Наталья Александрова - Алиби для бультерьера Страница 25

— А ты, значит, не воздерживался? — осведомился Малахай. — Ну так оттого тебе и виделись все эти козлы да собаки! Мне вот иной раз еще не то привидится… Тут как-то жабу видел рогатую, а другой раз — собака в пальто померещилась… в настоящем пальто, клетчатом, да с карманами, прямо как человек!

— Не скажи! — «Поп» опасливо понизил голос. — Я уж без ста грамм и в церковь-то войти боялся! Так, коли примешь для храбрости — так оно вроде и ничего… А потом уж и это помогать перестало, все одно он меня видениями изводил! — Он немного помолчал и продолжил: — А однажды-то он что удумал, нечистый-то! Я пришел в свою церковь обедню служить, а он уж там — служит в моем виде! И все облачение мое напялил, и даже лицом на меня похож! Я крестным знамением себя осенил, пошел на него, хотел изгнать врага из храма, в волосы вцепился, принялся его таскать… Да он сильнее меня оказался, только синяков мне наставил, да к тому же прихожане мои меня же и изгнали… видать, и им нечистый глаза отвел! Побежал я домой, смотрю — а он уж там сидит, в натуральном моем виде, а попадья моя его клюквенным киселем угощает, самым моим любимым, и шуткам его смеется! Тут уж меня такой страх взял, такое несусветное томление — никаких моих сил терпеть не осталось! Бросил я все — и приход свой, и попадью, оставил все ему, врагу рода человеческого, и сбежал оттуда куда глаза глядят! Вот теперь тут, с вами, овцами недостойными, якшаюсь, слово Божие среди вас несу! — Он широко перекрестился и гулким басом провозгласил: — Чтоб они сдохли!

— Ну наслушались сказок, пора на боковую! — объявила Халява Панкратьевна, поднимаясь со своего ящика.

Бомжи зашевелились, поднялись со своих мест и двинулись неровной цепочкой вслед за повелительницей. Сергей растерянно огляделся и побрел в ту же сторону.

Миновав заросли густого кустарника, они оказались на маленьком заброшенном кладбище. Тут и там из черной весенней земли торчали покосившиеся кресты и каменные надгробия. Каменный ангел с отбитым носом держал в руке опущенный факел, напротив него возвышалась гранитная пирамида с едва различимой надписью, сообщающей, что под этим надгробием покоится прах девицы Ефросиньи Сапегиной, скончавшейся в тысяча восемьсот двенадцатом году девяноста двух лет от роду.

Сгущались сумерки, на землю опускался туман, и Сергея охватило тоскливое гнетущее чувство.

— Куда это мы идем? — спросил он Песьего Лекаря, невольно понизив голос.

— На место нашего пребывания, — ответил тот туманно.

Из сгущающихся сумерек темным пятном проступило массивное возвышение, огражденное высокой ржавой решеткой. Халява Панкратьевна подошла к калитке, отвязала веревку, которая эту калитку придерживала, и вошла за ограду. Вся компания послушно проследовала за ней.

Перед ними оказался вход в склеп.

— Неужели мы туда полезем? — испуганно прошептал Сергей, схватив за плечо своего спутника.

— А что такого? — Песий Лекарь пожал плечами. — Все лучше, чем под открытым небом ночевать! Ни дождь тебе не повредит, ни ветер не продует… Мы тут давно уже обретаемся!

— Но там же… там же покойники?

— А что нам покойники? От покойников никакого зла уже не ожидается, они все, что могли, уже при жизни сделали, так что теперь гораздо безопаснее, чем живые.

Бомжи один за другим, пригнувшись, пробрались в склеп, и Сергею ничего не оставалось, как последовать за ними.

Внутри было довольно просторно, и хотя сыро и зябко, как и должно быть в склепе, но все же не так холодно, как на улице.

Кто-то из бомжей зажег самодельный светильник, и Сергей смог оглядеться.

В склепе на продолговатых возвышениях стояли несколько каменных саркофагов с полустертыми надписями на крышках. Судя по этим надписям, в склепе покоились останки членов богатого купеческого семейства, похороненные в конце девятнадцатого столетия и в начале двадцатого. Были тут купцы и первой, и второй гильдии, и почетные граждане.

В углу склепа была свалена огромная груда засаленного тряпья — должно быть, бомжи натаскали ее за долгое время. В эту-то груду и зарылись все пришедшие. Сергей тяжело вздохнул и тоже устроился на куче тряпья, кое-как укрывшись сверху несколькими драными мешками. Под боком у него возился одноглазый пес, и от него было теплее и спокойнее на душе.

Маркиз поднялся на пятый этаж с детства знакомого дома в Апраксином переулке и нажал кнопку дверного звонка.

За дверью раскатилась тревожная трель.

