Коварные драгоценности - Анна и Сергей Литвиновы Страница 21

вовсе не сумасшедший, — возразил Папийон, — а, напротив, очень дерзкий и сообразительный малый. Что, если он все рассчитал? Он ведь отлично знал, что в запасе у него всего несколько минут до того, как пропажу обнаружат. Он украл ожерелье, бросился к выходу из замка, на ходу снимая бороду и маскарадную одежду, быстро вытащил камень из оправы, от которой избавился, потому что она могла его выдать: она слишком массивная, а камень спрятать гораздо легче. Но он понимал, что далеко не уйдет, потому что некоторые из гостей сразу же бросятся в погоню. И тогда господин Валевский, — произнося последние слова, инспектор смотрел прямо в глаза Леону, — возвращается на прежнее место и вновь превращается в прилежного рыболова. Браво, сударь! Вы смогли одурачить баронессу Корф и ее спутника, но меня вам одурачить не удастся.

— Ваши умозаключения впечатляют, — отозвался Леон с раздражением, — но меня зовут не Валевский, а Леон Улье, я пишу статьи для газет, и мои бумаги в полном порядке. Я живу в Париже, я не вор, а честный рыболов, и я понятия не имею, куда этот болван граф мог деть свой бриллиант. Может, он сговорился с женой, чтобы получить деньги от страховой компании за пропажу камня? И вообще с меня хватит, я хочу вернуться к себе в гостиницу. Мне надоело сидеть тут на берегу. Ваши коллеги распугали всю рыбу!

— Хорошо. — Папийон вздохнул и кивнул помощникам. — Обыщите его, ребята, да хорошенько.

— Ради бога, — презрительно буркнул Леон. — Только не взыщите, если я напишу потом для газеты заметку о полицейском самоуправстве!

— Валяйте, — равнодушно отозвался комиссар, которому за всю его жизнь пришлось услышать столько угроз, что возможное упоминание имени в негативном аспекте в прессе совсем не произвело никакого впечатления. — И не забудьте: фамилия Папийон пишется, как «бабочка»[1]. В точности так.

И помощники Папийона принялись за дело. Они осмотрели, обыскали, обшарили Улье с ног до головы, залезли в каждый кармашек, заставили его снять обувь и простучали даже каблуки в поисках возможного тайника. Затем полицейские перерыли ведро рыболова, ощупали пойманную рыбу и проинспектировали даже коробки с червями. Тщетно: бриллианта королевы Клод нигде не было.

— Я могу идти? — угрюмо спросил Леон, которого унизительный досмотр привел (что вполне естественно) в самое скверное расположение духа.

Комиссар, не отвечая, оглядывал берег.

— И все-таки чудес не бывает, — пробормотал он себе под нос. — Марсель! Если бы у тебя был бриллиант величиной с орех, куда бы ты его дел?

— Не знаю, — честно ответил Марсель, парень, у которого каждый кулак был величиной с детскую голову. — Но я бы такой камушек точно не стал отпускать далеко от себя.

— Верно, — согласился Папийон. Взгляд его упал на удочку Улье, прислоненную к большому камню. Поплавок удочки болтался где-то под водой, и его не было видно. — Марсель, дай-ка мне удочку…

— Зачем? — нервно спросил Леон.

— Вы же сами сказали, что мои коллеги распугали вам всю рыбу, — пояснил комиссар. — Все равно вы собрались уходить и удочку надо будет вытаскивать… Ну что там, Марсель?

— Зацепилась за что-то, патрон! — прокричал Марсель, сражаясь с удочкой. — Сейчас!

Леон помрачнел и отвернулся.

— В самом деле, как просто, — задумчиво заметил комиссар Папийон, закуривая папиросу. — Парня мы обыскали, его вещи обыскали, а ведь никто бы так и не догадался посмотреть, что находится на другом конце удочки, который не видно в воде.

— Вам бы романы писать… — со злостью выпалил Улье.

Он стоял нахохлившись, и в профиль было заметно, как он сердито оттопырил нижнюю губу. В то мгновение репортер более всего был похож на обиженного школьника. Папийон посмотрел на него и улыбнулся в усы.

— Готово, комиссар! — крикнул Марсель.

— Ну и рыба… — проворчал второй помощник.

Потому что на другом конце удочки болтался не розовый бриллиант королевы Клод, о нет! Там был лишь грязный, мокрый, старый башмак, покрытый тиной. Марсель не без труда отцепил его от крючка и на всякий случай тщательно исследовал. Папийон поглядел на лицо Леона и отвел глаза.

— Ну что? — спросил комиссар.

— Ничего, патрон! — ответил Марсель. — Башмак, и больше ничего!

Папийон вздохнул, вытащил изо рта папиросу, скомкал ее и швырнул себе под ноги.

— Ладно, — вздохнул полицейский устало. — Пошли отсюда, ребята… Вы свободны, месье.

— Я могу идти? — пробормотал Леон.

— Да.

И, не сказав более ни слова, даже не извинившись, комиссар Папийон повернулся к нему спиной и зашагал прочь в сопровождении своих помощников.

6

Маленький поезд, пыхтя и пуская клубы дыма, подкатил к вокзалу, сипло засвистел и остановился. Амалия подняла голову от книги, которую читала, и поглядела на вокзальные часы.

— Это другой поезд, — бросила она Билли, который сидел возле нее и от нечего делать играл жилетной цепочкой. — Наш будет через двадцать минут.

Билли кивнул и поднялся с места.

— Тогда я загляну в буфет, — сообщил он.

— Только холодного не пей! — крикнула Амалия ему вслед. — Тебе вредно!

Она поймала себя на мысли, что разговаривает с молодым человеком, точь-в-точь как ее мать, прекрасная полячка Аделаида Станиславовна, которая всегда знала, что именно и как именно следует делать. «Амели, не сиди на солнце — загар к лицу только крестьянкам!» — «Не смейся так громко, в хорошем обществе не принято хохотать!» — «Не спорь со старшими, потому что это совершенно бесполезно!»

Чья-то тень легла на книгу, которую читала Амалия. Она подняла глаза — и увидела молодого человека, чьи светлые волосы торчали дыбом, как иголки ежа. Оттопырив нижнюю губу, он с любопытством разглядывал Амалию.

— Добрый день, сударыня, — сказал Леон Улье.

После чего без приглашения уселся на место, которое за минуту до того занимал Билли Мэллоуэн.

— Много рыбы наловили? — осведомилась Амалия, и даже человек, плохо знающий людей, смог бы уловить в ее фразе едкий сарказм.

Леон Улье вздохнул.

— Сдаюсь, — без обиняков заявил он.

— Простите? — Амалия подняла тонкие брови.

— Поначалу я решил, что меня объегорил кто-то из сыщиков, — доверительно сообщил Улье, не сводя с Амалии пристального взора. — Но потом понял, что им такое не под силу. Даже Папийону, а он далеко не дурак. Ведь комиссар догадался, куда я спрятал бриллиант.

— И куда же? — равнодушно спросила Амалия.

— Будто вы не знаете, — отозвался Леон Улье, он же знаменитый вор Валевский. — Кстати, я видел вашего сообщника. У него до сих пор волосы мокрые. Туман здорово ему помог, да?

— Не понимаю, о чем вы. — Тон Амалии становился все холоднее с каждой новой репликой.

— О том, что вы догадались, где находится бриллиант, — отрезал