Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей Страница 24

– Безусловно, можешь, – обрадовалась освобождению от контактов с трудновоспитуемыми детьми я.

– Катерина! – излишняя дееспособность Виктории явно грозила мне новыми неприятностями, – С сегодняшнего дня я нанимаю тебя на работу. Ты, как частный детектив, будешь помогать мне в поисках мужа.

Шурик, нанимавший меня на работу, хотя бы делал вид, что интересуется, согласна ли я участвовать в мероприятии. Виктория была значительно менее вежлива. Ну и семейка! Что за страсть привлекать к расследованиям непрофессионалов.

– Созвонимся, – не желая слышать никаких моих возражений, кинула Виктория, подталкивая еще сонных, а от того тихих, девочек к выходу из квартиры, – Только не уходи пока от телефона. Вдруг Александр все же позвонит домой. Не волнуйся, где-то через час придет Татьяна и сменит тебя.

Входная дверь захлопнулась. Я прошла в гостиную и присела на диван. Необходимо было сосредоточиться. Шурик записал на своем дурацком листике фамилии семи человек… Ожигов числился предпоследним. Замыкает список тот самый «звезда современной эстрады», информацию о котором я должна была собирать позже. Кстати, со звездой ныне плотно работает Жорик… Отчего досье Шурик составил только на троих участников списка? Почему Кошки вообще не было в списке, но исследование её дел мне поручили? Да, откуда возле Кошки вдруг взялся Вадька? Да, как же я могла забыть, нужно срочно предупредить Вадима, что Кошка попросту выкачивает из него деньги… С чего это вдруг Вадиму так приспичило жениться? Интересно, а что связывает попавших в Шуркин список людей?

Вопросы хаотично метались по бедной засыпающей голове. Ответы бродили где-то вне зоны моего мировосприятия. Я на секунду закрыла глаза.

– Детка, проснись, – судя по тому, что эти слова сидели в моем сознании уже довольно давно, Татьяна не в первый раз звала меня, – Тут хозяйка на проводе. Говорить будете?

Я быстро вскочила. Как же меня угораздило уснуть-то?

– Да, Вик? – я взяла телефонную трубку.

– Спишь? – как всегда в рабочей обстановке голос Виктории звучал холодно и безэмоционально.

– Нет, – честно призналась я.

– Уже нет, или еще нет?

– Вообще нет. Честно говоря, я думала, что не спала, а думала. Оказалось, это я не думала, это мне снилось, что я думала.

– Чего-чего?

Я тяжело вздохнула. Давно замечено, что, как только пытаешься сообщить людям нечто, их не устраивающее, они моментально теряют способность понимать сказанное.

– Неважно. В общем, пока новостей нет. Мне сейчас надо смотаться по одному делу, после этого я буду дома.

– Пожалуйста, – взмолилась Виктория, забыв о собственной рабочей невозмутимости, – Не уходи надолго. Вдруг потребуются активные действия, а в квартире только Таня…

– Ну, хорошо, – честно говоря, я не совсем понимала, чем смогу быть полезна во время решительных действий, но отказать тоже как-то не получилось, – Сейчас я отлучусь ненадолго и снова приду сюда.

– Отлично. Только не вздумай потеряться! Ох уж мне эти работнички…

У меня даже не было сил огрызаться в ответ на начальственный тон, коим Виктория произнесла последнюю фразу.

– Татьяна, вы не могли бы мне помочь? – позвала я домработницу.

Любимица семьи Силенских – огромная, добрая Татьяна – отставила утюг и подошла ко мне.

– Мочь-то могу, что за вопрос. Только чавой-то мне сдается, что пока вы, детка, не выспитесь, как следует, вам никто не поможет.

– Тань, только пообещайте, что не будете падать в обморок, впадать в истерики, и вообще, никому ничего не расскажете об услышанном.

– Так, – кивнула Татьяна.

– Дело в том, что у нас пропал Шурик.

Татьяна всплеснула ручищами и грузно опустилась на стул.

– Да как же это? Да разве вещь он, чтоб пропадать? Ой, горюшко…

– Горюшко будет, если мы ничего предпринимать не станем, – стараясь говорить как можно более бодро, продолжила я, – Мне нужно, чтобы вы обзвонили все инстанции с расспросами. Ежели что узнаете, немедленно звоните мне на сотовый. Только не Вике, она очень нервно реагирует на любые новости. Звоните сразу мне. Понятно?

Татьяна быстро закивала.

– Если кто будет звонить… Мало ли, выкуп за Шурика требовать или еще что – вы честно говорите, что хозяев дома нет. Пусть звонят позже. Только не выдавайте звонящим никакой информации, – продолжила инструкции я.

– А можно я просто трубку брать не буду? – взмолилась Татьяна, – Вдруг чё ляпну, потом забот не оберешься. Сами поймут, что хозяев дома нету.

