Дарья Донцова - Урожай ядовитых ягодок Страница 28

– О, доча, – обрадовался Ленинид, – давай по пивку!

– Я не пью и тебе не советую.

Папенька сморщился так, словно хлебнул уксуса.

– Ну ладно тебе, не порть людям праздник.

– А что, у нас Новый год? – обозлилась я.

Если честно, то я очень не люблю, когда в доме остаются ночевать посторонние. Ну не комфортно мне, если в комнатах спят, пусть даже близкие, друзья. Нужно всем улыбаться, сидеть за столом, изображая радость, а ночью не пошлепаешь в туалет просто в сорочке, придется искать халат, а он, как назло, окажется в пятнах. И вообще, больше всего на свете я люблю тихие вечера поздней осенью, когда на улице льет вовсю дождь. Большинство моих приятелей терпеть не могут такую погоду и массово впадают в депрессию, ноя: «Когда же придет лето?» Я же ложусь на диван, закутавшись в плед, и читаю книги, вслушиваясь в шум дождя за окном. А главное, что никто не придет в гости, не выдернет меня из уютного гнездышка и не заставит пить чай с гадким бисквитно-кремовым кошмаром! Терпеть не могу сладкое, пустые разговоры и светские улыбки.

– Эй, Вилка, – позвала Леля, – чего насупилась? Давай тортик положу, очень вкусный, Николай принес.

Не успела я сказать злобно: «Нет, лучше селедочки с хлебом», – как на стоящую передо мной тарелку шмякнулся бело-розовый кусок с зеленым цветочком.

– Кто такой Николай? – прошипела я. – Познакомьте с этим тортоносцем.

– Так он перед тобой, – захихикал Ленинид, – любуйся на здоровье, Коля Пименов, краснодеревщик, мы вместе работаем. Давай, Колян, опрокидывай пивко!

Мужик молча осушил стакан и закусил оладушкой. Меня замутило, не в силах больше сдерживать рвущуюся из души ненависть ко всему человечеству я поинтересовалась:

– Что вас привело в наши пенаты?

– Пираты? – растерянно переспросил Коля, беря другую оладью.

– Будет тебе, Вилка, из себя самую умную корчить, – засмеялась Наташка. – Туся ему брюки шьет. У нее ловко выходит!

– Света лучше делает, – влезла Кристя, – без выкройки, вжик – и готово!

– Зато у Туськи строчка ровней и карманы обработаны, – повысила голос Наташка.

– Не ругайтесь, – заявила Леля, – обе шикарно шьют.

Маменьки сидели с довольным видом, изображая, будто не слышат похвал.

– Наливай, Колян, – велел Ленинид.

– Еще я гофре могу, – сообщила Туся.

– Говна пирога, – заявила Света, – плиссе модней.

– Гофре самый писк.

– Плиссе еще пищее.

– Гофре!

– Плиссе.

– А-а-а-а! – завопил Никита.

– Лучше гофре, – перекрыла его Туся.

– Самое здоровское жатка! – переорала всех Наташка.

– Эй, запевай, – приказал Ленинид, – давай, Колян, со мной. «Издалека долго течет река Волга…»

– А-а-а-а…

– Плиссе шикарней!

– А-а-а-а…

– «Течет река Волга, а мне семнадцать лет…»

– А-а-а-а…

– Весь город только жатку носит.

– «Ты скажи, скажи, красавица моя…»

Я почувствовала себя, словно гость на пиру в сумасшедшем доме, и молча принялась ковырять кусок торта чайной ложечкой. Есть его я не собиралась, но Олег говорит, что в минуты напряжения или огорчения у меня начинается «пальцевый невроз». Начинаю вертеть столовые приборы, крутить пояс от платья, перебирать содержимое сумочки. Может, научиться вязать? А что, здорово получится, все кругом орут, а я, совершенно спокойная, вдохновенно ваяю свитера и шапочки… Одна беда, любое рукоделие раздражает меня еще больше, чем незваные гости.

Обалдев от крика, я не утерпела и пнула Ленинида под столом ногой. Папенька замер с раскрытым ртом, потом завел:

– Ну, Вилка…

Но я быстро сказала:

– Иди ко мне в спальню.

– Зачем?

– У дивана подлокотник отвалился, надо на место поставить!

Среди массы отрицательных качеств у папеньки есть одно несомненное достоинство. Он никогда не отказывается помочь, если речь идет о домашних делах. Починить табуретку, переклеить обои, начистить картошку, даже вымыть окна, тут на Ленинида можно положиться, и он не станет ныть: «Можно завтра сделаю?»

Нет, встанет и пойдет за инструментами. Вот и сейчас папаша покорно вылез из-за стола и потопал в мою комнату. Вне себя от злости, я поспешила за ним.

– Так все в порядке, – удивился Ленинид, оглядывая диван.

– Слушай, – зашипела я, – мне это надоело!

– Что, – удивился папенька, – диван?

