Галина Куликова - Брюнетка в клетку Страница 25

– Ну… Кое-что нам в самом деле удалось выяснить.

– Кому это – нам? – переспросил Мишаня.

– Нам с Ларисой, разумеется, – ехидно ответил Жидков. – С кем еще я соглашусь лазить по чердакам?

Маргарита нетерпеливо пошевелилась на своем стуле:

– Ну, не тяни, сынок!

– Мы пришли к следующему выводу, – торжественно продолжил Жидков. – Макар вряд ли сам выложил из сундука журнал и бант. Это сделал убийца.

– Вот что, – неожиданно грубо перебила его Капитолина и встала, словно обвинитель на судебном процессе. – Это не при детях, пожалуйста. Дети, вы покушали? Я вижу, что покушали. Тогда – на выход. Идите к себе в комнату и выберите книги для чтения. Через пять минут я к вам присоединюсь, и мы отправимся в беседку.

Дети молча сползли со своих стульев и так же молча направились к выходу. Старший, Артем, изо всех сил прятал глаза. Лариса могла бы поклясться, что они у него пылают. У младшего пылали только щеки, а глаза были растерянными и даже немного испуганными.

– Извините, – пробормотал Жидков, обращаясь к гувернантке, когда она закрыла за детьми дверь.

– Впредь, пожалуйста, следите за собой, – выговорила ему Капитолина.

Все промолчали, даже Фаина. Впрочем, Лариса заметила, что ей доставляют удовольствие гувернанткины замашки. Фарисеи! Делают вид, что на все готовы ради детей, а на самом деле мальчики в этом доме живут, словно в заключении. Лариса и представить себе не могла, что такое возможно. Ей, наоборот, казалось, что современные чада, а особенно те, которые растут в обеспеченных семьях, полные пофигисты, никого не слушают и делают, что хотят. И вот, пожалуйста, тут оказалось все наоборот.

Она бросила короткий взгляд на Уманского. Увидев ее забинтованную руку, он должен был потерять аппетит. Однако вместо того, чтобы отложить вилку и сидеть с мученическим видом, этот тип уплетал за обе щеки вареную картошку. Он накалывал на зубчики маленькие круглые картошинки, обжаренные в сливочном масле с чесноком, и, жмурясь, разжевывал их, запивая квасом на ржаных корочках собственного Зоиного изготовления.

– А вот я сейчас принесу эти штуки, – неожиданно сказал Жидков и выскочил из-за стола. – Ждите тут. Впрочем, у вас все равно еще десерт.

– Десерт? – удивилась Лариса и спросила у сидящей поблизости Маргариты: – А дети как же? Они ведь ушли без десерта.

– Они не едят сладкого, – ответила вместо нее гувернантка, а Фаина подхватила:

– Зубы берегут! – И расхохоталась своим скрипучим смехом.

Сидящая напротив Симона опустила глаза в тарелку. Вероятно, ей тоже было немного не по себе. Да уж, ничего не скажешь, Фаина та еще бабуся.

– А куда же Антоша пошел? – с фальшивой заинтересованностью спросила Зоя. Она, конечно, все слышала.

– Антоша уже тут, – ответил Жидков, входя в столовую. В руках у него был журнал «Трудовая неделя» и тот самый красный капроновый бант, который он подобрал на чердаке.

– Что это? – изумилась Фаина и показала пальцем на журнал, с обложки которого на нее смотрел лысый деятель коммунистической партии. – Кто это?

Лариса перехватила у Жидкова журнал и, открыв первую страницу, прочитала:

– «Андрей Николаевич Тамиров, секретарь районной партийной организации». Не вызывает симпатии, верно?

– Лицо у него очень… суровое.

– Коммунизм строили не какие-то там, – сказал Мишаня. – Серьезные люди.

– А бантик откуда? – неожиданно тонким для его комплекции голосом поинтересовался Вольдемар, который до сих пор вообще не проронил ни слова.

– Бантик оттуда же, с чердака, – ответил Жидков. – Все ведь знают, что он лежал на этом самом журнале. Фаина, ты не припомнишь, это не Анечкин бантик?

– Надеюсь, племянничек, ты шутишь, – проскрипела нелюбезная тетка. – Сколько лет прошло… Я ее уже и в лицо забыла! А уж бантики…

– А я вот отлично помню всю свою детскую одежду, – уперся Жидков. И обернулся к матери: – Ма, ты ведь тоже помнишь?

– Ну… Все – не все, но в основном – да, – ответила Маргарита, трусливо поглядывая на сестру.

– Зачем это убийца положил на записку Анечкин бант? – продолжал допытываться Жидков.

– Я десерт не хочу. – Фаина поднялась. Вся ее поза дышала недовольством. – Занимаетесь всякими глупостями. Как тебе только в голову пришло, Антон, что существует какой-то мифический убийца? Идиотская идея.

– Это мне пришло в голову, – вступилась за Жидкова Лариса. Ей не понравилось, что Жидкову выговаривают за те мысли, которые она ему внушила.

