Нина Васина - Красная Шапочка, черные чулочки Страница 23

Я: Тридцать четыре.

Она: Тридцать четыре… Если я правильно посчитала, ему было семнадцать, когда вы родились?

Я: Точно. Его мама – Рутейла – тоже родила папочку в семнадцать лет – это семейная традиция… Кстати, если вас интересует, что за имя Рутейла, я с удовольствием расскажу и о пауках тарантеллах, о городе Таранто – это в Апулии, на юге Италии…

Она: Нет-нет, благодарю, я не за тем пришла! Меня не интересует имя его мамы! То есть, конечно, меня это интересует, но только в степени…

Я: В степени его принадлежности к еврейским именам? Не хочу вас пугать, но имя моей бабушки по отцу…

Она (озабоченно): Что такое? Что за таинственность?

Я: Вы действительно хотите знать?

Она: Ну конечно, я хочу знать, кто теперь будет иметь право находиться рядом с моим внуком!

Я: Тысячу шестьсот лет назад араб Абу Бекр Мухаммед бен-Закария…

Она (перестав ходить туда-сюда и свалившись наконец в кресло): Боже мой! Араб!..

Я: (участливо): Водички?

Она: Ничего не надо! Что вы только что сказали? Какой еще Абу-Мухаммед?..

Я: Абу Бекр Мухаммед бен-Закария. Это имя ученого араба, который придумал название пауку. Тарантул. А по-арабски это звучит как рутейла.

Она: Я ничего не понимаю. Вы все время говорите о пауках!

Я: Вы первая начали. Вы спросили, какое у меня имя! Потом – какое имя у папочки, у бабушки!

Она: Ну хорошо… Сядьте же, что вы, ей-богу, стоите передо мной по стойке «смирно». Сядьте, милочка. Давайте прекратим обсуждать имена. Я не ожидала, что это будет так напряженно. Я пришла познакомиться…

Я: Я так и поняла. Вы с порога спросили, не еврейка ли я.

Она: Мы закрыли тему?

Я: Ладно, если вы все с именами выяснили, то тема закрыта.

Она: Ну, слава богу! Не буду зря обещать, что постараюсь понять вас либо войти в ваше положение…

Я: Минуточку. Какое положение?

Она: Какое у вас положение? Милочка, вы вышли замуж за моего зятя, который на пятнадцать лет старше и имеет сына.

Я: Ничего страшного, у меня тоже есть дочь.

Она (слабым голосом): Что вы говорите? У вас – дочь?

Я: Приемная. То есть не то чтобы приемная. Понимаете, моя бабушка родила ее, когда мне было десять лет, и попросила нас с сестрой вырастить девочку, потому что сама не надеялась прожить достаточно долго. По закону до моего совершеннолетия я не могу удочерить тетю Нару – она мне тетя, вы поняли, да? – поэтому последние четыре года девочка жила то с моей мамой, то со второй женой папочки, то есть… как это получается – в семье у брата, правильно? Пока у них по очереди хватало терпения. А теперь, когда я вышла замуж, документы по опекунству на мое имя и удочерение ее вашим бывшим зятем будут оформляться одновременно. Здорово, да? Теперь – нет проблем. Кстати! Нара – это уменьшенное от Тегенарии. Хотите, я расскажу, что обозначает ее имя?

Она: Нет! Не сейчас… Простите, я, вероятно, плохо расслышала – у вас есть тетя, которую удочерил мой зять? Я ничего не понимаю. Извините, я выпью воды… Сколько тете лет?

Я (радостно): Семь! Вы сильно побледнели. Принести нашатырь? Он в ванной, я быстро…

Она: Семь? Не надо нашатыря, милочка, сядьте, не суетитесь, у меня от вас в голове кружится… То есть девочка, которая бегала с моим внуком на свадьбе между столами, – это ваша тетя? А зачем, позвольте спросить, моему зятю понадобилось удочерять… тетю?

Я: Я же только что объяснила! Моя бабушка Рутейла умерла, помните, мы только что обсуждали ее имя – тарантул – Абу Бекр Мухаммед бен-Закария…

Она (умоляюще): Мы договорились больше не обсуждать имена на предмет их национальной принадлежности! Просто скажите вкратце!

Я (довольная собой, что чувствуется и в голосе): Больше не обсуждаем имена и национальности! Вкратце это звучит так: Нара – моя тетя и сирота, поэтому мой муж ее удочерил.

Она: Ах, так… Она – сирота. И мать?..

Я: Вкратце – умерла.

