Людмила Милевская - Фанера над Парижем Страница 26

Тамарка открыла рот, собираясь мне много сказать (она всегда имеет что сказать), да так и застыла в совершеннейшем изумлении.

— Сколько ты заплатила Равилю? — пользуясь моментом, я тут же повела допрос.

— Штуку, — не приходя в себя, шало молвила Тамарка.

— Что за штуку? — рассердилась я. — Ты приличная леди или босячка?

— Тысячу, — нервно сглотнув, уточнила она.

— Чего тысячу? Долларов?

— Не рублей же, — растерянно ответила Тамарка и тут же пришла в себя.

И, конечно же, сразу закричала.

— Мама!!! Ты невозможная!!! — дурным голосом завопила она. — Что это значит? Как ты узнала? Опять твой нос? Твой длинный нос?

— Да, мой длинный нос, и никуда тебе от него не деться, — с гордостью заявила я, отправляясь на кухню с намерением выпить кофе.

Тамарка побежала за мной в своем дурацком халате баснословной цены, который она привезла из страны восходящего солнца, — речь (кто не знает) о Японии. Изящней выглядит на корове седло, чем кимоно на русской женщине, призванное скрыть в японке катастрофическое отсутствие ног. В русской же бабе ног этих предостаточно, отчего в кимоно она выглядит просто палкой для сбивания орехов, невзирая на комплекцию. Впрочем, я не права — комплекция вносит коррективы:

Тамарка выглядела не палкой, а бревном.

— Сними с себя этот халат, — устраиваясь поудобней на диване, посоветовала я. — Выглядишь в нем карикатурно, Тома-сан ты наша.

— Халат меня стройнит, — важно заявила Тамарка.

— Помноженный на диету и жиросжигатель, стройнит чрезмерно. Ты в нем как дистрофик, — зловредно солгала я.

Тамарке до дистрофика, как до Киева пешком, чтобы не сказать больше.

— Мама, — возмутилась она, — кто бы говорил! От тебя же одни отруби остались, которые ты жрешь вместо еды. Все равно моложе не станешь. Старая худая корова, все равно не юная газель.

— Лучше быть старой газелью, чем молодой коровой, — отрезала я. — И сколько меня ни обсуждай, твой халат от этого милее не станет.

— Ты что, Мама, приехала поговорить о моем халате? Откуда узнала ты про Равиля? Это лучше скажи.

— А ты мне скажи, зачем в доме Турянского натыкала «жуков»?

Тамарка остолбенела и, похоже, сделала это искренне.

— Каких жуков? — спросила она.

— Ясно каких, — уже без прежней уверенности сказала я. — Тех, что подслушивают, — Тамарка покрутила пальнем у виска:

— В своем ли ты уме, Мама? На кой фиг мне подслушивать Турянского? Кстати, я у него ни разу не была.

— Никто и не говорит, что «жуков» ты совала собственноручно — за тебя это могли сделать и другие. Сама же хвастала, что у тебя есть личная разведка.

— Само собой, но зачем? Кстати, что ты там шептала про похищение? Тьфу, на тебя, Мама, ты халатом совсем мозги мне вышибла, — рассердилась Тамарка и даже топнула ногой.

Я с заранее заготовленной улыбкой спокойно смотрела на нее и ждала спектакля. Уж в чем в чем, а в этом не было Тамарке равных. Сейчас пойдет лапшу на уши вешать…

— Мама, — рассердилась она, — ты умом тронулась, если шьешь мне Турянского, и при чем здесь Равиль, интересно?

— Вот и мне интересно. Тысячу долларов ты ему за что заплатила?

— За предсказание. Он сделал нужному человечку предсказание, а на следующий день я с ним заключила выгодный договор. И Равиля, и Коровина так многие пользуют. Если попадается клиент доверчивый да суеверный, через десятые руки его тащат к Коровину. Сто раз сама так дела обделывала.

Посверлив Тамарку недоверчивым взглядом — лжет она или нет, — я спросила:

— Почему же ты связалась не с Коровиным, а с Равилем?

— Потому что Равиль дешевле. Коровин в последнее время страшные цены за свои услуги ломит, вот все и переметнулись к Равилю. Исключая, конечно, особо дурью одаренных, тех, кто и в самом деле в эти глупости верит.

— Откуда же Равиль адрес твой знает? — все еще не расставаясь с подозрениями, спросила я.

— Господи, Мама, — всплеснула руками Тамарка, — адрес я ему дала. Где еще я должна, по-твоему, Равиля нужной информацией накачивать? Не вести же его в ресторан, а у Коровина такими вещами заниматься глупо. В одну секунду Равиль из дела вылетит, потому как рано еще ему тягаться с Коровиным. Умные люди это понимают, я же не дура.

— Кофе хочу, — буркнула я и призадумалась. Тамарка собственноручно принялась варить кофе. «Господи, как она смешна в своем халате! Ха! Кимоно! Лучше бы не выделывалась да надела русский сарафан — во всяком случае патриотично. Глупая она! Но я все равно ее люблю. Хоть убей меня, не пойму почему, когда ее вижу, радуюсь. Да, радуюсь даже ее халату. Но сарафану радовалась бы больше. Нет, все же я неисправимая патриотка».

