Валентина Андреева - Сундук с тремя неизвестными Страница 16

– У меня Димка пропал.

– Надо же! Тебе сегодня вообще целый день везет, – ревниво заметила подруга. – Сейчас кино кончится, зайду. Со своими ключами. Вместе порадуемся. Пока у меня Борис задерживается. Три раза звонил, но связь такая дурацкая, что я разобрала только «еду».

С точки зрения везения я вопрос Димкиного отсутствия дома не рассматривала. Был еще один – крайний вариант: позвонить в больницу и уточнить, в котором часу Ефимов Дмитрий Николаевич покинул рабочее место. Но уж очень не хотелось выглядеть ревнивой идиоткой, которая не знает, где шляется ее дорогой супруг во время, которое считается общесемейным. И уж тем более не хотелось слушать жуткие предположения коллег о том, что с ним могло произойти.

С флакончиком корвалола я прошлепала босиком на кухню, намереваясь отмерить себе ударную дозу для успокоения, и… остолбенела! На середине кухонного стола лежала записка, прижатая для надежности шариковой ручкой. Как же я ее не заметила раньше? Раз десять бегала к окну, карауля момент возвращения загулявшего мужа. Специфически неразборчивым почерком медика Димка извещал меня о том, что в ближайшие дни я могу от него отдохнуть. И все! Никаких тебе «целую» или «Заинька»… Да пожалуйста! Выполню наказ любимого по полной программе! «Ближайшие дни» подразумевают намерение обязательного возврата под крышу дома своего. Знать бы только, куда он подался.

Я повертела прощальное письмо мужа и так, и эдак, окончательно разозлилась, открыла корвалол и побрызгала листок лекарством, выразив надежду, что к концу испытательного срока Димка наверняка успокоится. Так долго его «разум возмущенный» кипеть не может – весь выкипит. Вот тогда и выскажу ему свое, наболевшее.

Звонок телефона заставил оторваться от подготовки тезисов к пламенной приветственной речи, которой надеялась встретить мужа. Успела продумать только начало. Прежде всего следовало поблагодарить за «подарок» – «ближайшие дни», позволяюшие мне в полной мере оценить пьянящее чувство свободы. Неплохо бы заявить ему, что в этот промежуток времени я стала полностью самостоятельным человеком и научилась жить одна. Мне это понравилось!!!

Схватив трубку телефона я рассерженно рявкнула «Да!!!». На другом конце провода возникла небольшая заминка, и я невольно обругала себя за резкость.

– Ирина, ты?

В первый раз удалось уловить в голосе друга семьи и по совместительству помощника прокурора Листратова Виктора Васильевича неуверенность. После моих старательных уверений в том, что это именно я, он несказанно обрадовался:

– Извини, милая, но раньше позвонить не мог. Ты уж как-нибудь сама сообщи Наталье, что Борис уехал вместе с Дмитрием. Сам ей звонить не рискую. Ты меня слышишь? Почему молчишь?

– Думаю…

– Ну, это дело тебе только на пользу. К сожалению, вам с Натальей пока придется посидеть в Москве. Дима хотел тебя с собой прихватить, но нельзя. Сама виновата. Вечно оказываетесь в неположенное время в неположенном месте. В понедельник встретимся в кабинете Курбатова Александра Витальевича, а пока не забивай себе голову страхом. Уверен, покушались не на твою жизнь. Давай, спокойной ночи…

Я опомнилась и заверещала:

– Подожди! Я что-то плохо понимаю, точнее, вообще ничего не понимаю. Какая связь между моей жизнью и Димкиным бегством из дома? Ах, да! Прямая… Нет! Не очень. Никак не соображу! Еще и Борис слинял! Они тебе не сообщили, куда рванули?

– Да что ж ты так кричишь-то? Я считал, что тебе все известно. Знаешь некоего Соловьева? Коллегу Дмитрия по работе.

– Да кто ж его не знает! Раз в год обязательно себе что-нибудь ломает – то ноги, то руки, то ребра…

– Ему в Калининград подержанная иномарка из Швеции прибыла. Подарок благодарного больного, от которого Соловьев теперь по миру пойдет. Димка все не решался тебе сообщить, что вынужден выручать приятеля. Сама понимаешь – растаможка, перегон… Да и деньги с собой требуется прихватить немалые. Одному Соловьеву не справиться, тем более у него правая ключица еще до конца не зажила. Борис тоже согласился поучаствовать в мероприятии. Но с условием, что ты этот вопрос за него с Натальей уладишь. Дима пообещал. Они в пять вечера уехали, на вашей машине… Ирина, почему ты опять молчишь?

– Думаю…

– Пора прекращать. Много думать вредно. И ты зря беспокоишься. Только не забудь поговорить с Натальей. Я на тебя надеюсь.

– Надейся. Как на себя самого. И спи спокойно, дорогой товарищ Дмитрия Николаевича. Не подведу. Будешь свободен, забегай отметить мой развод с мужем.

