Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными Страница 15

– Труба не наша, и наших отпечатков на ней нет, – поторопилась я с дополнениями. – Наталья Николаевна вообще на тот момент в квартире отсутствовала, а меня по счастливой случайности убийце припечатать трубой не удалось. С достаточной ловкостью увернулась.

Не хотелось говорить, что просто навернулась с дивана.

– Меня зовут Анатолий Сергеевич, – живо представился «молодой человек». – Можно, Анатолий. Хотелось бы услышать обо всем поподробнее. Ты, Валера, пока посиди, а я проверю, что ты там высидел. Ваша помощь мне не нужна, – любезно бросил он нам с Наташкой и, ловко соскочив с кресла, в два прыжка одолел трехметровое расстояние до дивана. Собственно говоря, мы на свою помощь и не рассчитывали.

Анатолий Сергеевич, или просто Анатолий, радовался находке, как ребенок. Валерий, дружески получив от коллеги по шее, прямо с дивана влился в нашу группу поддержки, но тут же вернулся к товарищу с требованием: «Полегче!» Дальше началась сплошная суета. Оперативники кому-то звонили, чего-то громко требовали, невесть откуда появились понятые – молодая девица в точно таких же бермудах, как у Наташки, и молодой паренек. Чуть позже выяснилось – практиканты. Прибывший криминалист поздоровался с нами как со старыми знакомыми, передал привет от следователя, увы, занятого другим неотложным делом, и посоветовал нам с Натальей на время разместиться в следственном изоляторе – всем будет легче и спокойнее. Подруга тут же послала его вслед за оперативниками к Богу в рай. Нервный взгляд, устремленный на брючки понятой, говорил сам за себя – Наташка слишком отвлеклась на рыночную тему. Не стоило так переживать. В мире полно людей-двойников, это куда серьезнее, чем пара одинаковых штанов на совершенно непохожих друг на друга женщинах.

Я дважды пересказывала присутствующим свою историю знакомства с «возможным», как подчеркивали специалисты, орудием преступления устно и один раз письменно. Анатолий возился с кучей бумаг, Валерию постоянно звонили. Понятые сидели в креслах и откровенно зевали. Криминалист, покончив с изучением входной двери, ползал на коленках у дивана с лупой и тихо ругался, пытаясь отыскать невидимые следы преступника. Рядом стоял его открытый чемоданчик, содержимое которого мне так и не довелось изучить – постоянно отрывали вопросами. Наташка откровенно жалела эксперта-криминалиста и обещала (почему-то не ему, а мне на ушко), если его джинсы окончательно протрутся на коленках, подарить свои бермуды. Все равно я их уже достаточно хорошо поносила.

Закончилось все ближе к вечеру. И не совсем так, как хотелось. А хотелось одного – выйдя из этой квартиры, стать полновластной распорядительницей дальнейшей своей жизни. Так сказать, «что хочу, то и ворочу». Например, захочу в Швейцарию и не поеду. Но не потому что не пускает следователь, а потому что срок действия загранпаспорта истек, а новый оформлять лень. Сама себе хозяйка. Но тут, как назло, Наташку угораздило сделать замечание девице-понятой, что голубые бермуды ей совершенно не идут. С такими слишком тоненькими ножками лучше носить длинные брючки. «Тихая сапа» окрысилась. Да ладно бы только на Наташку.

– Анатолий Сергеевич! – медленно изучая цепким взглядом наш тандем так, как будто только увидела, процедила девица и боднула головой воздух. – Вам не кажется странным, что изъятый вами для проведения экспертизы предмет появился здесь вместе с этими гражданками? А если они обе сначала, так сказать, «пустили его в дело», потом организовали весь этот спектакль с единственной целью – переложить ответственность за покушение на убийство Лымарь на вымышленного преступника?… – Физиономия девицы светилась мстительной радостью. – Может, на всякий случай, задержите?

Наташка возмущенно всплеснула руками, заставив меня шарахнуться к стенке, сооруженной из книжных полок.

– Мама дорогая! Ир, ты куда? Стой здесь, рядом… С каких это пор понятые диктуют оперативным работникам свою волю?! Незаинтересованное лицо, блин! Это с такой-то ро… лицом?! Слушай, Ирина Александровна, надо немедленно связаться с районной и городской прокуратурой. Это!.. – Наташка ткнула указательным пальцем в лоб девице. – Не понятая! Мы их с тобой на своем веку повидали. Этот экземпляр – подсадная утка. Посадили в машину знакомую профурсетку и возят по всем криминальным вызовам, чтобы не создавать себе лишних проблем с уговорами нормальных граждан, не желающих быть понятыми…

– Иди вниз, Курбатова. Иди, пока не помог. Садись в машину и жди, – вздохнул Анатолий Сергеевич. – А вы, дамы, сдайте мне ключи от квартиры Серовой, она будет опечатана. До понедельника – свободны.