– Нет! – рявкнула я. – Сначала заявляется одна маменька, потом другая, и мы не можем понять, кто настоящая. А все ты! Затем вваливаются Наташка с Лелькой и устраивают пошивочную мастерскую! Как тебе не стыдно!

– Ну при чем тут я? – попытался слабо сопротивляться Ленинид.

– Чьи бабы, а?

– Лелька Юркина!

– Ладно, а остальные?

– У тебя всегда я виноватый, – горестно вздохнул папенька, – не любишь ты меня!

– Слышала сто раз про злую и плохую Вилку! Что ты сегодня устроил? Какой такой праздник? Между прочим, в доме маленький ребенок! Тамара еле на ногах держится, устала до обморока.

– Она с нами сидела…

– Томуська никогда ничего никому не скажет!!! А все из-за тебя!

– Может, я и подводную лодку «Курск» утопил? – огрызнулся папашка.

– Забирай этого Колю, хватай Наташку, и уходите!

– Эх, доча, – рассмеялся Ленинид, – глупая ты! Светку с Туськой не выгнала?

– Нет, – я сбавила тон.

– Пожалела, значит, – резюмировал папенька, – теперича они от тебя – никуда, даже если и догадаемся, кто из них настоящая, вторая в «тетках» жить останется!

– Обязательно догадаемся, – пообещала я. – Вот только Олег с Юркой вернутся, сразу их данные через компьютер прогонят и найдут правду.

– Так-то оно так, – хмыкнул папенька, – только никого вы не выгоните! Олег, конечно, сердитый, но с бабами ругаться не станет, знаю я его. Нет, получается, что ваша карма жить теперь с обеими.

– Где ты таких слов понабрался, про карму? – разъярилась я.

– Вечно отец у тебя в дураках ходит, – оскорбился папенька, – между прочим, читать умею, газеты покупаю! И придумал, как тебя от мамашек избавить!

– Ну, говори, – заинтересовалась я.

– Замуж выдать, – выпалил Ленинид, – сбагрить в чужие руки. Отсюда и Колька. Он вдовый, жена померла, детей нет, зато имеется квартира, «Жигули» и дача. Чем не жених? Ремесло знает, а пьет, как все, раз в неделю, по субботам, больше ни-ни. Да из-за такого положительного мужика бабы передерутся! Видишь, как я о тебе забочусь! Я ему Светку предназначил. А для Туськи поискать надо.

– Почему Коля должен достаться Свете? – только и сумела спросить я.

– Так она первая тут появилась, раздача мужей в порядке живой очереди, – хихикнул Ленинид, – ну я пойду, а? Небось Колька заскучал. Ты, это, не ругайся, он тут ночевать останется. Сама понимаешь, туда, сюда, авось и склеится. Сейчас потерпишь, потом от всех избавишься.

Стуча тапками о голые пятки, он ушел. Я шлепнулась на кровать и тупо уставилась в потолок. Из кухни доносилось пение, взрывы хохота и вопль Никиты.

«Ладно, – вяло подумала я, – посмотрим, авось и правда удастся избавиться от теток!»

ГЛАВА 18

Утром я поехала в больницу, где умерла Катя Рамазанова. Самая обычная клиника для не слишком обеспеченных людей. Палаты тут были на шесть человек, туалет и душ в конце коридора, а медицинский персонал казался неприступным и суровым. Отыскав нужное отделение, я робко заглянула в ординаторскую.

– Простите, можно поговорить с Савоськиным?

– Игорь Анатольевич на обходе, – не поворачивая головы, ответила женщина в светло-зеленом халате.

– А когда он вернется?

– Не знаю, ждите.

Я опустилась на стул у двери. Дама обернулась и резко сказала:

– Тут нельзя находиться, это помещение для врачей.

– Но мне нужен Савоськин, вы же сами велели подождать!

– Не здесь.

– А где?

– В коридоре.

Пришлось выметаться вон и стоять у обшарпанной стены. В ординаторскую то и дело входили люди. Я ловила каждого мужчину за рукав и робко спрашивала:

– Простите, вы Савоськин?

– Нет, – бросали дядьки и убегали.

Помаячив безрезультатно перед дверью около получаса, я пошла на пост и спросила сестер:

– Подскажите, где Игорь Анатольевич?

– В перевязочной, – сказала одна.

– В процедурной, – ответила другая.

– На рентген пошел, – сообщила третья.

Я растерялась.

– Их много, Игорей Анатольевичей?

– Почему? – пожала плечами самая старшая. – Один, Савоськин, да вот он, кстати, по коридору идет.

Я побежала за лысым парнем и схватила его за халат.

– Вы Савоськин?

– Вроде.

– Здравствуйте, вот пришла поговорить.

– Слушаю.

– Прямо тут?

– У меня кабинета нет, выкладывайте, в чем дело.

– Вы лечили Рамазанову Екатерину?

Игорь Анатольевич нахмурился.

– Кого?

– Катю Рамазанову, неужели не помните?

– У меня десятки больных.

Я дала доктору распечатку истории болезни.

– А-а-а, – протянул тот, глядя на листы, – и что? Вы ей кто?