Тамарка, не подозревая о моих крамольных мыслях, трудолюбиво варила кофе и время от времени с опаской поглядывала на меня и, не выдержав, в конце концов спросила:

— Ну что там, Мама, в твоей голове? Какие бегают тараканы?

С присущей мне честностью я сказала:

— Тома, дело твое дрянь. Ты у меня самый первый подозреваемый. Со всех сторон тебе выгодно Турянского своей смертью умертвить.

Тамарка мгновенно сделалась невероятно ласковой и затараторила:

— Мама, разве ж я это отрицаю? Выгодно, конечно, выгодно, но не сейчас, когда кредит во как нужен, — она полоснула себя рукой по горлу. — Сейчас, когда я знаю про его сердце и клаустрофобию, так бы и поступила, если бы не кредит.

Я задумалась еще сильнее. Тамарка поставила передо мной подносик с чашкой кофе и осторожно поинтересовалась:

— А кто другие подозреваемые? Перцев-то в их числе, надеюсь.

— И Перцев там, и Пупс, и даже Маруся.

Боже, как обрадовалась Тамарка. На версии с Марусей ее в тот же миг и заклинило. И каких только аргументов она мне ни приводила, и все же я не захотела согласиться с ней. Так и сказала:

— Тома, не мельтеши. Это или ты, или Перцев. Маруся и Пупс — только в крайнем случае, и то, если я не все еще знаю. Маруся труслива, а Пупс благороден. К тому же он и не знаком с Равилем, а я уже точно выяснила, что Турянского похитил он.

— Равиль?! — изумилась Тамарка, — Ты это точно знаешь?

— Можешь не сомневаться.

— Тогда его сообщник Пупс.

Настала моя очередь удивляться:

— Почему Пупс?

— Потому что в данную минуту Равиль с ним ужинает, если еще не поужинал, пока тебя где-то черти носили.

Я вспомнила: Равиль же говорил, что куда-то приглашен. Неужели Пупс похитил Турянского и обсуждает это безобразие с Равилем?

— Где они ужинают и как ты об этом узнала? — воскликнула я.

— Узнала случайно, а где — понятия не имею, — ответила Тамарка. — Спроси у Розы.

Я бросилась звонить Леле. Роза была уже у Лели и сообщила мне, что Равиль действительно сегодня приглашен на ужин Пупсом.

— Куда? — сгорая от нетерпения, спросила я.

— Да к нам, к нам домой, — ответила Роза. — Самолично для него мясо тушила. Закрылись в кабинете Пупсика и о чем-то там беседуют.

— Роза, скажи, только честно.

— Я всегда честна, — пропищала Роза.

— Да-да, я знаю. Так вот тогда и скажи, кого ты во время сеанса у Коровина имела в виду, задавая вопрос: «Где он?» Уж очень странный ответ ты получила: «Он умирает от тьмы».

Роза взволнованно затараторила:

— Представляешь, я сама удивилась. Не ожидала такого эффекта. Это просто чудо! Еще кто-то сомневается в способностях Коровина и Равиля. Как это возможно, когда такой эффект?

— Эффект я видела, Роза, да о ком ты спрашивала?

— Понятия не имею, — призналась она. Легко представить, как я была огорошена.

— Да как такое возможно? — удивилась я. — Спрашиваешь незнамо о чем?

В наш разговор встряла Тамарка.

— Возможно-возможно, — зашипела она. — Если задаешь вопрос за другого человека.

— Пупсик попросил меня задать такой вопрос, я и задала, — в такт Тамарке призналась Роза, — И вдруг ответ: умирает от тьмы!

— Неужели ты рассказала Пупсу про Турянского? — изумилась я.

Роза захлебнулась от возмущения:

— Как ты могла подумать такое?! Нет! Ну как ты такое могла подумать?! Обидно!

— Но вопрос и ответ наводят на такие мысли, — я сочла не лишним оправдаться, с детства уважая благородство Розы.

— Возможно, он сам как-то узнал, — огорчаясь, пропищала она.

— Сомнительно. Утром мы с тобой пришли к такому же выводу, — напомнила я. — Ты сама меня убеждала, что Турянский умирает от тьмы.

— Я убеждала тебя, что он уже умер, и не от тьмы, а от клаустрофобии. Ой! Ой! Нет! Нет! — завопила Роза. — Боже! Боже! Что мы наделали!

Я переполошилась:

— Что там случилось?

— Леля! Наша Леля! Она упала в обморок! Когда ты приедешь?

— Скоро, — крикнула я и бросила трубку. Видимо, вид у меня был ошарашенный, потому что Тамарка притихла.

— Леля в обмороке, — сообщила я. — Глупая Роза брякнула прямо при ней о смерти Турянского.

— Роза у Лели? — поразилась Тамарка. — И ты знала об этом?