Инна Павлова - Объявляю убийце голодовку Страница 13

Голос принадлежал яркой брюнетке, искусно задрапированной парой веревочек, нахально прикидывающихся купальником. Несмотря на вульгарные интонации и низковатый голос, девушка безо всякого труда могла бы завладеть вниманием любой мужской аудитории. Даже в том случае, если бы соизволила одеться. Такого красивого лица, такой роскошной темной гривы и такой точеной фигуры мне не доводилось видеть никогда. По крайней мере воочию. И кто бы это мог быть? Наталья? Исключено. Такая дамочка мыть полы не станет. И вообще, я очень удивлюсь, если она хотя бы знает, как чистить картошку или варить пельмени из пачки. Да и не только в этом дело. Если бы такая птичка появилась на территории больницы, учреждение пришлось бы закрывать. Все мужское население моментально выбыло бы из строя, а женский персонал нашел бы способ, как избавиться от соперницы. Это, конечно, шутка, но если бы Наталья была и впрямь так хороша, я бы об этом знала от практикантов. Любой мужик, даже пропивший последние мозги, обязательно упомянул бы о ее внешних данных.

Повисла пауза, и я сделала самое правильное в данной ситуации. Я не стала скрывать обуревавшего меня восхищения:

— Боже, какая вы красивая! Так разве бывает?

Девица моментально сменила гнев на милость и рассмеялась. Похвала, явно искренняя, была приятна. Теперь можно было попытаться наладить с ней контакт. Я робко спросила, могу ли увидеть Наташу.

— Наталью? Но она тут не живет! Она в Москве.

Интересно. Очень интересно. Особенно в свете того, что Наталья поставила в известность знакомых, что отправляется домой. Я опять задумалась.

— А в чем, собственно, дело?

Я рассказала трогательную историю о том, как в электричке познакомилась с Наташей. Мы разговорились и она, узнав о моих материальных проблемах, обещала посодействовать в поисках приработка.

— Вот как? — Девица смерила меня с ног до головы, и последние сомнения относительно моего рассказа у нее отпали. Как, впрочем, и желание продолжать разговор.

Я поспешила исправить оплошность и вернулась к тому единственному предмету, который собеседницу интересовал.

— Вы такая красивая, как принцесса из сказки. Нет, королева, — поправилась я, заметив, как недовольно дрогнули сочные губы. — Может, вы мне чем-то сможете помочь или хотя бы подскажете, где найти Наташу?

Сравнение с королевой было принято благосклонно, но дело все равно не сдвинулось. Лимит доброжелательности и человеколюбия красавица явно исчерпала. Причем, боюсь, на много лет вперед. Ждать, когда она опять подобреет, не имело смысла. Я могла успеть состариться и умереть, так и не дождавшись. Я вежливо попрощалась и покинула негостеприимную красотку. Пытаться ее разжалобить, вероятно, так же бессмысленно, как умолять о снисхождении придорожный камень.

Сдаваться я все равно не собиралась. И примостилась на ничейной лавочке, откуда просматривалась калитка, из которой я недавно вышла и которую, как я надеялась, мог вскорости покинуть кто-нибудь еще.

Пить хотелось ужасно. Я обозвала себя самыми нелестными словами за то, что вместо водки не купила какой-нибудь газировки. Зайти, что ли, к кому-нибудь и попросить водички? Честно говоря, было страшновато. Уж очень солидная публика тут обитает. Не погнали бы, как длинноволосая стервочка.

Я так и не решилась ни на какие действия, а калитка соседнего участка распахнулась, и симпатичная девчушка лет пятнадцати в сопровождении лохматого щенка неизвестной породы двинулась в мою сторону. Упустить такой случай было бы грешно.

Девочка, хотя и вышла с участка, впечатляющего столь же капитальным и изысканным строением, оказалась неиспорченной и доброжелательной. Я проводила ее на поле, где щенок, радостно повизгивая, моментально скрылся из глаз, а мы присели на травку, и я осторожно принялась наводить справки.

Жестокосердная красавица оказалась Наташиной сводной сестрой. Она, по словам моей словоохотливой собеседницы, была известной фотомоделью. Часто работала за рубежом, вполне возможно, что у нее и там была какая-нибудь квартира или дом. Здесь она появлялась довольно редко, хотя особняк принадлежал именно ей. Наташа здесь тоже постоянно не жила, иногда навещала родителей. С сестрой у них отношения не очень.

— А когда Наташа тут была последний раз? Она мне очень нужна.

— Недели две назад. А может, больше.

Разумеется, когда Наталья собиралась объявиться снова, девочка не имела ни малейшего понятия. И тем более не представляла, где студентка может находиться в данный момент. В силу возрастной разницы подругами они, естественно, не были. Заметив, что я приуныла, девочка предложила расспросить Наташину мать.

