Людмила Милевская - Дурдом на выезде Страница 18

— А зачем было ее так далеко оставлять?

Горохов подивился ее наивности.

— Считаешь, в центре Лондона можно припарковаться? — враждебно сказал он.

— Так мы идем за город, — прозрела она.

— Не совсем. Поблизости есть местечко. До него осталось немного.

И он припустил еще хлеще, хоть и до этого скорость набрал немалую — благо, длинные ноги ему позволяли. Александре другого не оставалось как за ним поспевать. Она бежала за Гороховым и горестно размышляла: «Что я наделала? Куда, глупая, вляпалась!»

На глаза навернулись слезы.

«Так, только не плакать! — приказала она себе. — Выкручусь!

Во всяком случае, надо попробовать. Сдаться всегда успею. Кое-что у меня получается, я уже начала исправлять положение. Речь удалась. Сыр Генри меня хвалил. Похвалил и Горохов. И президент какой-то…

Вот только странно, что Стерлядь до сих пор на чистую воду меня не вывела. И Игорешка словно исчез. Почему он меня не разыскивает? Что бы это могло означать?

Ай, что бы это ни означало, мне оно на руку. Может Стерлядь и Игорь испугались и затаиться решили…

Но почему тогда их начальник говорил мне про другое задание, якобы выданное Игорю?

Этот момент у Горохова проясню и возьмусь за дело!»

Решившись спасать карьеру мужа, Ася слегка успокоилась, а глянув на волосатые ноги, маячившие впереди, снова развеселилась.

— И ты еще ржешь? — поразился Горохов, ныряя во двор, делая знак кому-то неведомому и открывая дверцу машины.

Ася пискнула:

— Я не ржу.

— Нет, ты ржешь, — рявкнул Горохов, водружаясь за руль. — Ты такая же, как всегда!

— Какая?

— Зловредная!

«Я такая же как всегда? — удивилась она и подумала: — Вот и отлично. Меня это очень устраивает».

Александра пристроилась рядом и спросила:

— А по-вашему, я должна плакать?

— Не плакать, а выть! Вопить во весь голос! Мы в жопе! Дрянь наше дело!

— И вовсе не дрянь, — упрямо возразила она. — С речью я справилась?

— Справилась, — нехотя буркнул Горохов.

— Хайлайтера завалила?

— Похоже, что завалила.

— Если мне скажут, что делать дальше, то, возможно, я снова справлюсь.

Он испытующе на нее посмотрел и спросил:

— Ты что, совсем ничего не помнишь?

Ася потрясла головой:

— Не память — пустыня.

Горохов снова завел шарманку:

— Болезнь Карлсона! Катастрофа! Провал!

— Никакая и не болезнь, — обиделась Ася, — всего лишь головой о крышку люка ударилась.

— Какого люка? — выстрелил он вопросом.

— Обычного люка, каких на тротуаре полно. Шла, задумалась, наступила, крышка перевернулась, я начала падать в люк, а крышка сверху меня накрыла. Удар получился не сильный, но в голове что-то произошло. Теперь ничего не помню.

— Произошло? И когда это произошло? — изумленно спросил Горохов.

Александра неопределенно пожала плечами:

— Точно сказать не могу, похоже, давно, но сказалось вот только теперь.

Он взвыл:

— В самый неподходящий момент!

— Да уж, — смутилась она, — я никого подводить не хотела.

— А подвела! — рявкнул Горохов, зло сдирая с себя женскую блузу.

— Вы тоже меня подвели! — возмутилась и Ася, решив, что пришел подходящий момент для генерального наступления. — Где Игорь? Что с ним случилось? Только не вздумайте лгать! Я по глазам вашим вижу, что с Игорем что-то случилось!

С гордостью она поняла, что осадила Горохова. Он сконфуженно скреб в затылке и молчал. Александра усилила натиск, уверенно сообщив:

— Если узнаю правду про Игоря, с операцией справлюсь, а в темную выполнять задание откажусь наотрез.

Горохов встрепенулся и, с надеждой взглянув на нее, спросил:

— Точно, думаешь, справишься?

— Не думаю, знаю — справлюсь!

— А память?

Ася пожала плечами:

— Что «память». Ее же не напрочь отшибло. В ответственный момент кое-что возвращается. Речь мою вы, кажется, слышали.

Он подтвердил:

— Да, потрясная речь.

— То-то же.

Облизав нервно губы, Горохов придвинулся к Александре и с робкой лаской спросил:

— Детка, а может и в самом деле попробуем справиться? Выход есть. Все равно я в кафе засветился, и в отеле уже наследил. Короче, сделаем так. Ты открыто берешь меня к себе референтом-охранником, а я буду тебя направлять. Если где память твоя откажет, я сразу верный шаг подскажу, посоветую.

— А начальство? — притворно усомнилась она.

— Думаю, шеф идею одобрит.

