Наталья Никольская - Конец света Страница 25

— А почему не Сережу?

— У Юры более авантюрный склад характера. И к Леночке он лучше относился. А Сережа ее всегда недолюбливал. Боже! Неужели Сережа мог такое совершить? Не верю! — Она зарыдала.

— Хорошо, но тогда зачем в квартиру было идти именно вам? Лукьянов познакомился, усыпил. Он бы и без вашей помощи мог найти эти фотографии.

— Вы шутите, Ольга Андреевна! Разве я могла допустить, чтобы он их увидел? Да Леночка бы с горя умерла тогда.

Я не знала, верить или нет. В голове все перепуталось. Пелагея Семеновна очень лестно отзывалась об Алле Сергеевне. Но ведь о племянниках своих тоже. Я знала одно, что дело надо довести до конца. Сегодня. Завтра может быть поздно. Если она виновна, то заметет следы или уйдет в подполье. А если ее сестра подтвердит все, что она сказала, то, выходит, и Алла Сергеевна оказалась игрушкой в руках преступника.

— Не плачьте. Позвоните сестре, пусть она принесет фотографии.

— У нее нет телефона. Дом новый, еще некаблированный. Это девятиэтажка, недалеко от травмпункта. Знаете?

Алла Сергеевна представляла собой жалкое зрелище. Хмель с нее слетел. Волосы растрепались. Тушь размазалась.

Мне стало ее жаль. Налетела на нее, как коршун. Решительно действовать, видите ли, решила. Неправа моя сестра, что во всех случаях прет, как танк. Иногда надо уметь прислушаться к людям. Я вздохнула и поднялась.

— Перестаньте плакать. Умойтесь. Идем к вашей сестре. Если все подтвердится, то вызовем милицию. Пусть арестуют вашего друга.

Она кивнула, всхлипнув, и побрела, как сомнабула, в ванную.

Мы уже выходили из двери, когда Алла Сергеевна вспомнила, что не взяла свою сумочку.

— Совсем голова не работает. Я быстро. И платочек не взяла. Нос заложило окончательно.

Алла Сергеевна вернулась в комнату, собрала необходимые вещи и закрыла дверь. Мы вышли с ней с освещенного тусклым фонарем двора и пошли по направлению к травмпункту.

Узкая тропинка, протоптанная, как всегда, не там, где наметили устроители города. Идти, правда пришлось по местности, сплошь заросшей кустами. Но Алла Сергеевна сказала, что так гораздо ближе. Да, впрочем, я и сама это видела. Мне было немножко страшновато. Все-таки, как ни говори, я не совсем доверяла этой медсестре.

Мы шли довольно быстро. До освещенной территории оставалось совсем чуть-чуть.

— Сейчас, Ольга Андреевна. Кажется, у меня босоножка расстегнулась. Минутку. Идите, я догоню.

Я сбавила немного скорость, поджидая Аллу Сергеевну. И вдруг, как вспышка молнии, резкая боль за ушами, словно, в мою голову с двух сторон вонзили шила. И темнота.

Глава шестая Полина

Никишины жили на другом конце села в просторном деревянном доме. Во всех окнах горел свет и звучала музыка. Мы поднялись на высокое крыльцо.

— Поль, ты зайди. Я сейчас. Сигарету жалко бросать.

Я вошла в дом, пропитанный парами спиртного и потом извивающихся в ритме танца разгоряченных тел.

Ее я увидела сразу. Она сидела за столом и задумчиво ковырялась вилкой в тарелке, пытаясь подцепить ускользающий гриб.

Подойдя к столу, я негромко окликнула ее.

— Алевтина Николаевна, давайте выйдем на минутку. Мне необходимо поговорить с вами об очень важном деле.

Девушка удивленно воззрилась на меня.

— А вы кто?

— Неважно. Давайте выйдем, и я все объясню.

Алевтина медленно поднялась мы с ней направились к двери. Тут как раз кончилась кассета, и гости шумной толпой повалили на улицу подышать свежим воздухом. Пропустив их вперед, мы двинулись следом.

Жора, Дон Жуан несчастный, уже мило беседовал с какой-то лахудрой, размалеванной, как проститутка. Они оба курили и смеялись. Он, кажется, даже не заметил, что мы спустились с Алевтиной по ступенькам.

И тут произошло неожиданное. Из двери вывалился мужик, едва державшийся на ногах.

— А-а, су-ука! Вот ты где. Ты уже, оказывается, и с ментами трахаешься. Я ж тебя, стерва убью сейчас.

Он бросился к даме сердца, всей пятерней вцепился ей в гриву и принялся трясти ее, как грушу. Девица истошно завопила. Остальные дамы дружно ее поддержали. Жора попытался вразумить ослепленного ревностью Отелло. Тот, отпустив волосы возлюбленной, заехал Овсянникову в челюсть. И тут нервы у Жоры сдали.

— Ах, ты, гад! Ну, держись.

