Галина Куликова - Фантом ручной сборки Страница 27

— Поверю, — пообещал он и побарабанил пальцами по портфелю. А потом поглядел на часы.

Инга поняла, что это означает что-то вроде «кончай ломаться», и принялась за рассказ. Скупыми словами обрисовала она свое увольнение из турагентства, смерть Анфисы, нападение Киллера в переулке и неизвестно чье нападение возле подъезда, явление народу призрака Гладышевского и его белолицего спутника, звонок Артонкина и возникновение на горизонте рыжего незнакомца.

— Н-да, — сказал Воронов, когда Инга наконец выдохлась. — Какая-то смесь бульдога с носорогом. Отравление вашей Анфисы никак не сочетается с ходячими трупами. Если только в ближайшее время тетка Григорьева тоже не придет с вами повидаться.

Инга посмотрела на него с ужасом. Такая мысль до сих пор не приходила ей в голову.

— Лучше бы вы этого не говорили, — пробормотала она. — Я и так плохо сплю. И вот еще, взгляните.

Она сдвинула воротник водолазки вниз и показала ему синяки.

— Ничего-ничего, — пробормотал Воронов. — Я подумаю., что можно с этим сделать.

Тут уж Инга точно уверилась, что без киллеров не обойдется. Может быть, Верлецкий лечит простреленных бандитов? Вот и обратился…

— Я похожу, пожалуй, по вашему центру, — сказал «адвокат» и встал. — Если вы меня встретите, не обращайте внимания.

— Ладно, — обрадовалась Инга.

Ей совершенно не хотелось, чтобы ее заподозрили в связи с этим весьма подозрительным типом. Лучше пусть Треопалов никогда не узнает, что она успела здесь натворить за несколько дней своего директорства. А то Бумской со Степанцовым ее вообще распнут!

Когда Воронов ушел, Инга вздохнула и с головой погрузилась в работу. Ей еще столько всего предстояло сделать! Она договорилась о встрече с администратором медицинского центра, задумав предложить скидки тем сотрудникам, которые захотят после работы немного позаниматься в группе Доброскока и Хризопразской.

Время от времени Инга вспоминала о своем обереге и лезла в сумочку, чтобы поглядеть на него и потрогать. Верлецкий позвонил в седьмом часу и сказал, что заедет в половине девятого и пусть она никуда не уходит.

Инга никуда не собиралась. Она даже окно задраила, чтобы не видеть того, что происходит на улице. Однако часам к восьми, когда больше не нужно было никуда звонить и в кабинете воцарилась тишина, нервы не выдержали: она погасила свет и подергала за веревочку. Ребрышки жалюзи повернулись, и перед ней возникла знакомая картинка автостоянки. Низкого длинномордого автомобиля не было.

Инга поморгала, и вдруг, словно из-под земли, возник Гладышевский. На сей раз он вышел из-за куста и неторопливо двинулся в сторону переулка.

Шел он не оглядываясь и этим разбудил в Инге охотничий азарт. «Сейчас он пойдет туда, откуда каждый раз появляется, — сообразила она. — Нужно проследить за ним и выяснить, где его дом. И Гладышевский ли это вообще».

Конечно, возле въезда в переулок его может ждать машина. Но у нее ведь тоже есть шанс поймать транспортное средство там, у метро! Мгновенно забыв про Верлецкого, Инга схватила куртку; сумку и бросилась вон из кабинета. Пронеслась мимо напружившегося охранника и побежала со всех ног.

Слава богу, Гладышевский никуда н? делся — шел себе как ни в чем не бывало! Инга пристроилась ему в хвост и, дрожа от возбуждения, начала преследование. К ее огромному изумлению, он не пошел к метро и не сел в машину. Вместо этого прогулялся вдоль витрин и вскоре свернул в другой переулок — не менее темный и узкий, чем первый.

Инга некоторое время колебалась, потом все-таки пошла за ним.

Она понимала, что это может быть ловушкой.

Допустим, он ее заметил и теперь специально заманивает поглубже во дворы, чтобы убить. Инга взялась рукой за горло, но не остановилась. Гладышевский шел, не прибавляя шага, и его каблуки отстукивали ритм, словно тикали какие-то ленивые часы: тим-там, там-там. Хорошо, что у нее мягкие туфли без каблука и она передвигается почти неслышно.

Тем временем Гладышевский вышел на аккуратную улочку, расцвеченную огнями. Миновал магазин «Оптика», нежившийся в дивном аромате жареного мяса ресторанчик «Стряпуха», уютную гостиничку под вывеской «Ноtеl Маоlеnа» и неожиданно остановился перед заведением со странным названием «Хотапиус». Название не было подсвечено, и Инге с трудом удалось различить его на фасаде. Ни витрин, ни ярких ламп тут тоже не обнаружилось. Инга прижалась спиной к стене дома — и вовремя! Прежде чем войти, Гладышевский внимательно огляделся по сторонам и только потом потянулся к дверной ручке. Секунда — и он исчез из поля зрения.