Александру такая идея чрезвычайно устраивала, но, скрыв свою радость, она заявила:

— Не соглашусь, пока не узнаю про Игорька. Где Игорь? Говорите, где он? Сбежал?

Горохов нахмурился и промямлил:

— Слушай, давай на «ты». Не могу я привыкнуть к тому, что ты выкаешь.

— Ты мне зубы не заговаривай! — прикрикнула Ася. — Отвечай на вопрос!

Он улыбнулся:

— Ну вот, теперь ты нормальная. Успокойся, — продолжил он ненатурально зевая. — С Игорем все в порядке. Жив твой Игорь, здоров, выполняет другое задание.

Из женских журналов Ася уже точно знала в каких случаях так фальшиво зевают мужчины: когда лгут и пытаются скрыть эту ложь под маской безразличия, равнодушия — рядовое мол дело.

— Хорошо, — сказала она, — я согласна работать на любых ваших условиях, только пускай Игорь сам мне позвонит и скажет, что у него все в порядке. А если он не позвонит, тогда я первым же рейсом вылетаю в Москву, — пригрозила она, и Горохов сдался.

— Черт с тобой, — буркнул он, — сама напросилась. В больнице твой Игорь лежит.

Александра, схватившись за сердце, подпрыгнула:

— Как в больнице?

— А вот так, перед самым вылетом в Лондон в аварию он попал.

— Один?

— Нет, со своей домохозяйкой.

— С настоящей?

Горохов внимательно на нее посмотрел.

У Аси душа ушла в пятки: «Перестаралась, дурища!»

Глава 16

«Перестаралась, дурища! — подумала Ася. — Сейчас он меня разоблачит!»

Горохов посверлил ее взглядом и отмахнулся:

— Ну да, настоящая его жена, если ты понарошная. Оба попали в аварию, оба в больнице лежат. И с ними этот…

— Кто?

— Водитель такси. У всех сотрясение мозга и…

Горохов договорить не успел — Ася, прикрыв глаза, начала сползать с сиденья.

С воплем: «Так мы не договаривались!» — он бросился ее тормошить.

Александра открыла глаза и спросила:

— Игорек без сознания? Он будет жить?

Горохов взорвался:

— Какие переживания, черт возьми! Из-за меня ты никогда не страдала!

— При чем здесь вы? — возвращая себя на сидение, рассердилась Ася. — Вчера я увидела вас впервые, а Игорек мой законный муж!

Услышав это, Горохов снова ударился в панику.

— Болезнь Карлсона! — завопил он, хватаясь за голову. — Так и есть, это она!

Александра опомнилась и пояснила:

— Ничего не болезнь. Я все понимаю, просто привыкнуть никак не могу к тому, что давно тебя знаю, и к тому, что Игорь мне вовсе не муж. Память-то иногда возвращается, но уже возникли привычки, а от привычек так сразу отказаться, сам знаешь, трудно.

— Уж я-то знаю, — туманно согласился Горохов и с сочувствием сообщил: — Игореха со своей домохозяйкой в аварии, увы, пострадали, но жизнь их вне опасности. Домохозяйка вообще целехонька, отделалась ушибами, синяками и слегка мозги сотрясла.

— И она мозги сотрясла?

— Да, но, сама понимаешь, это все несерьезно. Там тех мозгов: с гулькин нос. Игореха тоже по-минимому пострадал. Так, кое-что себе поломал…

— Что? — подпрыгнула Ася.

— Не волнуйся, руку, кажется, или ногу, — с кривой усмешкой сообщил Горохов и добавил: — Хуже другое…

Он замялся, но, увидев как исказилось болью ее лицо, поспешил сообщить:

— Да память ему отшибло, память. Прямо эпидемия, однако, какая-то, — уныло посетовал он. — У тебя память отшибло, у него память отшибло. И у домохозяйки его тоже память отшибло. Даже у таксиста, и у того отшибло память.

— Чудеса! — ахнула Ася.

— Вот именно, что чудеса, — рассердился Горохов. — Уже и сам боюсь, как бы память не потерять. Так и не долго стать суеверным. Если честно, на полном серьезе я опасаюсь, что у всех подряд теперь пойдет ее отшибать, эту проклятую память.

Александра смотрела на него с недоверием. Он зло сплюнул:

— А что, разве не так?

— Не знаю, — пискнула Ася.

— У каждого, кто к нам хоть на метр приблизится, полное, черт возьми, помутнение разума, — задумчиво пробормотал он, уносясь куда-то грустными мыслями.

Но, вдруг вспомнив про Александру, Горохов махнул рукой и с оптимизмом воскликнул:

— А с Игорьком все в порядке. Доктора его лекарствами пичкают, так что он постоянно спит.

— А Стерлядь?

Горохов опешил:

— Какая стерлядь?

— Будто не знаешь какая.