Елена Логунова - Кукиш с икоркой Страница 26

– Полная, как непочатая бутылка, – раздраженно пробормотала я, некстати вспомнив своих вчерашних пьяных гостей.

– Представьте себе, как это будет выглядеть? – продолжила регистраторша, слабо улыбнувшись моему сравнению. – Я сообщу вам фамилию, имя, отчество пациентки, чтобы вы вернули ей утерянную карточку. Женщина, конечно, будет рада получить обратно свою пропажу, но понравится ли ей, что совершенно посторонний человек в курсе того, что она является пациенткой нашей клиники? Вряд ли! И уж наверняка она останется очень недовольна тем, как мы в «Камелии» храним ее инкогнито!

Я задумалась. В принципе, ФИО владелицы карточки я с большой степенью вероятности знала и так: полагаю, это Людмила Ивановна Петрова. Мне бы какое-нибудь подтверждение этой версии…

– Давайте поступим иначе, – предложила я строгой регистраторше. – Не говорите мне имя своей пациентки, скажите только дату ее рождения. Я не буду лично встречаться с этой женщиной, просто отдам карточку администратору клуба «Три девятки». Он распорядится повесить где-нибудь у входа объявление с просьбой к даме, потерявшей членскую карточку, обратиться за ней в дирекцию. Для страховки у нее спросят дату рождения, сверят с информацией, которую сообщу я, – и вуаля! Карточка возвращена владелице, инкогнито сохранено, репутация клиники не пострадала, и я довольна, потому что сделала доброе дело!

– Это, наверное, можно, – регистраторша неуверенно возложила длань на компьютерную мышку.

– Можно, можно, – подбодрила ее я. – Ищите данные на карточку под номером ноль, ноль, ноль, семь, пять, шесть.

Я искренне жалела, что не могу заглянуть в монитор, развернутый ко мне задом, к регистраторше передом.

– Вот, пожалуйста! – произнесла она через минуту.

Узнав в названных цифрах дату рождения Людочки Петровой, я кивнула с нескрываемым удовлетворением.

– Скажите, а у этой рассеянной дамы, инкогнито которой мы с вами так заботливо оберегаем, три девятки по уровню ума? – для виду записывая дату на бумажке, спросила я уже из чистого любопытства.

– Нет, у нее девятьсот девяносто девять баллов по состоянию здоровья, – машинально ответила регистраторша. – Очень редкий случай.

– Почему это?

– Ну как – почему? Это же медицинское учреждение, к нам обращаются за врачебной помощью! – удивилась моей тупости регистраторша.

– Ах, да, понимаю, – спохватилась я. – Действительно, очень странно! Что могло понадобиться в гинекологической клинике абсолютно здоровой женщине?

– Об этом знал только доктор Локтев, – пробормотала регистраторша себе под нос.

Сказано это было тихо, но я услышала и сделала вывод, что лечащим врачом на диво здоровой владелицы клубной карточки являлся тот самый доктор, на прощанье с которым мы с Иркой угодили вчера, когда преследовали Алика. Значит, узнать о Людочкиных гинекологических проблемах мне уже не у кого… Впрочем, подробную информацию о своих пациентках доктор наверняка держал в рабочем компьютере, он-то должен был остаться? Не думаю, что персональный компьютер похоронили в одном гробу с усопшим, это же не бриллиантовое ожерелье…

Поблагодарив любезную регистраторшу, я демонстративно сошла с парадного крыльца, но уже с нижней ступеньки шустрым кроликом сиганула влево, обежала многоэтажную башню, проскакала вниз по крутому склону и подобралась к клинике «Камелия» с тылу. Сегодня во дворе, примыкающем к служебному подъезду, не было никаких траурных кортежей. Обойдя припаркованные вблизи ворот иномарки, я вошла в подъезд, уверенно пересекла просторное сумрачное помещение и зашагала вверх по лестнице. На площадке первого этажа на секунду притормозила, с усмешкой вспомнив вчерашнее задержание нами Неотвязного Алика. Вот тут он стоял, уткнувшись улыбающейся мордой в стену…

Тряхнув головой, я отогнала несвоевременное воспоминание и поднялась еще на этаж.

– Простите, где найти главного врача? – спросила я пробегавшую мимо медсестру.

– Петр Владимирович в своем кабинете, вторая дверь направо, – автоматически ответствовала девушка.

Потом до нее, видимо, дошло, что я нарушаю заведенный в суперанонимной клинике порядок, шляюсь по коридорам без сопровождения, и она проявила бдительность, нахмурив выщипанные брови и спросив:

– А вы?

– Пресса, – веско ответила я, взмахнув удостоверением.

