Ольга Степнова - Моя шоколадная беби Страница 22

– Ну что, вы будете и сейчас отрицать свои меркантильные интересы в связях с пожилыми мужчинами? По-моему, в этом деле всё очень прозрачно. Каким-то образом вы узнаёте, что Пригожин заблаговременно всё отписал вам. А может, и сами уговорами склоняете его к этому. А потом решаете поторопить его на тот свет.

– Простите, начальник, а как вас зовут?

– Март Маркович Карманов, – поклонился юнец. – К вашим услугам, – зачем-то язвительно добавил он.

– Март Маркович, откуда у вас это?.. – Катерина указала на диктофон.

– Эту плёнку, Катерина Ивановна, мы обнаружили в квартире Пригожина, как, впрочем, и диктофон. По какой-то причине Роберт Иванович решил записать свой разговор с вами. Может, всё-таки он не очень вам доверял?

Катерина расправила плечи и одёрнула платье на коленках. Она не будет больше отвечать на вопросы. Она не будет больше чесаться и плакать.

Она будет бороться.

– Я требую адвоката. Причём того, которого я скажу. У меня есть средства на первоклассную защиту.

– Кто бы сомневался, – усмехнулся юнец и нажал под столом какую-то кнопку.

3

«Уехал брат, смеётся враг,

а ты уже почти привык,

что неудачен каждый шаг

и все пути – в один тупик;

и жадной струйкою песка

текут из рук твои дела;

а та, которую искал, –

уже ушла.»

Сытов гнал машину. Он уверял себя, что хочет разбиться. Но его реакции были до автоматизма точны и безошибочны. Мыслей не было, чувств не было... Как это, чёрт побери, называется?

Кризис среднего возраста?

В приёмнике играл джаз, и какофония звуков здорово соответствовала состоянию его души.

Или это называется седина в бороду – бес в ребро?

Кризис или бес? Бес или кризис?

Девка, которую он вчера потащил в ресторан, к концу пиршества широко зевнула и выдала:

– Мне с вами скучно. Мне с вами спать хочется.

У девки всё было, как полагается: ноги-ходули, глаза-блюдца, волосы до задницы и интеллект лягушонка. Нужно было рассмеяться весело и отправить девушку веселиться к сверстникам в бар или на дискотеку, но Сытов вдруг рассвирепел. Он рассвирепел так, что ладони вспотели, а пульс переселился в висок.

– Сама-то поняла, что сказала? – прошипел он девке, и девка, ещё больше округлив свои «блюдца», вполне искренне удивилась:

– А чё я такого-растакого сказала? Призналась честно, что скучаю с вами. Я не шалава там какая-нибудь, чтоб за ужин в постель ложиться. Я только если мне человек нравится.

– Не шалава? – заорал Сытов так, что за соседними столиками притихли. – Не шалава?! – Как последняя баба-истеричка он выплеснул вино из своего бокала девке в лицо. Девка завизжала, прибежал охранник и Сытов долго и мрачно объяснял потом ему, что просто повздорил со своей девушкой. Девка испарилась, исчезла, её и след простыл. О её существовании напоминало только винное пятно на скатерти, да в панике отброшенный стул.

Сытов извинился: «sorry, sorry», сунул охраннику купюру неопознанного достоинства и заказал себе «вспотевший» графин водки. Он так и сказал «вспотевший графин» – наверное, у девки научился так «блестяще» выражать свои мысли.

Бес это или кризис?.. Один хрен – возрастное. Когда тебе за сорок, диагноз один – возраст.

Сытов вышел на встречку. Светофор, мигнув жёлтым, дал устойчивый красный свет, и колонна машин дисциплинированно замерла, обозначив своё послушание вереницею красных «стопов». Сытов обошёл колонну слева, ещё притопил педаль газа, вылетел на перекрёсток и благополучно его миновал. К сожалению, никакой грузовик не попался на его пути, не прилетел ему в бочину и не размазал сытовский «мерс» так, что и подушки безопасности бы не спасли. «Он всегда хотел быть первым», – так, кажется, называлось это в какой-то социальной рекламе, где холёный господин жал на газ дорогим ботинком, пролетал на красный свет, и в результате от господина оставалось только колесо на дороге и две красных гвоздички. Наверное, он плохо водил, тот парень. Сытов водил лучше и поэтому не мог разбиться.