— Она уж наверняка знает. И не станет грубить, как Ирка.

Ирка — это, надо понимать, старшенькая. Фотомодель. Мысль, конечно, была заманчивой, но представлялось проблематичным прорваться мимо загорающей фифы, с равным удовольствием поглощающей ультрафиолет и восхищенные взгляды.

— А давайте я спрошу, — предложила девочка. — У вас время есть? Подождать сможете?

Разумеется, я согласилась.

К счастью, ждать пришлось не так уж и долго. Минут через пятнадцать прискакал взмыленный песик и, вывалив язык, шлепнулся у ног хозяйки. На подвиги его больше не тянуло, и на ближайшие десять-пятнадцать минут окрестные воробьи были избавлены от состязаний с ним в скорости и прыти. Похоже, что доставлять его сейчас по месту жительства нам придется на руках или волоком.

— А он обратно-то дойдет? — опасливо осведомилась я.

— Дойдет, — успокоила девочка. — Он сейчас минутку полежит и опять начнет носиться. Мы с ним потом еще выйдем. Когда Тамаре Петровне, Наташиной маме, позвоним и вас проводим.

Я с уважением посмотрела на выносливого щенка и его терпеливую хозяйку. Я люблю животных, но на такие подвиги не способна. Часами выгуливать и выбегивать какую-нибудь животину — это выше моих сил. Зато теперь я знаю, что буду делать, если с подружкиным замужеством не выгорит. Подарю ей собаку. И тогда у нее появится куча дополнительных обязанностей, а у меня свободного времени. Вот только как бы она не вернула мне подарок. Диссертацию, Алку и собаку мне ни за что не потянуть!

По дороге в Москву я обдумывала то, что сегодня узнала. Моя новая знакомая, как и обещала, позвонила соседке и выяснила Наташин московский адрес. Она, оказывается, не ездила из пригорода, как были уверены сокурсники, и уж тем более не жила в общежитии, как предполагали бестолковые Паша с Серегой.

Наталья снимала квартиру и, похоже, не бедствовала. Это наводило на очень интересные размышления. Зачем она мыла полы? На оплату даже самой завалящей квартиры такого приработка не хватит. Может, ее обязанности не ограничивались мытьем полов, а включали что-нибудь еще, что как раз окупало все ее расходы на квартиру и прочее? Но что она могла такое делать? И кто в этой несчастной больнице мог платить большие деньги?

До Аллочкиной ванны я добралась в десятом часу и совершенно обессиленная. Посещение практикантки пришлось отложить до завтра. Но уж будильник-то я завела на семь часов. Предстояло слишком много дел, чтобы я себе позволила расслабиться в постельке. С самого утра я навещу студентку.

Возможно, у нее есть дурная привычка спать по субботам до обеда, но в таком случае ей разок придется себя пересилить. Мое трудоустройство не терпит отлагательства. В качестве компенсации захвачу конфеты и хорошее вино. А потом займусь переселением в собственную квартиру и, соответственно, мерзавцами, покусившимися на мою собственность и здоровье. Надеюсь, их еще не выпустили.

Ну и после обеда я забираю Аллу. Денек отлежится дома, придет в себя, а в понедельник отвезу ее в платную поликлинику, пусть ее посмотрят, назначат что положено — и назад. Только теперь уже в качестве Наташиной сменщицы.

Почему я решила, что трудоустраиваться будет она, а работать я? Да очень просто. У нее две трудовые книжки.

Теряет она, как вы уже, наверное, догадались, не только ключи. Теряет она абсолютно все! И трудовой книжки она лишилась только один раз исключительно потому, что документ попадал в ее руки на очень незначительное время, а вообще-то хранился по месту работы. Иначе ей бы пришлось или отдать книжку, как и дубликат ключей, соседке на хранение, или пристегнуть к руке железным браслетом и не расставаться с ней ни днем ни ночью.

В общем, за те два дня, что трудовая книжка имела несчастье находиться на руках у моей забывчивой подруги (ей понадобилось снять копию для оформления загранпаспорта), документ благополучно улетучился, и девушке пришлось озаботиться получением нового. Старая книжка потом случайно нашлась, и я, как чувствовала, прибрала ее к себе.

Уснула я совершенно успокоенная. Только почему-то сны мне снились не самые приятные. Меня опять выкидывали на свалку, причем я никак не могла найти, где она заканчивается, и, утомившись от бесплодных хождений по грудам мусора, пришла к выводу, что мне отсюда никогда не выбраться и что это, наверное, и есть мое место. Просто раньше я этого не знала и потому предпринимала глупые попытки жить красиво, со вкусом и смыслом.