Орхидеи еще не зацвели - Евгения Чуприна Страница 14

— Продолжай, бледнолицый! — воскликнул я. — Складно звонишь.

— На небольшом расстоянии от сэра Чарльза виднелись совершенно четкие…

— Следы?

— Следы.

— Мужские или женские?

Доктор Мортимер как-то странно посмотрел на нас — меня и спину уходящего из гостиной Шимса, и ответил почти шепотом:

— Это были отпечатки лап огромной собаки!

При этих словах я ощутил себя так, будто вдохнул с воздухом бодрый скаутский отряд сороконожек, многим из которых за шиворот упало по еще сороконожке, и они все разом задергались, заизвивались и зашаркали ногами. А тут еще раздался звонок в дверь, и впущенные Шимсом, в гостиную с радостным чириканьем впорхнули мои кузены Алекс и Юстас. При этом Юстас нежно, как мать, прижимал к своей пламенной груди ботинок — черный, слегка поношенный. И меня тут же затерзали смутные сомнения….

— Привет, Берти, старина, как здорово, что мы тебя застали, — начал Алекс, рухнув в мое насиженное кресло. Ботинок он водрузил на настенную полочку и какое-то время им любовался, будто своим последним произведением. Только что не кудахтал, а то творцы обычно кудахтают.

— Потому что могли и не застать, — сообщил Юстас, щедро наливая виски в два стакана. — У тебя найдутся два маленьких сэндвича?

— Слышал хохму? На Падингтонском вокзале, в буфете, продаются сэндвичи «Пикантные». Я спросил тамошнюю девушку, чем они отличаются от нормальных. И знаешь, что она мне ответила? «Пикантные» — с огурцом.

— С огурцом! Ха-ха! — поддержал Юстас. — Огурец — это пикантно, — философски заметил он.

— Бедняжка из провинции, — предположил Алекс.

— Да нет, она из Челси, — выдвинул альтернативную версию Юстас. — У них там сплошные бананы.

— Бананы в Африке.

— В Челси тоже.

— Тогда не пикантные сэндвичи у нее были бы с бананом.

— А они с чем были?

— Практически без ничего.

— Да? А вот это пикантно! Ахаха-ха-ха!

— Ахаха-ха-ха!

И щебеча таким образом, юноши расположились в моей гостиной, видимо, надолго. Я все ждал, когда свое веское слово скажет доктор Мортимер — предложит ощупать их череп (Алекс и Юстас близнецы, так что череп у них считай один). Но Морти, видимо, решил, что антропология здесь бессильна, а нужен специалист по бетону. То есть в симфонию беседы свой голос не вплел и отвернулся с мучительным выражением. Похоже, что у него разболелась нога. По крайней мере, он поглаживал ее, как разворчавшуюся старую собаку, под взглядом Снуппи, довольно-таки ревнивым. Каждому хочется быть чьей-то болью.

— Ты не против, Берти, что мы у тебя заночуем? — спросил Юстас с кривой усмешкой соболезнующего лицемера.

— Это все тетя Агата, она велела нам остановиться у тебя перед тем, как мы отправимся в Южную Африку, — поведал Алекс, зло прищурив правый глаз, в то время как левый остался почти не смятым.

— На заработки, — хохотнул Юстас, наконец-то распрямив лицо. — Ты представляешь, Берти, мы — зарабатываем?

— Да уж, — согласился я. — Такие, как вы, могут зарабатывать разве что на орехи. Но вообще-то Южная Африка внушает надежды. Ко мне тут прямо перед вами закатился приятель, так у него дядюшка тоже в свое время поехал в Южную Африку. А теперь вот умер и оставил миллион наследства. В смысле, дядюшка умер, а не приятель, понимаете ли.

— Если б мы заработали миллион, мы бы тоже умерли, — резонно предположил Алекс.

— Дело тут не в Африке, а в дяде, — объяснил Юстас. — С нашим дядей Джорджем такой номер бы никогда не прошел. Его хоть на Солнце отправь, он и там будет прохлаждаться.

— Да его хоть в пустыню Гоби отправь, — сказал Алекс сурово, — он и там будет напиваться.

— Это все исключительно от человека зависит, а не от местности, — подытожил Юстас. — Кто имеет склонность богатеть, тот спокойно себе может оставаться в Англии, как банан — в Челси. И не надо ему переться ни в какие тебе там африки.

— Где родился, там и пригодился, — назидательно вставил Алекс.

— …а такие как мы, что забыли в Южной Африке? Что нам там светит, кроме тропического солнца

— … и диких обезьян

— … если в Челси — банановый рай?

Я окинул взглядом обстановку: хмурое окно в оспе дождя; огонь в камине, уже почти умирающий голодной смертью; спящий Снуппи и, судя по мимике, жующий во сне мой ковер; Мортимер, застигнутый в тот момент, когда он лихо запивал подозрительный порошок, втянутый через нос, неразбавленным виски, и две вышеупомянутые дикие обезьяны, которых злой (если смотреть с моей, а не их точки зрения) рок занес из родных джунглей ко мне в гостиную. И тогда я сурово прокашлялся и спросил:

— Что делает на моей полке этот ботинок?

Глава 11

— Это была история! — хором воскликнули близнецы и продолжили вразнобой:

— Идем мы себе и вдруг видим — впереди движется красавица-испанка… — завел Алекс.

— Меня трудно назвать влюбчивым, но… — начал Юстас.

Я властным движением руки прекратил Юстаса и повелел:

— Алекс, ты!

— … то есть вроде как испанка, не грипп, конечно, а женщина, но без усов.

— Выщипала, наверно, — предположил Юстас и, покосившись на меня, заткнулся.

— Бедрами качает туда-сюда, туда-сюда. Лицо, фигура — ты шо!

— Троянская Елена при виде нее сразу бы побежала в аптеку за цикутой, на ходу думая: не для нее, так для себя… — не утерпев, вставил Юстас.

— А мы, естественно — за ней. Она вошла в отель «Савой». Мы — за ней.

— Но на некотором расстоянии.

— Да. Благородном, мы же благородные отпрыски. И видим, она вдруг наклоняется и тырит ботинок. Лямзит его.

— То есть сначала мы смотрели, как она наклоняя-я-яется…

— …надо сказать, что там под одной дверью стояли новые ботинки.

— Такие светло-коричневые.

— Довольно кричащего вида.

— Да. Чересчур.

— Так вот, она наклоняя-я-яется, приседааает, ну, ты можешь себе представить, как женщина с такой фигурой приседааает, а потом тырит один ботинок, кладет его в сумочку, такой вроде как саквояжик, и пугливо крадучись, спускается в холл. Мы за ней.

— Она нас не заметила.

— Да. Мы парни видные, но попрятались. Но потом мы вылезли и пошли в «Симпсон»…

— …насладиться английской кухней…

— … если такая есть…

— И она была там…

— …не кухня.

— И кухня тоже…

— …а эта испанка.

— Она была не одна, а с каким-то лысым чудаком с моноклем.

— Мы решили, что он немец, потому что пузатый.

— Хотя для немца он слишком тихо разговаривал.

— Зырим, а она ему этот ботинок аккуратненько под столом в руки сует.

— Типо как нычком.

— Потому что вообще это поступок заметный, нерядовой, можно сказать.

— Прикинь, такая динамитная девица, да еще этот ботинок, да еще такого цвета.

— И с толстенным