Инга отлепилась от стены и бочком продвинулась к той же самой двери — та легко подалась.

Внутри начинался длинный коридор, освещенный одной-единственной лампочкой, болтавшейся на кривом черном шнуре. Пол был выстлан ламинатом, стены были отделаны пластиком, плинтусы пахли сосной. Голая лампочка со всем этим никак не вязалась.

Больше всего Инга боялась, что сейчас актер выскочит откуда-нибудь из глубины помещения ей навсегда. Нежелание убедиться в том, что это действительно тот самый Гладышевский, было слишком опасным. Она не смогла его перебороть.

От напряжения Инга вытянулась в струнку, как балерина, и прошла до конца коридора; где виднелась приоткрытая дверь. За ней было тихо. Ни .звука. Инга замедлила шаг и стала по миллиметру приближаться к цели. Хотя бы одним глазком подгладеть — что же там такое?

И наконец ей это удалось. Она заглянула в щелку. Ее взгляду открылась комната — большая и почти пустая. Почти. У окна возвышался стол, на столе стоял черный гроб, а в гробу лежал Гладышевский — глаза закрыты, руки сложены на груди. Крышка гроба стояла тут же, возле стены.

От этого зрелища волосы у Инги, как повелось, встали дыбом, а горло сжалось, перестав пропускать воздух. И тут в пустом помещении прозвучал замогильный голос:

— Кто тут?

Голос шел неизвестно откуда. Скорее всего, из угла, потому что губы Гладышевского оставались неподвижными. Кто здесь может быть? Еще один труп?!

Инга просквозила по коридору, словно порыв шквального ветра, вышибла дверь грудью и бросилась бежать, с ходу развив скорость страуса. Прохожие шарахались от нее в стороны с такими лицами, точно навстречу им несся гоночный автомобиль со сбрендившим гонщиком.

Выскочив на проспект, она кинулась сначала вправо, потом влево, потом снова вправо и в конце концов влетела в какого-то мужика с комплекцией Майка Тайсона. Он ухнул, схватил ее за плечи, приподнял над землей и встряхнул.

— Ну ты! — проревел он. — Не видишь, куда летишь?

Инга клацнула зубами и вернулась с того света на этот. Когда ее поставили обратно на асфальт, она некоторое время смотрела на живот с пуговицами, потом слазила в сумочку, нащупала Элинин оберег, вытащила его и молча поводила им у Тайсона перед носом. Тот покачал головой.

— Ну, ты и надралась, тетя, — прогудел он. Развернул Ингу на сто восемьдесят градусов и подтолкнул в спину. — Топай, топай, не застревай.

Инга послушно побрела дальше. Перед глазами у нее стоял гроб, выстланный белым атласом, и умиротворенное лицо Гладышевского, уместившегося в этом гробу. А в голове крутилась присказка фрекен Бок из мультика про Карлсона: «А я сошла с ума! А я сошла с ума!» Не глядя по сторонам, Инга дошла почти до самой станции метро.

Недалеко находился Дом творчества» в прошлом — Дом пионеров. Здесь действовали разнообразные секции для детей, в том числе радиокружок. А в нем занимались братья Кудякины — умные и предприимчивые личности двенадцати и четырнадцати лет.

Накануне Кудякины собственными руками сконструировали передатчик, и теперь им не терпелось испытать его в полевых условиях. Возле лотка с сардельками они заметили большую лохматую дворнягу и предложили ей поучаствовать в эксперименте. Собака оказалась покладистой, не делала попыток удрать и за кусок колбасы позволила надеть на себя ошейник. К нему приладили небольшое передающее устройство и микрофон, которых под шерстью вовсе не было видно.

Фишка состояла в том, что, когда кто-нибудь из братьев говорил в микрофон, собака все слышала и реагировала на простые команды. Вероятно, когда-то прежде это была домашняя животина, но потом она потерялась и одичала. Кудякиным страшно нравилась игра с радиоуправляемой собакой, и, вместо того чтобы идти домой, они продолжали сшиваться возле палаток.

Когда стемнело, дворняга неторопливо подошла к лотку с сардельками и легла, положив голову на лапы. В этот момент из-за поворота показалась Инга. На лице ее цвела весенняя улыбка, а взгляд был праздничным, словно она только что смотрела салют на Красной площади. Собака узнала ее, вскочила и волчком завертелась возле ног.

— Аза! — обрадовалась Инга и потрепала ее по голове. — Как дела?

— Нормально, — ответила собака человеческим голосом и облизнулась.