Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей Страница 25

В последний раз мы общались с Вадькой четыре года назад, прямо перед его отъездом в Германию:

– Котя, – Вадик всегда так называл меня, – Ты будешь смеяться, но я, таки да, уезжаю, – сказал он тогда, впервые за последние три года набрав мой номер телефона, – Если ты твердо решила не ехать, то я заберу с собой Лину. Учти, мне придется на ней жениться.

Линой звали одну мою одногруппницу. С Вадькой они сошлись благодаря патологической нелюбви к нашей советской родине. Оба всю жизнь мечтали уехать. У обоих – всех талантливых друзей давно уже поглотили золотоносные просторы забугорья.

– Что ж, – я тогда уже была замужем за Шуриком, посему отъезд Вадьки особо не взволновал меня, – Свершилось, наконец. Поздравляю.

– Спасибо, – серьезно ответил Вадим и исчез, как тогда казалось, навсегда из моей жизни.

Вот перед кем-кем, а перед Вадькой мне было откровенно стыдно за свою нынешнюю жизнь. Первый бывший муж всегда считал меня талантливым литератором и перспективным журналистом. Я слабо представляла, как объясню, почему забросила творческую карьеру и вдруг ударилась в детективные действа.

– Слушаю? – этот голос я с легкостью узнала бы из миллиарда других. И как я только могла подумать вчера у Кошки, что перепутала.

– Здравствуй, Вадька.

Я почти физически ощущала, как моя фраза, совершенно без потерь в значимости, пролетает через весь город, и, петляя по причудливому лабиринту Вадькиных мозговых извилин, добирается наконец до цели. Вот Вадик, наконец, понимает, что звоню ему я.

– Здравствуй, госпожа пропажа, – Вадик явно обрадовался, – Это же просто здорово, что ты позвонила!

– Почему это я пропажа? Мог бы позвонить моим родителям…

– Если бы мог, позвонил бы, – как всегда точно, но непонятно, ответил Вадим, – Когда появишься?

– Сейчас.

– Отлично. Жду в вестибюле.

Отчего-то я разволновалась, как маленькая. И даже возле зеркала задержалась на минуту дольше обычного. Образ жгучей брюнетки с кучей косичек, конечно, внушал мне достаточно оптимизма и уверенности в себе, но все-таки… Вадик не видел меня уже лет пять. Чужие дети, как известно, быстро растут, а чужие жёны быстро стареют…Впрочем, у Вадьки и помимо изменений в моей внешности, будет масса поводов остаться недовольным мною.

Даже старина Форд расчувствовался и добрых пять минут не хотел заводиться. Пришлось расчувствоваться в ответ и высказать этой гадкой машине всё, что я о ней думала. Крепкое словцо всегда действовало на Форд отрезвляюще.

Всё началось с непонятливого ГАИшника. Честно говоря, я уже и забыла, что как только начинаю куда-то спешить, так сразу блюстители порядка на дорогах и в собственных карманах толпой встают на моем пути. Подобного не случалось уже довольно давно и я даже перестала сбрасывать в два раза скорость, едва завидев впереди человека в форме.

– Ваши документы, – представившись, потребовал работник ГАИ.

Я улыбнулась одной из самых, как мне казалось, обворожительных своих улыбок.

– Но это же не вы! – ГАИшник явно был настроен неблагожелательно. Еще бы, стервозного вида брюнетка, почти что вамп, пыталась выдать себя за кукольно-невинную девочку, широко раскрытыми глазами глядящую на него с фотографии. От подобной наглости работник ГАИ даже забыл обвинить меня в превышении скорости.

– Если женщина становится похожа на свою фотографию в документах, значит ей срочно пора менять имидж. Разве вы не знаете? – я попыталась задобрить стража порядка юмором.

– Это не вы, – повторил Гаишник.

Самое обидное, что остановил он меня прямо возле Вадькиной гостиницы.

– А кто же тогда я!? – возмущенно воскликнула я.

Интересно, дело не дойдет до того, что мне придётся стричься налысо? ГАИшник пристальнее всмотрелся в фото, потом еще раз посмотрел на меня.

– А может и вы, – изрек он, наконец, явно расстроившись моей невиновности. Не отдавая документы, он с тяжелым вздохом окинул взглядом мою машину и вдруг оживился, – А техталон?

Хорошенький переходик. С Фордовским техталоном произошла беда еще во времена правления Шурика. После небольшой аварии машине пришлось менять лобовое стекло. С тех пор техталон, намертво приклеившийся к старому лобовому, ездил в бардачке Форда. Возлежал он, вместе с куском потресканного стекла, в коробке из-под компакт-диска.

– Вот, – я молча протянула коробку с техталоном ГАИшнику.

Тот довольно хмыкнул и кинулся зарабатывать деньги.

– А почему не на стекле?

– Так на стекле, – невозмутимо ответила я.

Обычно работники ГАИ после извлечения на свет моего техталона оставались удовлетворенными, даже сочувствовали. Но этот явно решил не отпускать меня просто так. Тыкать пальцами туда, где, по его мнению, обязан был находиться мой техталон, ГАИшник поленился, попытавшись всё-таки охарактеризовать это место словами.