Затем наступила тишина.

Леня позвонил еще раз, и с тем же нулевым результатом.

«Что за черт, — подумал Леня, — куда это Толю черти унесли? Ведь договорились же, что он будет сидеть здесь безвылазно, чтобы не рисковать и не подставляться!»

Он хотел уже развернуться и отправиться восвояси, но вдруг расслышал за дверью едва различимый шорох.

В квартире явно кто-то был.

— Толян! — проговорил Маркиз, прильнув к двери. — Ты дома?

— Это ты, что ли, Леня? — донесся из-за двери свистящий шепот.

— Ну я! — сознался Маркиз. — А ты кого ждал?

Из-за двери явственно донесся громкий вздох, загремели замки, и дверь приоткрылась.

В узкую щелку высунулась рука, втянула Маркиза внутрь, и дверь за ним тут же захлопнулась.

— Точно, ты! — с явным облегчением проговорил Анатолий, заперев дверь на все замки и повернувшись к Маркизу. — А я, понимаешь, в глазок гляжу — вроде ты, а вроде и не ты! Знаешь, как в нем все лица перекашиваются — нипочем не узнаешь! Помнишь, как раньше были «комнаты смеха» с кривыми зеркалами…

Анатолий замолчал и еще раз придирчиво оглядел Маркиза.

— Ты как — не раненый? — спросил он с опаской. — Помирать не собираешься?

— Да вроде пока в ближайших планах такого не было, — удивленно ответил Маркиз. — А почему это ты так беспокоишься о состоянии моего здоровья?

— Да тут, понимаешь, пришел один… — неуверенно ответил Зевако. — Я его впустил, а он тут же того… дал дуба!

— Как это? — Маркиз удивленно завертел головой в поисках свежего трупа.

— Да ты не переживай, — успокоил его Анатолий. — Я его уже того… пристроил.

— Господи! — Маркиз схватился за голову. — Давай-ка все подряд и медленно, а то у меня от твоих новостей уже натурально морская болезнь началась.

— Ну пойдем тогда на кухню, — предложил Анатолий, — ты сядешь, послушаешь…

— Да уж, я лучше действительно сяду! — согласился Леня и отправился следом за приятелем на кухню Валентина Хруща.

Квартира у Хруща была очень просторная, поэтому путь до кухни оказался достаточно долгим, чтобы Маркиз взял себя в руки и успокоился. Удобно устроившись в легком стильном кресле из хромированных трубок, он с ходу строго осведомился:

— Во-первых, зачем ты кого-то впустил в квартиру? Мы с тобой как договаривались — ты сидишь здесь тихо, как мышка в норке! Сам без особой надобности не высовываешься и к себе никого не впускаешь!

— Ну да, — перебил друга Анатолий, — а он стучал, звонил, как ты сейчас… Знаю, говорит, что ты здесь! Открывай, говорит, Валега! Уже соседи начали вылезать… Что мне оставалось? Через пять минут на лестнице начался бы несанкционированный митинг…

— Ну ладно, — согласился Маркиз, — значит, впустил ты его…

— Ну да, я его впустил, а он тут же и помер…

— Прямо сразу? — недоверчиво переспросил Леня. — Ни слова не успел сказать?

— Ну почему же ни слова? — Анатолий наморщил лоб, припоминая. — Я ему, значит, говорю — в больницу тебе надо, а он — какая больница… видишь же — огнестрел у меня… никак нельзя мне в больницу… ты, говорит, не беспокойся, я за собой хвоста не привел… Ну а потом бредить начал. И после уж помер.

Затем Анатолий подробно рассказал, как он избавился от трупа, как вынес его из дома в холодильнике…

— То-то я смотрю — чего-то на кухне не хватает! — сообразил Маркиз, глядя на то место, где прежде стоял огромный морозильный агрегат. — Вот Хрущ удивится! А потом куда ты его дел?

Анатолий скромно потупился и рассказал, как отвез холодильник вместе с трупом на дачу директора цирка Щекотило.

Эту деталь Маркиз горячо одобрил.

Он представил, как Щекотило, приехав по весне на дачу, обнаружит там холодильник с его содержимым, и искренне порадовался.

— А кто это был, так я и не понял! — закончил Анатолий свое повествование.

— А хоть как он выглядел-то? — поинтересовался Маркиз.

Он сам не знал, для чего задает этот вопрос — так, на всякий случай поинтересовался внешностью загадочного человека, который заявился в квартиру Хруща только для того, чтобы умереть.

Анатолий Зевако, при его цирковой профессии «артист-трансформатор», обладал прекрасной памятью на лица и очень подробно описал своего таинственного гостя.

— Мужчина небольшого роста, — сообщил он, — плотный и коренастый, волосы короткие, рыжеватые. Плечи широкие, покатые, короткая толстая шея…