Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев Страница 21

Анька сочувственно улыбнулась.

– Кстати, а где Мюратик? – спросила Соня, – вы что, его утопили?

– Не так легко его утопить, – отозвалась Рита, – даже в Березине он не утонул, под градом картечи. Он просто спит. Поспит и придёт. Давайте допьём вино и начнём пить чай.

Допили вино. Разрезали торт. Поставили чайник.

– Расскажите про театр, – попросила Рита, – как там дела?

– Полное дерьмо! – вложила стрелу в тетиву Волненко, – я в последнее время всё чаще спрашиваю себя: на … я закончила ЛГИТМИК? Чтобы работать в театре, где процветает алкоголизм и низкопоклонство перед инстинктами люмпенизированной толпы? Вот уж настоящий домик самоубийц! Иначе не скажешь.

– Там тоже вешаются?

– Да если бы! Это было бы просто счастье. Там перемалывают себя! В труху и опилки. Там превращаются в мертвецов, заживо гния! Вот если бы Сонька сдохла пять лет назад, её бы все сравнивали с увядшим цветком. А сдохни она сейчас – все кинутся за шампанским и будут плясать от радости! Посмотрите, во что она превратилась! Ведь это просто помойное рыло с триппером!

– Тварь, заткнись, – возмутилась Соня, вытянув сигарету из пачки Риты, – зачем ты так говоришь?

– Правду говорить легко и приятно. Пять лет назад ты знала наизусть Библию, потому что ходила в протестантскую церковь и проповедовала на улицах! Что теперь? Живёшь с алкашом и бегаешь от коллекторов!

– А сама ты чем занимаешься? Проституцией!

– Я об этом и говорю! Посмотришь – и Элька годика через два проституткой станет, и Дашка, и, уж тем более, Ася! Про Светку я вообще молчу, тут говорить не о чем. Это место – заразное! Оно проклято.

Рита, о чём-то думая, разминала пальцами сигарету. Света поставила на стол кружки, налила чай.

– Короче, надо валить из этого долбаного гадюшника, – подошла к логическому итогу Волненко, – да только вот не знаю, куда? Без хороших связей сейчас ни в один театр даже на «Кушать подано!» не устроишься, роль в кино не получишь. А мне вчера, между прочим, один известный психолог – доктор наук, сказал, что я непременно сойду с ума, если за неделю не уберусь из этого театрика!

– А Тамара Харант работает в нём давно? – перебила Рита, щёлкая зажигалкой.

– Тамарка? – переспросила Соня, – двенадцать лет. Она, как и я, окончила Школу-студию МХАТ, но на семь лет раньше.

– Но ведь она, насколько я знаю, не проститутка?

Соня и Анька взглянули на Риту дико. Потом они изумлённо переглянулись. Соня от изумления уронила окурок, но метко. В пепельницу.

– А кто ж она? – завизжала Анька, подпрыгнув вместе со стулом, – самая настоящая проститутка, к тому же спившаяся! Спроси хоть у своей Светочки, как она отжигала, чтоб ей в последнем спектакле дали главную роль!

– А что это за спектакль?

– «Свободная пара».

– Так там ведь всего две роли, – вспомнила Света, – женская и мужская.

– Да, но целый месяц была грызня на предмет того, кто получит женскую роль! – напрыгнула на неё Волненко, – хотели дать её Ирочке, но Тамарка к кому-то съездила – уж не знаю, к кому, чуть ли не к начальнику Мосдепкульта, и так блеснула талантом, что он по-дружески попросил Митрофаныча дать роль ей! Вот и вся история.

– Интересно, – бросила Рита, отпив из чашки, – ну, а актриса она хорошая?

– Да, талантливая, – сквозь зубы признала Соня, – и даже очень.

– Я как актрису её вообще не воспринимаю, – махнула рукой Волненко, – ведь у неё – ни совести, ни стыда! За три дня до праздников в жопу пьяная вышла играть Кручинину! Публика подняла скандал. Пришлось вернуть деньги.

– А почему её не уволили?

– А спроси что-нибудь полегче! Видимо, потому, что не проститутка. За срыв спектакля в любом театре любого актёра немедленно увольняют! Но наш высокоморальный, не озабоченный проститутскими задницами худрук за неё вступился. Ей объявили выговор. Деньги в кассу за все билеты она внесла, и этим отделалась!

– Потому, что такими актрисами не бросаются, – заявила Соня, отломив ложечкой кусок торта, – она – больной человек. Но очень талантливый.

– Да ты тоже пляшешь под её дудку, так как вы обе – из МХАТа! – в бешенстве подавилась тортом Волненко, – короче, иди ты в задницу вместе с ней и с её Артуром, который всех уже задолбал!

Торт был очень вкусным. Все положили себе ещё по куску.

– Танцует она отлично, – сказала Рита, – и я взяла её на работу. В бар.

Волненко опять закашлялась. Изо рта у Сони выпал кусок.

– На работу? В бар? – заливаясь краской, переспросила Соня.

– Да. Стриптизёршей.

Две молодые актрисы снова переглянулись.

– Но ей уже тридцать семь! – вскричала Волненко, – какой стриптиз? Она вся больная! Её постоянно рвёт!

– Но она талантливая. Тут Соня права.

– Но я, например, танцую гораздо лучше! Она нигде не училась хореографии! А вот я – профессионалка! Ей до меня так же далеко, как мне – до Эльвиры!

– Очень возможно. Но мне она подошла.

На это уж возражать было просто глупо.

– Она сама припёрлась к тебе? – поинтересовалась Соня.

– Да, вместе с Верой.

– Без этой крысы не обошлось, – буркнула Волненко, – ну, поздравляю, Риточка, поздравляю! Послушай, а для меня работы у тебя нет? Я тоже талантливая!

– Подумаю. Дам ответ в ближайшее время.

Про торт две гостьи забыли. Пришёл Мюрат. Они его не заметили. Он попил молока и влез на колени к Рите. Она его посадила на плечо к Аньке.

– Ой! Это кто? – заорала та, – а, котёночек? Убери, пожалуйста! Я боюсь.

– Пугливая ты моя, – усмехнулась Рита, ставя котёнка на пол, – жаль, что ты боишься животных! Я уж хотела тебя устроить помощницей укротителя тигров в цирк на Цветном бульваре.

– Нет, вот это не надо! – вскрикнула Соня, – она всех тигров сожрёт!

– Я, вообще, вегетарианка, – разволновалась Волненко, – и тигров я обожаю! Они меня также любят!

– В это я верю, – сказала Рита, – все вегетарианцы ужасно любят друг друга.

Мобильник Аньки заиграл Баха, и она вышла на связь.

– Да, Малютин! Код не работает, я ведь тебе об этом сказала. Дверь как следует дёрни. Сильней, сильней!

Форточка была приоткрыта. Донёсся лязг стальной двери.

– Ну, что, открыл? Молодец. На второй этаж поднимайся. Первая дверь на площадке.

– Это Ромео? – спросила Рита, следя, как краснеет Света. Все ей ответили утвердительно, а Волненко помчалась открывать дверь. Вернулась она с Малютиным и со средней паршивости коньяком, принесённым им. Кирилл был высокий, весьма накачанный парень с правильными чертами лица и длинными волосами. Анька представила ему Риту. Он осторожно пожал ей руку, Волненко хлопнул по заднице, Соне в шутку дал по башке, на Свету взглянул. Она опустила глазки.

– Ты представляешь, Малютин – наша Тамара у Ритки уже работает! – проорала Анька, когда Кирилл сел за стол и стал открывать бутылку.

– Знаю. Верка сказала.