– Сам вижу, что на стекле. Почему не на лобовом?

– Так на лобовом, – с издевательской точностью ответила я.

– А ремень почему не пристегнут? – не сдавался собеседник.

– Так я ж не еду…

Судя по всему, мои доводы его не удовлетворили.

– В багажнике что везем?

Вообще-то я понятия не имела, как отвечать на этот вопрос. С учетом того, что Фордом пользовалась не только я, в багажнике могло лежать все что угодно. На этот счет Георгий вообще отличался оригинальностью. Один раз он, возвращаясь с рыбалки, нечаянно рассыпал в багажнике рыбу и я потом целую неделю пыталась найти источник жуткого запаха, заполонившего уже не только салон, но и весь гараж. В другой раз Жорик решил надо мной подшутить. Он спрятался в багажнике и чуть не довел меня до инфаркта, подпевая радиоприемнику. Лишь когда я уже была уверена, что страдаю слуховыми галлюцинациями, он признался в своем местонахождении. В ответ на моё недовольство Георгий тогда невозмутимо отвечал, что хотел проверить возможность подобной слежки за объектом. А пел вовсе не со злобы.. А просто так, от хорошего настроения.

Я открыла багажник. Незнакомый рыжий чемодан скалился блестящими заклепками из знакомой пустоты. Так и есть, Георгий снова что-то забыл в машине.

– Что в чемодане?

– Личные вещи.

Ну не признаваться же, что я этот чемодан в первый раз вижу? В конце концов, существовало мизерное количество шансов, что подобный ответ удовлетворит любопытство ГАИшника.

– Откройте.

Эх, я явно внушала этому олуху всевозможные подозрения. Ну что тут будешь делать? В светлом фарфоровом образе глупенькой куклы плохо, потому как за человека не считают и всерьез не воспринимают. В образе вамп еще хуже: подозрениями и недоверием замучают.

– Понимаете, это не вполне мои личные вещи…

Я достала сотовый телефон.

– Алло, Жорик? Стою возле центральной гостиницы и имею нежелательные проблемы с доблестной милицией.

– Господи, что ты там делаешь? – поразился Георгий, – Ни за что не поверю, что ты так кардинально решила сменить профессию.

– Да нет! – возмутилась я, – Проблемы у меня с ГАИ. А возле гостиницы я стою, потому что в ней, как выяснилось, проживает сейчас мой первый бывший муж. Помнишь, я тебе о нем много рассказывала? Он приехал из своего немецкого забугорья и изъявил желание встретиться со мной.

– Час от часу не легче. Теперь еще и первый муж… Катерина, ты приводишь меня просто в неописуемый восторг! – воскликнул бывший опер.

– Лучше бы в подобное состояние я приводила своего ГАИшника. Ему не нравится твой рыжий чемодан.

– Какой еще рыжий чемодан? Что ты придумываешь? Ладно, дай ему трубку.

Уж не знаю, что говорил Георгий работникам ГАИ. Возможно ему, как бывшему сотруднику органов, были ведомы некие психологические ключи, при повороте которых мозг ГАИшника начинал работать не только в направлении поисков повода для придирок. Как правило, после разговора с Жориком, работники ГАИ моментально теряли ко мне всякий интерес. Это была единственная ситуация, когда Жорик мог, не опасаясь моего гнева, пресекать попытки других мужчин уделять мне внимание.

– Спасибо, Жорочка, я позвоню тебе позже.

– Подожди, – Жорик замялся, – Можно спросить тебя об одной вещи?

– Ну?

– Отчего бы в общении со своим бывшим супругом тебе не ограничиться телефонным звонком ?

Жорик всегда подозрительно относился к новшествам. Неожиданное появление в нашей жизни Вадима его явно не радовало.

– О чем ты? Я не видела человека очень много лет. Вряд ли телефонный разговор удовлетворит моё любопытство.

– Господи, я начинаю верить, что лучше было бы мне не уезжать!

– С каких это пор ты вдруг стал ревнивцем? Почему, скажем, моё общение с Шуриком не вызывает у тебя столь негативной реакции?

Жорик тяжело вздохнул, осознав неопровержимость моих доводов.

– Извини, отчего-то становлюсь сентиментальным, – мрачно сказал он и отключился.

Суматоха гостиничного вестибюля заставила меня забыть о подозрительном поведении Жорика. «Ну и как, спрашивается, можно разыскать ожидающего тебя человека в таком бардаке? Зачем было делать из гостиницы базар?» Вестибюль был покрыт сплошным рядом стеклянных витрин, в центре холла хаотично произрастали одинокие лотки с мороженным, стойка администратора маскировалась под стойку бара. Всё это кишело людьми, переговаривалось разными языками, шумело всевозможными музыками. «Как странно, что Вадик решил остановиться в подобном дурдоме… Хотя, раньше он и в агентство знакомств не пошел бы. Что поделаешь, люди меняются,» – успела подумать я, прежде чем незнамо откуда взявшийся Вадька легко подхватил меня на руки и принялся кружить. Визжать в таком шуме было абсолютно бессмысленно, посему я молча перенесла приветственные издевательства и даже улыбнулась.