Сергей Нуриев - Идолов не кантовать Страница 22

— Вообще не изменился, — убежденно заявил бригадир.

— Мой мальчик…

Мамаю показалось, что перед ним все-таки девочка, но снимок был настолько мутным, а Буфетов — умиленным, что перечить он не стал. К тому же выяснение пола младенца сулило старателям некоторые бытовые трудности, и для верности бригадир незаметно расцарапал на фото то место, которое могло натолкнуть старика на определенные сомнения.

— Теперь вы меня понимаете, — лепетал отец, — это для меня такое потрясение.

— Понимаю.

— У вас есть дети?

— Не знаю, — не задумываясь, сказал Потап. — Должны быть где-то. Что вы на меня так смотрите? Вы на себя посмотрите. Вот вы уверены, что Гена ваш последний сын? Я не уверен. И я тоже знаю о своем папаше только понаслышке. Вам еще повезло. Геннадий — мужчина смирный. Когда он все узнает, то даже и бить вас, наверное, не будет. А вот если я своего когда-нибудь отыщу… Кстати, вы никогда не были в Кировограде? А то я оттуда родом.

— Н-не был, — шарахнулся Феофил Фатеевич.

Мамай смерил его подозрительным взглядом.

— А может, проездом… бывали?

— Б-бог миловал.

— Я так и подумал, — успокоил Буфетова чекист, зная, что тот врет.

Исполнителю народных танцев доводилось гастролировать в Кировограде в 1962 году, о чем свидетельствовала анонимная справка, изъятая у Сидорчука.

Лишний раз проверив свои сведения, Мамай не питал к этому факту никакого интереса. Тем более, что сам он бывал в Кировограде лишь однажды, да и то проездом, и видел его вокзал из окна плацкартного вагона.

Но ни к месту, ни к дате рождения Потапа данное обстоятельство отношения не имело.

Глава 11. Три свидания

Если сопоставить сутки с человеческой жизнью, то утро — это вовсе не зеленая юность, как покажется многим, а пора, когда приходит запоздавшая старческая мудрость, с высоты которой можно осмыслить пройденный путь и коснуться его никчемности. Именно утром чаще всего становится стыдно за проведенную сгоряча ночь.

Так рассуждал Потап Мамай, приплясывая по балкону и философски поглядывая вниз, к подножию дома № 12АБ, где еще теплились позорные следы ночного вандализма. Испытывая внезапный приступ самокритики Мамай был вынужден признать, что его легкомысленное поведение ни к чему хорошему, не считая подбитого эфиопа, не привело. Но убиваться долго по этому поводу у бригадира не было времени. Вновь вспыхнувшая привязанность к драгметаллам уже несла его к близким козякинским горизонтам. В кисельной пелене стали узнаваться местные ориентиры: столбы высоковольтной линии, водонапорная башня, диспетчерская вышка, крыша отеля "Роди", каркас новогодней елки, памятник… Памятник Ленину! Потап встрепенулся, словно боевой петух. Сердце его бешено запрыгало в деревянной от мороза груди. Время разбрасывать камни и время собирать камни прошло. Подходить к добыче золота теперь следует цивилизованно.

Было 8 часов 29 минут. Утро выдалось холодным и многообещающим. Не мешкая, чекист набросил пальто, повязал белый романтический шарф и ринулся в город.

Задача была серьезной. Употребляя военную терминологию, предстояло взять "языка".

В каждом населенном пункте или его отдельно взятой части всегда имеется как минимум один вездесущий житель, владеющий самыми свежими и противоречивыми новостями. Он появляется в самый неподходящий момент, имеет десять пар глаз и столько же ушей, впитывает в себя все слухи, витающие в эфире, и после некоторой обработки пускает их в людных местах, мутя воду и меняя подводные течения. Это тяжелая и кропотливая деятельность, для осуществления которой требуется уйма времени, жизненный опыт и крепкие ноги. Поэтому подобные эрудиты в большинстве своем — граждане пенсионного возраста, не страдающие ревматизмом и склерозом. Для заезжего следопыта такие агенты — просто находка. Умение находить с ними общий язык и выуживать информацию обеспечивает половину успеха любого начинания. Лучший способ добиться аудиенции с "языком" — поднять вокруг себя легкий шумок; "язык" объявится сам и будет умолять о встрече. Но, учитывая специфику старательской профессии, бригадир решил воздержаться от пресс-конференций и отловить всезнайку тихо.

