на похоронах? — нашла другой повод для недовольства старушка. — Даже я, человек с ослабленным зрением, вижу: щеки кирпичные, веки синие, губы бордовые. Теперь такой ужас в моде? А волосы… Завивка мелким бесом!

— Да, ты сегодня и правда перестаралась с макияжем, — отметила Елизавета Матвеевна. — И прическа неудачная.

— Глупо заливать еду майонезом, зная, что никогда не прикоснешься к ней и ее придется отправить в помойку, — вернулась к прежней теме Эмма Геннадиевна. — Идиотская шутка.

Ксения оперлась локтями о стол:

— Подумаешь! Это просто хохма. Почему ты Анфисе замечаний не делаешь? Она вечно глупые розыгрыши устраивает. Чего ко мне пристала? Кстати, дедушка сегодня зажег. Иду в столовую, поворачиваю из холла в коридор и вижу…

Ксюша замерла с полуоткрытым ртом.

— Сколько раз сказано уже: начала говорить — продолжай! — в очередной раз возмутилась Эмма Геннадиевна.

Ксюша понизила голос:

— Дверь кухни медленно распахнулась, и оттуда вышел…

— Хватит, солнышко, — поморщилась Елизавета Матвеевна.

— Правда, Ксюня, перестань, — попросила Анфиса, — мы хотим спокойно провести вечер.

Племянница смерила тетку взглядом и продолжила:

— …вышел… Корнелий. Увидел меня — и как залает!

— Это уже слишком! — подпрыгнула Анфиса. — Давайте не будем идиотничать хоть в семейном кругу. Все мы прекрасно знаем, что легенду про Корнелия придумал Семен для привлечения экскурсантов.

— Мой любимый ныне покойный зять, как всегда, оказался прав, — демонстративно всхлипнула Эмма Геннадиевна. — Простой народ в восторге, плюшевых собак расхватывают как лекарства.

— Да, Сеня молодец, — подхватила Фиса, — с Корнелием точно угадал. А вот вторая его легенда, про сейф и зашифрованный ключ, очень неудачна. Это из‑за нее мы теперь от ненормальных страдаем.

— Но зато они покупают билеты, — подал голос Матвей Ильич. — А кое‑кто, как например Анатолий, приезжает каждый день. Выручка растет. Конечно, рассказ о кладе приманил странных людей, но ведь денег в кассе стало больше, значит, цель достигнута. Одна беда — шкура жаркая, ее надо прямо на нижнее белье натягивать, а все равно потеешь. Подкладка у меха черная и линяет, снимешь комбинезон — майка с трусами в разводах, издали похоже на грязь, очень некрасиво. Но, Ксюня, ты не могла сегодня видеть Корнелия, я не надевал костюм собаки, не ходил по дому. Радикулит у меня разыгрался, поэтому я решил не рисковать, не становиться на четвереньки, а то еще скрючит в присутствии туристов. Им‑то потеха, а нам неприятность. Надо мне отказываться от роли Корнелия, пора уступать дорогу молодым. Пусть Родион эстафетную палочку перехватит, у него пока поясницу не ломит.

Внук уронил вилку и тихо возразил:

— Нет, дедушка, ты самый лучший пес. Я не смогу быть Корнелием.

— Не волнуйся, я научу, — пообещал Матвей Ильич.

Глава 9

— Но я тебя видела, — уперлась Ксения. — И слышала — ты лаял. Мерзкий поступок! Все знают: если Корнелий затявкает на человека, то тот вскоре умрет. Вы вот все на меня за майонез набросились, а как оцените поведение деда, он предрек мне скорую смерть.

Эмма Геннадиевна быстро перекрестилась:

— Типун тебе на язык… Матвей Ильич не мог пожелать тебе плохого, он же прекрасно понимает: Игорь Анатольевич уже вкладывает деньги в усадьбу. Пятаков придет в бешенство, если с тобой случится беда и придется отменить свадьбу. И как Лизочка с ним расплатится? Да мы по миру пойдем!

— Говорю же, не изображал я собаку, — повысил голос старик, — уже два дня к костюму не прикасался. И нет в нем устройства для лая, один резервуар с водой. Корнелий только писает, никому кончину не предрекает. Мы же не хотим распугать посетителей. Ксения опять шутит, не видела она призрак.

И тут Родион, не отрывая глаз от тарелки, еле слышно произнес:

— Я тоже видел привидение. Шел ужинать, а пес стоял около чулана, где постельное белье хранится. Он меня увидел и тихонечко гавкнул.

— Извините, что вмешиваюсь, — не выдержал я, — но я столкнулся совсем недавно с собакой. И слегка струхнул, очень уж она мне огромной показалась. Потом сообразил, что это Матвей Ильич в образе призрака, и успокоился.

— Ага, вот видите! — с торжеством воскликнула Ксения. — Мы с Родей наткнулись на пса‑убийцу, и он гавкал. Дед, ты нас ненавидишь, поэтому и решил напугать.

Матвей Ильич побагровел, потом со всего размаха стукнул кулаком по столу:

— Молчать! Не забывай, кто ты такая. Ишь, разболталась тут… Не перегибай палку, сикозявка. Да тебя…

— Папа, замолчи! — в один голос вскрикнули Анфиса и Лиза.