Она: Умерла. Что ж, для ребенка умершая мать – это страшная трагедия, страшная, я это знаю не понаслышке. Вы меня, надеюсь, понимаете? Помогите встать, что-то я расклеилась. Значит, эта девочка, которая обозвала моего внука – извините, что говорю такие слова, – «поганым педерастом», это теперь его сводная сестра? А вы не знаете, где сейчас мой зять? Благодарю. Я сама его найду, не беспокойтесь.

И как только я, свалившись на кровать, дотянулась до включенного диктофона, в открытую дверь вбежал мальчик и потребовал бабушку.

Я: Она только что ушла.

Ося: Ты, страшилка, мой папа тебя убьет! У него есть пистолет. Что это за тряпка на тебе была?

Я: Паутина.

Ося: Врешь!

Я: Настоящая паутина.

Ося: Подаришь кусочек?

Я: Там посмотрим.

Ося: А какого размера этот паук?

Я: Вот такого. Птицеед Нефила. Меня так зовут.

Ося: Врешь! Тебя так зовут? Скажи еще раз!

Я: Нефила.

Ося: А как тебя дразнили в школе?

Я (тяжко вздохнув): Некрофила. А тебя как зовут? Чего насупился? Я же сказала, как меня дразнили в школе!

Ося: Ладно, я скажу, как меня зовут. Освальд. Бабушка зовет Осик. А знаешь, как зовут моего папу? Гамлет! Тоже мне, принц датский…

Я: Освальд… Ничего себе имечко. Дразнят?

Ося: Нет, ничего. Меня дразнят Осой – я не против. А у меня есть кинжал и зуб акулы. А ты сказала бабушке правду – та девчонка теперь моя сестра?

Я: Вроде того.

Ося: А как ее зовут?

Я: Тегенария.

Ося: Те-ге-на-рия… Красиво. А ты знаешь, что она кусается?

Я: Еще бы мне не знать!

Ося: А ты знаешь, что такое сперматозоид? Она сказала, что я одеваюсь, как пе-де-раст, и обозвала протухшим сперматозоидом. Ладно, не пыхти, я потом посмотрю в энциклопедии, я так и подумал, что это неприличное слово. Ты не бойся мою бабушку, она только при чужих строгая, а дома делает все, что я скажу. А хочешь, я покажу тебе ванну, в которой умерла моя мама?

Я: Эта ванная здесь?! Не в московской квартире?

Ося: Да, она в этом доме. Только запертая. Это дорогая ванна, покрыта перламутром. А у меня есть ключ, я сделал слепок – стащил ключ у Ирины Дмитриевны.

Я: У кого?

Ося: Не знаешь? Это приходящая домработница. Дура страшная!

Я: Зачем тебе ключ от этой ванной?

Ося: Интересно! Я ее пугаю иногда – приду пораньше и оболью ванну красной тушью, а дверь оставлю открытой. Ох, как она начинает визжать!..

Я: Как тебе бабушка разрешает такое вытворять? Это ее дом?..

Ося: Нет, это загородный дом папы, а вон там, через дорогу, дом дедушки с бабушкой. Я там живу, а сюда прихожу в гости. А ты ничего – отлупила отца капустой.

Я: Мне самой понравилось. А как делают слепок?

Ося: Ты не знаешь, как делать слепок? Короче, берешь ключ, прижимаешь его к пластику, а если нет под рукой пластика – можно к пластилину. У моего деда полно коробочек с пластиком, и авторучек, которые стреляют взаправду, и «жучков».

Я: Засушенных?..

Ося: Как это – засушенных?.. Нет, это устройство такое – «жучок» называется. А это что? Ясно. Папин диктофон. Ты нас пишешь?

Я: Как это – пишешь?

Ося: Открыто! Если хочешь записать разговор, положи диктофон под покрывало или даже под кровать, у него отличный радиус приема, это новейшая модель из коллекции деда. Где взяла?

Я: Здесь валялся, в комнате.

Ося: Ясно. Включенный валялся?

Я: Что?.. Нет. Не знаю. Я нажала вот эту кнопку – «запись».

Ося: Хорошая вещь. Можно весь день писать – никаких кассет.

Я: Да?..

Ося: Там пластинка. Перегонишь потом все на компьютер и можешь сразу получить распечатку записи. Пойдем ванну смотреть?

Я молча качаю головой.

Ося: Боишься? Ладно, в другой раз. А ты скоро родишь ребенка?

Я: Не бойся, не рожу.

Ося (подозрительно): Почему это?

Я: Гамлет не разрешает.

Ося: Как это – не разрешает?

Я: Вот так и не разрешает. Сказал, что больше всего на свете любит своего сына и кроме тебя ему никто не нужен.

Ося: Так и сказал – меня любит больше всего на свете? Это он наврал. Да точно говорю – наврал! Отец меня больше десяти минут не выносит. А потому что я всегда гадости разные делаю. Или говорю.

Я: Зачем?