– Отлично, – возмутилась я, – Тогда вы лишитесь сразу двух хозяев одновременно, потому как Виктория, решив, осознав, что никто не ответит Шурику на звонок, скончается от сердечного приступа.

6. Глава шестая, повествующая о том, что всё в этом мире взаимосвязано, а многое и взаимно.

Собственно, я пока собиралась сделать одно несложное, но очень для меня важное дело. Раз я получила возможность временно не участвовать в суматохе вокруг второго бывшего мужа, необходимо было заняться первым. Ну не могла я спокойно молчать, зная, что когда-то близкий мне человек попал в лапы аферистов! Какими бы очаровательными эти лапы ни казались, и насколько бы ни были приятны лично мне их обладатели, Вадима все же стоило предупредить. Место нынешнего проживания Вадима узнать было не сложно. Друзей у него в этой стране почти не осталось, родителей он давно забрал с собой. Как ни странно, выросший в нашем городе человек вынужден был останавливаться в гостинице. Вот только в какой? Кошка что-то такое говорила мне про гостиницу, в которой проживал её иностранец, но я, увы, не запомнила названия.

«Вообще-то мог разыскать меня,» – обиженно подумалось вдруг, – «Неужели я не разместила бы Вадьку у нас с Жориком на пару дней? Хотя, судя по его ловеласовским целям визита и любовной переписке с Кошкой, вряд ли у Вадика сейчас всё в порядке с головой. Посему, удивляться ничему не приходится.»

В третьей гостинице, которую я удостоила своим звонком, такой жилец числился. Ожидая, пока переключат на Вадима, я вдруг ощутила, что откровенно нервничаю.

Мне было восемнадцать, ему тридцать два. Я выстукивала шпильками приветственные оды коридорам родного филологического факультета, он – преподавал психологию студентам и терпеть не мог мини юбки. Я мечтала о журналистике, большой любви и бегстве из-под лютой опеки родителей. Он давно уже ни о чем не мечтал. Я слушала паршиво записанный рок и нещадно насиловала гитару вечерами, вместе с друзьями детства втискиваясь в шаткую дворовую беседку. Вадик слушал лишь то, что хорошо звучало, предпочитая делать это в одиночестве. Мы не должны были встретиться, и уж тем более, не могли пожениться. Но и моей, и его жизни всегда были свойственны некие завихрения мистического характера. Невозможное свершилось. Взбалмошная начинающая журналистка, пришедшая брать интервью у замкнутого гения психологии, вскоре стала его женой.

– Вот увидишь, – серьезно сказал мне Вадька еще до того, как я согласилась стать его женой, – Мы сможем стать отличной семьёй. Будем жить в любви. Ярко, счастливо, но недолго.

– Что ты такое говоришь? – наивно полагая, что неуловимое «навсегда» на самом деле существует, переспрашивала я.

– Посмотришь. Всё именно так и будет. Ты не сможешь долго. Ты захочешь свободы и возможности испробовать собственные чары на других мужчинах. А еще захочешь собственных приключений. Мы расстанемся, оставив в жизнях друг друга множество светлых и приятных воспоминаний. Первое время будем поддерживать тесное дружеское общение, потом начнем видеться все реже… Потом связывающая нас ниточка разорвется окончательно.

– Я не смогу не видеться с тобой! – категорично заявила тогда я.

– Все может быть. Но, по-моему, все закончится именно так, как я сказал.

– Нет! – отрезала я, и, дабы доказать собственную правоту, немедленно решила согласиться выйти за Вадика.

Жили мы странно. Нам, безусловно, было хорошо вместе, но не друг от друга: меня попросту радовало отсутствие родителей над душой, а Вадьку – столь экономное решение всех хозяйственных проблем. Мы, конечно же, великолепно относились друг к другу, но это было скорее уважением, чем страстью: Вадьку поражала моя энергичность и умение во всем находить яркие стороны, меня – глубокомысленность и эрудиция Вадима. У нас даже была любовь, но это, скорее, была любовь к искусству, гармонии окружающего мира и красочности жизни. Полгода подобных «но» стойко утвердили меня в желании пожить одной. Вадим ожидал чего-то подобного, посему воспринял мой уход довольно спокойно. После этого мы часто созванивались и обменивались ни к чему не обязывающими, но познавательными и интересными монологами. Потом активное общение как-то поутихло. Мы стали видеться все реже.

В последний раз мы общались с Вадькой четыре года назад, прямо перед его отъездом в Германию:

– Котя, – Вадик всегда так называл меня, – Ты будешь смеяться, но я, таки да, уезжаю, – сказал он тогда, впервые за последние три года набрав мой номер телефона, – Если ты твердо решила не ехать, то я заберу с собой Лину. Учти, мне придется на ней жениться.