Девушку тут же отнесло от меня. Я отсчитала вторую дверь по правой стороне, коротко стукнула в нее и повернула латунную ручку:

– Добрый день!

– Он самый, – нараспев ответил мужчина, склонивший лысую голову над просторным столом.

Сияющая в свете настольной лампы лысина слепила меня, как зеркальце. Жмурясь, я подвинулась в сторону и позволила солнечному зайчику улечься на закрывшуюся дверь.

– Слушаю вас, – пропел главврач, по-прежнему не поднимая взгляда.

– Пресса, – сообщила я.

Странное дело, волшебное слово не возымело действия!

– Пресса для компресса, – пробормотал лысый.

Я сделала пару бесшумных шагов по ворсистому паласу и с расстояния в полтора метра глянула на стол, к которому было приковано внимание поэтически настроенного главврача. Доктор увлеченно рассматривал глянцевые фотографии. Изображение было цветным, но представляло собой загадочные расплывчатые пятна. Я прищурилась на ближайший ко мне снимок. Интересно, что это? То ли помидор под микроскопом, то ли первомайская демонстрация с высоты птичьего полета… То-то лысый так увлечен!

– Это какой-то психологический тест? – предположила я. – Типа, скажи, что ты видишь на этой фотографии, и мы скажем, чем ты болен?

– Болен – доволен, – с отчетливо утвердительной интонацией пробормотал главврач.

Я немного посверлила взглядом его лысину, но даже таким образом не смогла прервать сеанс глубокой медитации, и поэтому позвала, как девочка, заблудившаяся в лесу:

– Ау, Петр Владимирович!

Я сознавала, что подобрать рифму к собственному отчеству доктору будет затруднительно, но и это не вывело его из транса.

– Он самый, – пропел Петр Владимирович.

С досадой я осознала, что мы пошли на второй круг. Дальше снова будет «пресса для компресса» и «болен – доволен»! Что бы мне такое сказать, чтобы мой собеседник очнулся? Может, попробовать использовать волшебные слова из лексикона Гарри Поттера?

Я критически посмотрела на лысину, сияющую, как дорогой лакированный паркет. Главврач элитной частной клиники наверняка человек состоятельный, но при этом существующий в условиях переменчивой российской действительности… Я взмахнула воображаемой волшебной палочкой и внятно произнесла заклинание собственного изобретения:

– Евро обрушился!

– Как – обрушился?!

Петр Владимирович не просто очнулся! Он вскочил на ноги и двумя руками схватился за сердце!

– Обыкновенно упал, на пол, – успокаивающе ответила я, делая вид, будто подбираю с паласа оброненную купюру. – Уже все в порядке! Здравствуйте, Петр Владимирович!

– Здрасьте, – обморочно выдохнул главврач.

Со смешанным чувством жалости и классовой вражды я заметила, что лысина его покрылась каплями пота, а руки дрожат. Все-таки есть свои преимущества в том, чтобы не иметь, чего терять, кроме своих цепей! Вот как волнительно живут отечественные буржуины! Давление скачет одновременно с курсом валют!

– Я с телевидения, прислана руководством обсудить с вами вопросы рекламы, но в первую очередь хочу задать вопрос личного характера, – деловито сообщила я.

– Присаживайтесь, поговорим, – главврач указал мне стул и сам опустился в кресло.

– Итак, сначала о личном. – Я бодро приступила к изложению легенды, которую наметила в самых общих чертах. – У меня есть родственница, которая обращалась за помощью в вашу клинику…

– Так-так?

Я на мгновенье запнулась, чтобы мысленно нарисовать портрет несуществующей болезненной родственницы: нервной дамы лет пятидесяти «с хвостиком», раздражительной и плаксивой особы климактерического возраста.

– Она была пациенткой доктора Локтева, царство ему небесное.

– Это юная родственница? – понимающим тоном переспросил Петр Владимирович.

– Юная? – Я быстренько внесла поправки в портрет воображаемой родственницы, основательно убавив ей годков и морщин. – Да лет двадцать пять или двадцать шесть… Это моя двоюродная сестра. Она осталась очень довольна лечением, которое провел доктор, но, к сожалению, забыла название и потеряла рецепт эффективного препарата, который был ей прописан. Доктор умер и уже не повторит назначение, но ведь в его компьютере должна была остаться соответствующая информация? Вероятно, кто-то из коллег Георгия Павловича может открыть файл с карточкой моей сестры и продублировать рецепт?

– Увы, я вынужден вас огорчить, это совершенно невозможно, – с искренним сожалением сообщил главврач. – К несчастью, вся информация о пациентах доктора Локтева пропала.