Джанет Иванович - Лужёная глотка Страница 23

— Фу, — поморщился Хукер.

— Я признателен за все, что вы для меня сделали, — поблагодарил Проглот. — Простите, что втянул вас во все это дерьмо. Я не думал, что все так паршиво обернется. — Он порылся в спортивней сумке, висевшей у него на плече, и вытащил пульт управления. — Я все еще храню вот это. Может быть, пусть лучше он побудет у вас… в случае, если со мной что-то случится.

Хукер сунул пульт в карман, мы сели в «блейзер» и последовали за Проглотом со стоянки.

— Как думаешь, с ним все будет в порядке? — спросила я у Хукера.

— Нет. У меня одно из этих «чувств» Фелиции насчет Проглота. Не думаю, что его проблемы закончились.

Корпоративные штаб-квартиры многих команд примыкали к аэродрому. Хендрик, Пенске, Роуш, Уэво и Стиллер владели кампусами, в которых располагались машинные отделения и заводские здания, научные и опытно-конструкторские центры, отсеки для транспорта, музеи, офисы корпораций и здания для главных сборищ, где собирались все вместе гоночные машины.

Стиллер пригоняет три основные машины для гонок на Кубок и две спонсорские «Буша»[19]. Одновременно в цеховой мастерской собираются готовые к гонке шестьдесят болидов с двумястами новых моторов. Освещение светлее, чем днем, полы — ни единого пятнышка, потрясающее оборудование.

Сезон закончился до середины февраля, и гоночный комплекс стал городом-призраком.

— Тебе нужно что-нибудь купить? — спросил Хукер.

— Ничего срочного, — сказала я. — Я хочу поскорее добраться домой.

Хукер поехал по Восемьдесят Пятому шоссе на север и отправился к выезду из Хантерсвилла. Если бы Диснейлэнд строила фирма «Гэп», то он бы выглядел, как Хантерсвилл. Это неестественный город с магазинами и ресторанами на первых этажах и квартирами наверху. Центр окружают комплексы кондоминиумов. Здесь отличное место для проживания, особенно, если ты новичок в округе. В мастерских ходит шутка, что это место, где живут члены гоночной команды, когда жены вышвыривают их из домов.

Хукер въехал на стоянку позади моего дома, и тут зазвонил его телефон. Разговор вышел коротким, и вид у Хукера стал несчастным, когда он его закончил.

— Это Рэй Уэво, — сообщил Хукер. — Твоя сумочка попала к нему, он обнаружил в ней рукоятку переключения передач, а он вне себя … в ней кое-что отсутствует.

— Вот и ответ на парочку вопросов.

— Ага. Рэй знает, что в ручке имелся чип. И он хочет его забрать. Он предупредил, что мы можем отдать его по-хорошему или по-плохому.

— Он уточнил, что значит «по-плохому»?

— Нет. Но думаю, описание могло включать в себя много крови.

— Может, нам и стоит отдать ему чип.

— Вряд ли это предотвратит кровопролитие. Все зашло очень далеко, мы слишком много знаем, — напомнил Хукер. — Мы знаем не только о чипе, но и об Оскаре.

— Мне не нравится, куда ведет этот разговор.

— Думаю, у нас крупные неприятности. Я считаю, что нам срочно нужно найти, какие функции выполняет этот чип, и тогда пойти с этим в НАСКАР и в полицию. Уж лучше живой продавец обуви, чем мертвый гонщик.

— Мы вовремя не сообщили об убийстве, — напомнила я ему.

— Мы пойдем на сделку.

— Я знаю одно парня в университете в Шарлотте, который мог бы нам помочь. Этот парень помешан на компьютерах. Он будет рад повозиться с новой игрушкой. Я его какое-то время не видела, но он наверно все еще числится по старому адресу. Он живет с родителями, и я не могу представить, чтобы он когда-либо стал жить отдельно. Он отличный парень, но если у него не будет сторожа, то он с голоду умрет. У меня наверху есть его телефон.

— Я прогуляю Бинза, а ты позвони.

Я жила на втором этаже трехэтажного здания. Подо мной жил флорист, а надо мной — Дэн Кокс. Кокс — спортивный журналист, который пишет о НАСКАР. Он отличный парень. И мой ровесник. Выглядит, как Гамби [20]. Иногда поздно вечером я слышу над головой странный топоток и представляю, что там резвится лошадка Гамби, Поки.

В моей квартире две спальни и полторы ванной комнаты. Кухонное оборудование новенькое, в хозяйской ванной имеется мраморная стойка. Комнаты все свежевыкрашенны в кремовый цвет, а ковер без пятен. Окно спальни выходит в небольшое патио, дальше виднеется парковка. Окна гостиной смотрят на Мейн-стрит, США.