— Все! — заорал старик. — Не желаю более участвовать в спектакле! Меня тут не уважают! Елизавета, выбирай, кто тебе дороже — родной отец или дура‑девка. Совсем она зарвалась, беспредельно охамела. Молчать всем! Не желаю слышать, что она невеста денежного сундука. Лично мне и без миллиардов Пятакова неплохо живется, пенсии за глаза хватает, одним кефиром питаться могу, сто пар туфель, как Фиске, мне не надо.

— Вот и до меня добрались, — хмыкнула Анфиса. — Что я‑то тебе сделала? Сижу, починяю примус.

— Папа, успокойся, — велела Елизавета Матвеевна. — А насчет твоей пенсии могу пояснить. Жалкие гроши, которые платит тебе государство, ты расходуешь на пустяки вроде драже в глазури, которое ешь тайком, но если тебе самому придется оплачивать коммунальные расходы, лекарства, еду…

— Что? — взвилась Эмма Геннадиевна. — Какое такое драже?

Ксения вскочила и выбежала из столовой. Матвей Ильич тоже встал и с криком: «Ухожу от вас навсегда!» — направился к двери.

— Папа, это смешно, — бросила ему вслед Анфиса. — Не позорься, куда ты пойдешь?

Старик неожиданно остановился:

— Уеду жить к родной матушке, измучился я в вашей усадьбе.

— Однако на кладбище сейчас очень сыро, папа, — хмыкнула Анфиса, — и грязно. У тебя не только ревматизм разыграется, но и артрит в придачу.

— При чем тут кладбище? — затопал ногами дед.

— Твоя матушка давно умерла, — пояснила младшая дочь, — ее квартиру ты продал, чтобы вложить деньги в финансовую пирамиду, которая рухнула, вот я и решила, что ты говоришь про Ваганьково.

Матвей Ильич одним прыжком преодолел расстояние до двери и исчез за ней.

— Стой! — взвизгнула Эмма Геннадиевна. — Можешь отправляться куда пожелаешь, хоть к своей матери‑жабе, которая меня ненавидела, царствие ей небесное и сковородку в аду погорячей, но я хочу знать правду о драже! Куда подрапал?

Продолжая негодовать, старушка поспешила следом за мужем. Елизавета Матвеевна молча поднялась и отправилась за родителями.

— Обожаю тихие семейные вечера, — ухмыльнулась Анфиса. — А ты, Родя?

Племянник проигнорировал вопрос тети. Затем отодвинул свой стул от стола и со словами: «Зачет через два дня, надо заниматься», — кинулся в коридор.

Анфиса повернулась ко мне:

— Видел когда‑нибудь более разных людей, чем Ксения и Родион? Первая совершенно не умеет себя вести, с детства у нее случались припадки ярости. Гневливость девчонке от деда досталась. Папенька мой вообще‑то милейший человек, но иногда его заносит. Заводится невесть от чего и начинает на метле летать, чушь пороть. Правда, надолго его не хватает, поорет, побьет посуду, а через десять минут опять всем доволен. Если его упрекнуть: «Ну зачем ты истерику закатил?», он удивится: «Кто? Я? Никогда не скандалю!» Родя же пошел в Сеню — тихий, до идиотизма интеллигентный, ни разу даже в детстве ни на кого голоса не повысил. Ксения гуманитарий, в школе не особенно хорошо училась, а Родион блестящий математик. Ну вот как это получилось? Отец и мать у них общие, воспитывались дети вместе, всего имели поровну. И ведь на свет они появились с разницей всего в несколько минут.

— Юноша и девушка близнецы, но совсем не похожи, даже внешне, — согласился я.

— Разнояйцовые двойняшки не имеют полного сходства, — пояснила Анфиса. — Вот уж не ожидала, что и Родион соврет про Корнелия.

Я взял поднос и, собирая со стола, заметил:

— Но мне‑то пес точно повстречался.

— Иван, вы шутите? — кокетливо спросила Фиса и одернула кофточку.

Декольте ее стало еще откровеннее, я отвел взгляд в сторону. Приятно посмотреть на бюст молодой девушки, но пялиться на покрытую веснушками увядающую грудь дамы средних лет не очень хочется.

— Вы правда видели Корнелия? — спросила кокетка.

— Могу его описать. Огромный, с густой черной шерстью, с круглыми ушами и здоровенным хвостом, — начал перечислять я.

— Но это просто невозможно! — подпрыгнула Фиса. — Привидений вообще не существует, и мы все точно знаем, что автор легенды о нем Семен. В усадьбе один пес — Рич. Когда Сеня нам впервые рассказал свою историю, все долго хохотали и называли ее глупостью. Собака‑привидение… Пес‑убийца… Ерундовская ерундовина, ни один здравомыслящий человек в нее не поверит. Елизавета категорически отказалась выделить деньги на маскарадный костюм. Уж не знаю, где Семен раздобыл нужную сумму, но он тайком от супруги заказал шкуру с резервуаром для воды. И вы не поверите, что было, когда Корнелий впервые показался публике, — народ визжал от ужаса и восторга, прямо как на американских горках. У нас резко возросло количество экскурсантов, и все они в один голос твердили: «Хоть бы нам пес‑убийца показался и на счастье пописал…» О том, что собака может залаять и все, кто гавканье услышит, умрут, никто не говорил. Нам пришлось признать: идея Семена гениальна. Поэтому, когда он скреативил еще одну байку и велел мне один раз, вроде случайно, рассказать экскурсантам про сейф и особый ключ, никто спорить не стал. И ведь снова получилось, как хотел Сеня. Но последствия оказались иными, чем прогнозировалось, теперь у нас армия психов в усадьбе. Один Анатолий дорогого стоит.