Утром он как всегда пришёл на работу. Пришёл раздражённый, потому что вот уже неделю сидел на диете, согласно которой на завтрак мог съесть только варёное яйцо и выпить чай без сахара. Лишние килограммы появились недавно, жить, в общем-то, не мешали, но вечерами, возвращаясь из душа, Сытов вдруг стал ловить на себе насмешливые взгляды Лики. В её глазах он читал примерно следующее: «Да, парень, ты совсем распустился. Я старше тебя на десять лет, а посмотри на меня!» Лика была светская львица – бассейн, массаж, тренажёры, и никакой пластики. Так она, во всяком случае, утверждала. В пятьдесят один ей давали тридцать, и это была единственная цель её жизни – сногсшибательно выглядеть. Сытов уже начал и толстеть и стареть, а Лика всё блистала точёной фигурой, розовой кожей и капризами шестнадцатилетней девочки. Это она подсунула Сытову глупый глянцевый журнал с новомодной белковой диетой, и Сытов послушно давился теперь по утрам варёными яйцами, которые терпеть не мог. Сегодня ситуация осложнилась тем, что во время завтрака, в кухонном телевизоре заполошная девица, возомнившая себя кулинаркой, в демократичных джинсах, с демократичным хвостиком на затылке, на вполне демократичной кухне портила отличную сёмгу, засыпая её диким количеством специй. Было ясно, конечно, что рекламодатель отвалил немалую сумму за то, чтобы народ смотрел как лучшие люди страны – девица к ним несомненно принадлежала! – потребляют сушёный укроп, кориандр, имбирь, и перец известной марки. Это было ясно, но здравый смысл бунтовал. Сытов выключил телевизор, выбросил недоеденное яйцо в мусорное ведро и уехал на работу в крайнем раздражении. Едва переступил порог, как секретарша объявила, что Сытова ждёт генеральный. Секретарша была новенькой, Сытовым ещё не окученной, поэтому чересчур сразу начинала говорить о делах. Сытов решил, что откладывать больше нельзя, сегодня он ею займётся. Он развернулся и пошёл к генеральному.

Генеральный был тоже новый и тоже ещё не окученный. Борьба за власть на популярном телеканале оказалась долгой, изнурительной и «кровопролитной». Многие головы полетели, многие «лучшие люди» ушли. Известные всей стране тележурналисты и телеведущие, не выдержав склок, дрязг, прессинга, а также пресловутой «смены политики» теперь работали в других телекомпаниях. Особенно всех доконало то, что генеральным директором стал слишком молодой, слишком амбициозный и не слишком умный человек. Тех, кто не ушёл сам, «ушло» новое начальство – «смена политики»! Сытов был горд, что оказался в числе немногих, кто удержался на плаву, и кого не коснулись «чистки». Он так и остался директором редакции информационных программ и даже тешил себя надеждами на некое повышение и расширение полномочий – ну, например, его кандидатура вполне может рассматриваться на место зама генерального, руководителя общественно-политического вещания.

– Присаживайтесь, – кивнул генеральный. Он был так похож на своего знаменитого папу, что Сытов всегда контролировал себя, чтобы не дай бог не назвать его папиным именем. Дети знаменитых родителей очень не любят, когда им напоминают, чьи они дети.

– Утро доброе, Валерий Сергеевич! – Сытов позволил себе лучезарную улыбку, позволил себе сесть не на стул, а в кресло, и даже рискнул закинуть нога на ногу. Неплохо было бы, если бы генеральный кликнул своей секретарше о двух чашечках кофе. Сытов непременно выпил бы сладкий, с лимоном. К чёрту варёные яйца и чай без сахара.

Но генеральный не кликнул. Он уселся за свой необъятный стол, на котором можно бы было сыграть партию в бильярд или на худой конец – в теннис, сцепил пухлые ручки в замок и, вздохнув, произнёс:

– Никита Андреевич, я прекрасно помню те времена, когда вы были блестящим тележурналистом.

Сытов решил, что это комплимент, улыбнулся ещё лучезарнее, ещё вольготнее раскинулся в кресле и даже позволил себе поболтать на пальце брелок с ключами от машины, которые зачем-то притащил с собой.

– Я помню ваши незаурядные репортажи, – генеральный замялся, будто затрудняясь сказать, что он ещё помнит про Сытова. – А вы не хотели бы снова познать все прелести жизни известного, публичного человека? – Генеральный расцепил свои пальчики и сыграл на столе что-то бравурное.

– Что, простите?.. – не понял Сытов, вернее, боясь понять.

– Я говорю, что думаю, вы будете больше на своём месте, если станете…

– Репортёром?.. – с нескрываемым ужасом спросил Сытов, чувствуя, как ладони становятся мокрыми, а щёки горячими.

– Нет, ну зачем же! – воскликнул генеральный и даже улыбнулся. – Из этой шкурки вы выросли. Да, выросли, да и возраст… А вот ведущим новостного блока…

– Ведущим, – эхом повторил Сытов, всё ещё не веря в происходящее.

Он удержался во время лавины, которая смела всё и вся, и вдруг пошёл ко дну, когда вокруг установилась тишь да благодать. А он-то мечтал о повышении…