В самом деле, если бы не ее личная настойчивость, он вряд ли в открытую заговорил бы об убийце.

Фаина даже не повернулась в ее сторону. Когда она ушла, Анжелика проворчала:

– Убийца в доме! Получается, это кто-то свой, верно? Тот, кто имел ключ от дома. Ведь когда с Макаром случилось… это, дверь была заперта.

– Не понимаю, – Жидков пожал плечами. – Зачем отрицать наличие записки возле тела Макара? Альберт меня просто потрясает.

– Да-да, Антоша, пойди поговори с ним, – попросила Зоя, которая сновала из кухни в столовую и обратно. – Он прям как Гитлер в бункере. Там ведь и дверь сверхпрочная, и окна с сигнализацией, и даже в потолке какие-то датчики. Сердце кровью обливается, когда я думаю, что он сидит там один.

– Сидит, – подтвердила Анжелика. – Решил, как все закончится, тогда он и выйдет.

– Что закончится? – негромко спросил Уманский, и Лариса погладила свою забинтованную руку другой ладонью. Пусть видит, как ей больно.

– Вероятно, Альберт ожидает еще каких-то… событий.

– Извините, но мне нужно к детям. – Капитолина встала и сложила салфетку в четыре раза. Прижала ее тарелкой и спрятала руки за спину. – Спасибо за обед.

Уманский, сидевший рядом, поднялся вслед за ней.

– Было очень вкусно, – подхватил он.

Еще бы! Съел почти всю картошку, которую Зоя, конечно, готовила не для него одного.

– Осторожнее. – Он отодвинул стул, о который Капитолина и не собиралась спотыкаться.

Ясно. Все должны видеть, какой он вежливый. Лариса поправила эластичный бинт на руке и отвернулась, чтобы этот тип не подумал, будто она пытается привлечь к себе его внимание.

– Такое впечатление, – обратился Жидков к Ларисе, – будто семейству все равно, что случилось с Макаром на самом деле.

– Это ужасно, – пробормотала она в ответ, бочком пробираясь к двери.

– Хочешь, посидим в саду? – спросил Жидков, прижимая к себе предполагаемые вещдоки. – Можно полежать в тенечке, подремать. Ах да! Дремать тебе не полагается. Ну, я подремлю, а ты почитаешь мне газету.

– У меня другое на уме, – шепотом ответила Лариса.

– Вот это да! – обрадовался Жидков. – Я так рад, что ты согласилась.

– Согласилась на что?

– Как на что? Ты как маленькая, в самом деле. Сама сказала: «У меня другое на уме».

– Я с тобой о деле говорю, – прошипела Лариса. – Можешь найти старые альбомы с фотографиями?

– Могу. Наверное. Хочешь посмотреть на Анечку Ружину, верно?

– Хочу, а что?

– Сколько ей сейчас?.. Сбежала она в семидесятом, когда ей только-только исполнилось восемнадцать. Значит, сейчас ей… Э-э-э… Пятьдесят один. Вряд ли ты ее узнаешь, даже если встретишь на улице после просмотра фотографий.

– Мне просто интересно.

– Мне самому интересно, – пробормотал Жидков. – Но ты ведь все равно меня не отпустишь рыскать по дому одного.

– Да уж, конечно, не отпущу. Ты, к слову сказать, весьма неожиданно вырвался из-за стола. Это против правил!

– Я отсутствовал всего минуту.

– За это время ты мог поговорить по мобильному телефону.

Она еще не закончила фразу, когда у Жидкова в кармане рубашки зазвонил тот самый мобильный.

– Ты его взял! – воскликнула Лариса. – С подоконника! Так я и знала.

– Ну, взял. Это же мой телефон. Ладно, не напрягайся. Я отвечу?

– Отвечай, но под моим контролем.

Жидков приложил ухо к трубке и наклонился, чтобы Лариса тоже смогла слышать. Она прижалась к нему щекой и уставилась было невидящим взором в пространство, когда в поле ее зрения появился Уманский. Вероятно, он слышал их диалог и был потрясен, хотя и пытался это скрыть. Однако изумление прорывалось через все барьеры, которые он ему поставил, – сжатые губы, сдвинутые брови, наморщенный лоб. Еще бы! Невеста держит под контролем жениха до такой степени, что даже прослушивает его телефонные разговоры!

– Алло! – сказал Жидков своим обычным ловеласским тоном. Голос у него стал особенно мягким, даже вкрадчивым.

– Антон Никифорович? Вас беспокоят из магазина «Джентльменский набор». В течение месяца после дня рождения клиенту предоставляется пятнадцатипроцентная скидка на покупку товаров в нашем магазине плюс к пятипроцентной скидке по дисконтной карте. Итого получается двадцать процентов. Совсем неплохо! У вас есть еще неделя, не желаете ли воспользоваться скидкой «день рождения»? Как именинник этого месяца?

– С удовольствием, – ответил Жидков, слегка, впрочем, померкнув. Вероятно, он ожидал услышать какую-нибудь из своих цыпочек, окончательно его забросивших. – Обязательно к вам заеду.