Через дорогу пиццерия «Топперс». Приличная кормежка и ледяное пиво всегда под рукой. Декорации там — смесь охотничьего клуба и парка аттракционов. Большие кожаные кабинки, высокие барные столики, и длинная барная стойка из красного дерева.

Сидя за столом, я смотрела в окно на «Топперс». Вечерами там забито под завязку, но за день до Дня Благодарения посетителей много не наблюдалось. Команды проводили миниканикулы на островах Ки во Флориде и навещали семьи.

Заманить Стивена Сикульски в компьютерную лабораторию было легче легкого. Я знала, что за ним водились две слабости. Как бы решить какую-нибудь компьютерную проблемку и любовь к чизкейку. Сикульски был большим разболтанным парнем, с виду казалось, что ему бы только раскладывать фрукты в супермаркете. В пятьдесят на его лице не было ни единой морщины, и навеки поселилось выражение, словно ему все в этом мире пофиг. И возможно так и было.

Я принесла ему требуемое подношение в виде нью-йоркского чизкейка, и теперь мы с Хукером нервно прохаживались возле Сикульски, похрустывая костяшками в ожидании, когда он разрешит загадку чипа.

— Крошечный чип явно поврежден, — заявил Сикульски. — Это микропроцессор с беспроводной способностью. И я догадываюсь, что поврежденная часть содержала выводы для контроля какого-то механического процесса. Схема не очень сложная, но миниатюрность впечатляет. Это все, что я могу сказать при беглом осмотре. Второй чип гораздо интереснее. Он посылает и принимает беспроводной сигнал. То, как его умудрились засунуть в эту капсулу, просто чудо. Это говорит о том, что он не присоединяется к проводам. Он может функционировать полностью беспроводным способом. И схема сложнее, чем у поврежденного чипа. И он тоже микроминиатюризован. А вот это хорошая новость… у него имеется собственный источник питания. Он сидит на тонкой пластинке, которая, кажется, работает, как батарейка. Я тут не эксперт, но подозреваю, что эта батарейка самая волнующая часть этой милой крошки. Будь у меня побольше времени, я прошелся бы по схеме и рассказал еще.

— К сожалению, временем мы не располагаем. Еще что-нибудь можешь добавить?

— Раз уж я знаю расположение чипов и поскольку в курсе ваших подозрений, то могу обрисовать гипотетическую ситуацию. Водитель мог настраивать механические функции машины, такие как число оборотов двигателя, на расстоянии. В этом случае кто-нибудь на треке мог бы передать сигнал на схемную плату. Похоже на те игрушечные радиоуправляемые детские машинки, только этот чип управляет настоящей машиной. Загвоздка в том, что здесь две микросхемы. Мне кажется, что работу проделывает вот этот маленький чип.

— Кто-то на треке мог контролировать эту штуковину? — спросил Хукер. — И это должен быть не гонщик?

— Я говорю гипотетически, — сказал Сикульски. — Беспроводное устройство — это просто переключатель вкл\выкл. Нет причины, почему бы кому-нибудь на трибуне не суметь с ним поработать.

— Будет ли какое-то преимущество, если будет работать с ним член команды? Например, наводчик.

— Я так себе представляю, что наводчик лучше знает, когда включить, а когда выключить. — Сикульски закрыл файл. — Вы понимаете, эта беспроводная технология могла бы иметь другое приложение. Это же настоящее джеймсбондовское дерьмо. Или типа из кино «Миссия невыполнима».

Мы с Хукером сидели в его доме в Морисвилле перед огромным плазменным экраном и смотрели футбол, поедая праздничную пиццу. На диване рядом лежал Бинз в ожидании кусочков корочки и выглядел счастливым от того, что он дома.

Я тоже была счастлива оказаться дома, но не могла избавиться от ощущения, что мне что-то время от времени щемило в груди. Казалось, неплохо, что мы помогли Проглоту. И если бы пришлось снова так поступить, я бы ему постаралась помочь. Просто хотела, чтобы вышло лучше. Если бы только мы не забыли в перевозчике Бинза….

— Я так устала, — пожаловалась я. — Не могу ясно мыслить.

Хукер взглянул на меня.

— Я пропустил первую половину.

— Я просто переживаю.

Он обнял меня за плечи:

— Все получится, я чувствую.

— Еще одно «чувство»? У тебя нынче что-то много «чувств».

— Ты и половины из них не знаешь. Я настоящий рассадник для чувств. Если бы ты перестала злиться на меня, я бы в некоторые из них тебя посвятил.

— Я на тебя не злюсь. Я разочарована. Ты разбил мне сердце.

— Знаю. Прости. Хочешь последний кусочек пиццы? Может это нас помирит?

— Ты спал с продавщицей! Никакой последний кусочек пиццы не сравнится с этим.