– То есть как до понедельника? – слабо возмутилась я.

– Первый раз вижу человека, желающего сразу под арест. – Анатолий Сергеевич еще раз вздохнул и почесал левую бровь. – В понедельник к одиннадцати часам явитесь в районную прокуратуру к следователю Курбатову.

– А Александра Витальевича не будет? – ошеломленная однофамильством следователя и «подсадной утки», поинтересовалась Наташка.

– Александр Витальевич будет. В лице и теле следователя Курбатова. И если вас не затруднит, собирайтесь побыстрее. Валерий, вызов на Большую Академическую. Женщина насильника в лифте покалечила.

Мы разом засуетились. С разрешения оперативников я прихватила с собой стойкий горшок с фикусом, в должной мере оценив упорное стремление цветка к выживанию. И только в машине обнаружила, что оставила в Светкиной квартире свои грязные шмотки.

– Не могу сказать, что в полном смысле «вылезла сухой из воды», тем не менее хорошо уже то, что до понедельника мы совершенно свободны.

– Пожалуй, я поторопилась с высказыванием о том, что голубой цвет совершенно тебе не идет, – не слушая меня, задумчиво проронила Наташка, выруливая на Большую Черемушкинскую. Сплошной гигантизм: Большая Черемушкинская, Большая Академическая…

8

Квартира уныло напомнила об одиночестве. Не помогло даже то, что я украсила ее Светкиным фикусом. Зря всю дорогу оттачивала мастерство ведения диалога с собственным мужем – он говорит, я не слушаю, но молчу. До поры до времени. Когда Димка вдохновенно читает нотации, лучше не возражать. Прав – не прав, не важно. Устанет – отстанет. Надо дождаться заветных слов: «Ну что ты молчишь? Считаешь, я не прав?» И тут главное – не торопиться высказывать свое мнение. В принципе в душе можно ляпнуть что угодно, послать его в конце концов на три заветные буквы, освоенные сегодня Наташкой. Но вслух – ни-ни! Допускается тяжело вздохнуть и, облокотившись на то, что поудобнее (в крайнем случае, сойдут и собственные колени), окунуть верхнюю половину физиономии в ладони. Этот момент краткосрочной передышки можно провести с пользой – в каких-нибудь приятных раздумьях. Через минуту муж сам докажет, что в размолвке большей частью виноват он один. И упаси бог с этим согласиться, но и возражать надо достаточно слабо, так, чтобы поуговаривал…

По большому счету, я за весь день успела по Димке соскучиться. Дети укатили в речной круиз, бабуля на даче с семьей своей подруги. Вынужденным переселенцам временно негде было жить. Так получилось. «Широка страна моя родная», но каждому из нас хочется иметь всего-навсего микроскопическую единичку большой родины – свой дом. За последнее время не всем это удается, независимо от национальности. Такая ситуация кого хочешь загонит в угол – вот оттуда-то как раз и начинаешь более внимательно приглядываться к тем, кто в данный момент рядом. Лично я сразу вспомнила и выкопала в любимом те самые признаки, которые в свое время заставили назвать его единственным. Ах, если бы не его занудство!.. Воспоминания о сегодняшнем приступе ревности вообще вынудило меня спешно закопать все выкопанное назад. Хотя, если разобраться, на всем белом свете не существует человека, который годился бы моему мужу даже в подметки. Скорее бы уж вернулся, чтобы поразить его этими самыми словами с порога и прямолинейно – в лоб. А дальше будет видно…

Однако время шло, а Димка не возвращался. Вылезая из душа, я с надеждой прислушалась, но кроме меня самой признаков жизни в квартире никто не подавал. Я откровенно расстроилась, затем рассердилась и в конце концов испугалась. Со страха, где я только не пристраивала немного покалеченного мужа – на «капитально покалеченного» моего воображения, ограниченного состоянием собственного здоровья, не хватало, начинались дикая тахикардия и головокружение. Димкин мобильник не отзывался. Я прислушивалась к любому шороху в коридоре, несколько раз выскакивала к лифту – бесполезно. Наконец, дойдя до предела своих возможностей, дрожащей рукой набрала Натальин номер и, невзирая на ее «Ты что, по десятому каналу фильм не смотришь?», еле простонала:

– У меня Димка пропал.

– Надо же! Тебе сегодня вообще целый день везет, – ревниво заметила подруга. – Сейчас кино кончится, зайду. Со своими ключами. Вместе порадуемся. Пока у меня Борис задерживается. Три раза звонил, но связь такая дурацкая, что я разобрала только «еду».