Располагая лишь данными о кличке, но не зная "языка" в лицо, Мамай долго бродил по административно-хозяйственному центру, смотрел, как открывают магазины, и придирчиво оглядывал сонных прохожих, выискивая среди них особо подозрительных. Но подозрительных как-то не было. Все были одинаковые, хмурые и спешащие на службу.

Проскакав два квартала в задумчивости, Потап остановился у двухэтажного здания с окнами разной ширины. Строение несомненно являло собой местный храм культуры, на что указывали нежно-абрикосовый цвет его стен и две готические колонны. В подтверждение сей догадки справа от дверей имелась вывеска:

Дворец культуры

металлургов

"Литейщик"

Слева, ниже красной стрелки, были прибиты жестянки: "Кассы" и "Туалеты M Ж".

Оценив фасад, Потап счел Дворец вполне пригодным для проведения в нем зрелищных мероприятий и решительно переступил порог.

В холле было пусто и холодно. Потолок украшали шевелящиеся гирлянды, к которым на нитках были подвязаны куски ваты и капроновые снежинки. Пол скрипел и сверкал осколками елочных шаров. Сквозняки разносили по углам запах хвои и пива.

В поисках живой души Потап прошел в следующий зал, невнимательно осмотрел фотографии киноартистов. Вместо одного портрета на стене висела пустая рамка с подписью: "Балетмейстер Пиптик И.А." Прочитав фамилию, бригадир подумал, что где-то уже ее слышал. "Из классиков, должно быть", — заключил он, недолго покопавшись в памяти и удивляясь тому обстоятельству, что в Козяках обитают столь яростные поклонники балета, что похищают своих кумиров прямо из общественных дворцов.

За стендом "Наши края" таилась директорская дверь. Успев краем глаза заметить "Чаботарь О.В.", Потап повернул ручку.

За столом сидел стареющий сонливый мужчина в домашнем свитере и натуральной овчинной телогрейке, какие носят кладовщики хозяйственных складов и киношные командиры партизанских отрядов.

— Честь имею! Я экстрасенс. Согласен провести у вас один сеанс, — заявил Мамай с порога, нахально разглядывая ненастоящего партизана.

Чаботарь О.В. не выразил сколь-нибудь заметного удивления и продолжал читать газету.

Вошедший озадаченно помолчал, откашлялся и предпринял вторую попытку:

— Честь имею! Я экстрасенс! Могу устроить вам один сеанс.

На этот раз директор благодушно улыбнулся, как бы говоря: ну что уж тут поделаешь, экстрасенс так экстрасенс.

"Вполне можно было бы назваться принцем Датским, — подумал Потап, опуская в карман несгодившееся удостоверение. — Мужик вроде бы с понятием.

Чаботарь О.В., казалось, был тоже огорчен несостоявшейся встречей с отпрыском королевской фамилии. Он вздохнул и невесело спросил:

— Почему же только один сеанс?

— Мы с напарником у вас проездом, — быстро сообщил целитель, не ожидавший столь радушного приема. — Так что не имеем времени. Может, как нибудь… На обратном пути.

Олег Васильевич с пониманием кивнул и пригласил гостя подсесть поближе.

В доверительной беседе сразу выяснилось, что целители направляются на международный симпозиум магистров белой магии, а в захолустный городишко их привело, собственно, чувство сострадания к простому люду. Для пущей убедительности белый маг показал удостоверение в алой обложке. Больше предъявлять было нечего. Понятливый директор хотя ничего и не разобрал, но на всякий случай с уважением привстал.

— А давно ли к вам заглядывали наши младшие коллеги-экстрасенсы? — небрежно поинтересовался маг.

Чаботарь О.В. почесал лысую макушку и не сразу ответил:

— Да уж давненько. На моей памяти не было.

Оба тут же пришли к единодушному мнению, что это форменное безобразие. Просто ужасно. Народ нужно немедленно спасать.

— Это нехорошо, когда порча и сглазы безнаказанно косят ряды трудящихся, — говорил высокий гость.

— Да, упущения, — подтверждал директор. — Можете помочь? Замечательно! С нашей стороны будет полная поддержка. А то от этих дискотек одни убытки. Не молодежь, а варвары. Стекла бьют, стены царапают, имущество портят.

Олег Васильевич погрузился в свои беды. Раньше театры приезжали, трагедии ставили, а теперь… В прошлом году зверинец привозили, дети были рады. А вот старшему поколению просто нечего предложить. Вот хор бы цыганский! У высокого гостя случайно нет в этой сфере связей? Есть? Было бы замечательно. После симпозиума завезет? Ах, как хорошо!