Он размахнулся и вернул должок сторицей. Мужик отлетел к перилам. Раздался страшный треск. Отелло вместе со сломанными перилами отправился в полет. Не слишком далекий. Приземление было ужасным. Мужик дико завыл, обхватив себя руками и принялся кататься по траве. Визжали женщины. Возлюбленная кинулась к своему ревнивцу, всхлипывая:

— Коля, миленький, тебе больно?

Тот послал ее подальше, продолжая скулить. На меня вся эта сцена не произвела особо сильного впечатления. Пусть Жора сам разбирается. Надо хоть одному из нас дело делать.

Я отозвала девушку в дальний угол двора, и мы с ней опустились на лавочку. Я закурила и предложила своей собеседнице. Та вежливо отказалась:

— Да нет, спасибо. Я не курю.

— Алевтина Николаевна, меня зовут Полина Андреевна. У меня к вам несколько вопросов. Вы знали Юрия Лукьянова?

Она недоумевающе посмотрела на меня:

— Почему «знала»? Я его знаю. А что, случилось что-нибудь?

Мне ее удивление показалось довольно искренним.

— Случилось. Поэтому я и говорю в прошедшем времени. Он умер.

— Умер!? — ее глаза стали похожи на нолики. — Как умер?

— Его отравили.

— О, Боже! Какой кошмар. Господи… — Она потерла указательными пальцами виски.

— Поэтому мне хотелось бы поподробнее знать, где вы были вчера с восьми до десяти вечера?

— Вы что, хотите сказать, что подозреваете меня? — Она ткнула себя указательным пальцем в грудь.

— Убийцу, судя по всему, звали Алевтиной.

Она нервно хихикнула:

— Тогда вам надо всех светловолосых Алевтин в Тарасове допрашивать. А еще попутно Ален и других женщин с похожим именем.

— В каком смысле? — Я не поняла, куда она клонит.

— У него бзик на этом имени, равно, как и на блондинках. Он, видите ли, обожал свою покойную мамочку так, что все время искал похожую на нее. И чтобы обязательно Алевтиной звали. А если не Алевтиной, то хотя бы Аллой. У него была до меня девушка. Так ее как раз Аллой звали. Он сам говорил, что ее бесило просто, когда он ее Алевтиной называл. Она его даже в отместку Гошей звать стала. Юра и Гоша, — говорит, — настолько же похожи, насколько Алла и Алевтина. — Молодец. Меня в конце концов эти постоянные воспоминания о бесчиленном количестве женщин с одинаковым именем стали тоже раздражать. Надоело мне все это до смерти.

— Теперь понятно. Так вы все-таки расскажите, что вы делали вчера, — попросила я, хотя в душе уже не верила, что Антонова имеет отношение к убийству.

— Мы с мамой весь вечер телевизор смотрели. Можете у нее спросить. Мы фигурное катание смотрели. Я вам даже могу рассказать один эпизод. Несчастный случай произошел на соревнованиях. Могу сказать, какие пары выступали. А вы проверите.

— А почему, если не секрет, вы с ним расстались?

— Просто я поняла, что сама по себе я для него ничего значу. Главное, имя и похожесть на мамочку. А потом он работать не слишком-то любил. Подолгу на одном месте не задерживался.

Тут меня осенило. Я вспомнила, что та незнакомка на базаре называла Юрия именно Гошей. Скорее всего та девушка и есть таинственная Алевтина, которую мы ищем.

— Алевтина Николаевна, а вы адрес той, последней девушки, которая его Гошей называла, знаете?

— В силу некоторых обстоятельств, да.

— В силу каких обстоятельств?

— Она собирается замуж за его двоюродного брата. Мы как-то раз вместе даже в ресторан ходили вчетвером. Ей, конечно, не доставляло особого удовольствия общаться со своим бывшим любовником. Но брат Юры считал, что прошлое надо похоронить и дружить домами.

Когда она мне сказала, где работают Алла и ее друг, мне стало понятно, где надо искать зарытую собаку. Но только в том случае, если Антонова не насочиняла басен.

— Хорошо. Мы все проверим. Давайте все-таки побеседуем с вашей мамашкой.

Мы вернулись с ней в дом. В прихожке на диване извивался от боли поверженный Отелло. Все толпились около него, обсуждая события.

— Да он же сам виноват. Он первый ударил. Я видела, — стрекотала крашеная блондинка. — Не переживайте так, Георгий Михайлович.

Жених с невестой, обнявшись, молча наблюдали за происходящим. Бедные ребята, весь праздник мы им с Жорой испортили.

Овсянников, не обращая внимания на заботливое отношение утешавшей его девушки, как заправский врач производил осмотр пострадавшего:

— А так больно? А дышать тоже больно?

— Поля, ты представляешь, по-моему, он сломал ребро. Тут даже помощь квалифицированную никто оказать не может. Нам придется брать его с собой в Тарасов.