– Ну зачем же так…

Я не стала выслушивать слова соболезнования по поводу безвременно покинувших мою очерствевшую особу душевных качеств. И просто отключила телефон. Хотела было заняться самокритикой – в ряде случаев помогает частично оправдать поведение противоборствующей стороны, но решила подождать с этим до утра. А пока поживу идеалом. В порядке отмщения можно пуститься в ночной загул. Первым делом – проанализировать программу телепередач. Пара ужастиков – самое оно! Димка их терпеть не может, но сейчас-то он, хирург несчастный, мне не указ. Если разобраться, сам сродни маньяку. Это ж какое бездушие надо иметь, чтобы скальпелем кромсать живое человеческое тело! А хотя бы и под наркозом.

Я нервно капнула на ладонь остатки корвалола и протерла им лицо. Резкий запах вызвал слезы. Завтра буду дрыхнуть до середины дня. Встану и ничего не буду делать. Потом проваляюсь на диване с новым детективом, потом… Не знаю, что потом. Наверное, свихнусь от безделья. Съездить, что ли, на дачу? Ноги не несут… Да и свекровь сразу насторожится – почему без Димки? А врать не хочется.

Из прихожей раздалось громкое Наташкино: «Ир, это я!» Надо же, и не слышала, как она вошла.

– Ты что, весь запас корвалола перевела? – Физиономия подруги лучилась спокойствием и тихой радостью. Несчастная! – А мне сейчас Листратов звонил. Представляешь, я правильно разобрала в лепете Бориса «еду». Хорошо, хоть предупредил, не то что твой Ефимов. О, а это что? – Наталья внимательно прочитала Димкино послание и скривилась: – У тебя тут задохнуться можно. Не понимаю, чего ты психуешь? Так вот же, тебя Димка тоже по-хорошему предупредил… – Она помахала перед моим носом листком. – Ты вообще в исключительном положении – вернулась и стоишь тут балдеешь. А я сдуру еще и ужин Борису готовила. Столько времени зря потеряла. Везет же мужикам! Проездом за границей побывают. Как думаешь, мы можем теперь их этим шантажировать? В том плане, что и нам пора в Европу. Ир, ты можешь выдавить из себя что-нибудь порядочное? Развестись с Ефимовым из-за того, что он тебе подарил незабываемые дни свободы – дурь несусветная. Надо больше любить себя… Нет, у тебя здесь просто дышать невозможно. Ты как хочешь, а я пойду в комнату.

Наташка круто развернулась, отправилась в большую комнату, откуда через пару секунд раздались выстрелы. Опять одно и то же – криминальные разборки по телевизору. Я прошлепала в ванную, старательно умылась и уныло поплелась следом за подругой. Что-то никак не привыкну к неожиданно свалившемуся счастью свободы.

Телевизор работал неизвестно для кого. Наталья, вжавшись в уголок дивана, с упоением плакала. Эстафетная палочка утешения автоматически перешла в мои руки. Я с ходу принялась расписывать красоты Калининграда, в том числе и многочисленные тайны этого города, в котором никогда не была. Начала с Лаборатории «Кенигсберг-13», которая, как мне рассказывали, находилась в трехстах метрах от кафедрального собора города. Кроме того, как-то смотрела передачу инициативной группы, более двадцати лет занимающейся исследованиями тайн этой лаборатории – сборного пункта мистических и сверхъестественных явлений. В годы войны применением на практике почерпнутых оттуда знаний впрямую занимались фашисты.

Наташка перестала ронять слезы и заинтересованно посмотрела на меня. Пришлось поднатужить память, и я с видом заговорщицы выдала ей неразгаданные тайны, которые хранят подземелья Королевского дворца.

– Дворец-то хоть настоящий? – В голосе подруги читалось сомнение.

– Ну да. Был. Но не прошел испытаний человечеством. Стоял себе, красовался с XIII века благодарный спонсору своего строительства – богемскому королю Оттакару аж до 1944 года, пока наши союзники англичане его не разбомбили. Правда, не до основания. До основания мы его сами разрушили – уж как повелось. То ли в шестидесятых, то ли в семидесятых годах лично по приказу Генерального секретаря ЦК КПСС дорогого Леонида Ильича Брежнева. Потом, как опять же и положено, развалинам придали федеральный статус. Они включены в список объектов исторического и культурного значения Российской Федерации. Теперь ломаем голову – восстанавливать Королевский замок или нет.

– Это тот самый замок, из которого украли янтарную комнату?

– Тот самый… Она находилась в южной его части. Кстати, в северной была камера пыток. Зато после разрушения замка остались не менее ценные старинные кирпичи. Тоже не совсем, конечно, целые, но зато какие! Общее количество – что-то около трехсот экземпляров, а оцениваются они почти в полмиллиона долларов.