Маргарита Южина - Танец с граблями Страница 28

– А Дарья? Как она отнеслась к вашей беременности? – спросил Кауров.

У Вики удивленно приподнялись брови.

– А знаете… Здесь вообще что-то непонятное. Дарья, когда узнала, что у меня ребенок будет, совсем по-другому ко мне стала относиться. Она ненамного меня старше, всего на два года, но как мать – опекать меня принялась. Лешакова костерила по поводу и без повода, зарплату мне повысить заставила, а потом, когда вся эта заваруха произошла, я уж и не знаю, как она реагировала, не видела.

Поговорив еще какое-то время с Тетеркиной, незваные гости поднялись.

– Вы пока никуда не исчезайте. Поправляйтесь, в себя приходите, а потом все будет так, как должно быть. Или сами заявите…

Женщина снова равнодушно пожала плечами и, не дождавшись ухода посетителей, отвернулась к стене.

– Ну надо же, как жалко эту Вику, – вздыхала Кира, уже сидя в машине.

– А чего это жалко-то? – Кауров курил и стряхивал пепел на коврик. – Жила с этим Лешаковым, крутила им, как хотела, наверняка и деньгами мужик ее снабжал, да еще и замуж вытолкал не абы как, а за бизнесмена! Ну не нужен мужику чужой ребенок, ты же не знаешь, какие отношения у него в семье, а сам Лешаков тоже только что женился. И потом, может у него в роду болезни были наследственные, не зря же мужик на такую операцию отважился?

Кира махнула рукой:

– Что с тобой говорить! Это не ты сейчас говоришь, а ваша проклятая мужская солидарность! А ты что – не принимаешь во внимание, как жестоко он за нее все решил? Она спокойно хотела родить ребеночка, а он – зверь!

Кауров так разнервничался, что повернул машину в лес и затормозил.

– Если она хотела спокойно родить ребеночка, как ты говоришь, так на кой черт ей понадобилось устанавливать его отцовство? Ну и родила бы, в том городе, куда уехала, так нет же, вернулась и принялась ему себя навязывать! Он за нее решил, а она? Она разве за него не решила?! Она самостоятельно решила сделать его отцом, а потом, когда с этим у нее ничего не вышло, так же самостоятельно лишила его жизни! Жизни, понимаешь ты?!

– Она не знала, что творит!

– Ага-а? Не знала? Она все аккуратненько продумала, тихонечко выписалась и уехала в санаторий мучиться угрызениями совести. И вспомни: вначале она хотела покончить с собой. А потом это желание угасло, а вот заявиться в милицию – сие желание так и не возникло! Если ты помнишь, мы сами на нее вышли.

– Ты тоже зверь, – уже спокойно констатировала Кира. – И совсем не любишь людей.

– Я не люблю баб, которые вешаются первому встречному на шею, а потом строят на этом всю свою последующую жизнь! И очень возмущаются, если это им не удается. Мне и ты тогда в ресторане сразу не понравилась, потому что вела себя вызывающе, липла к мужикам и пригласила меня на танец.

От такой откровенности Кира даже задохнулась.

– Я?!. Я липла?! Да мне просто было хреново! От меня муж ушел! А я его, между прочим, любила! И сейчас еще люблю! Очень! Я жить без него не могу! И вообще, если ты такой… Такой… Если ты такой… евнух, так и съезжай с моей квартиры сегодня же! Надо же – я ему не понравилась! Да если бы ты тогда не согласился, я бы, может быть, с твоим братом подружилась! У него, между прочим, Ирка мне говорила, жены нет!

– Дурочка! У моего брата есть жена, они уже двадцать пять лет вместе. Ты опять все напутала. И съехать прямо сейчас я не могу, мне надо у тебя отсидеться. Я, между прочим, из-за тебя в это дерьмо влип.

Дальше Кауров уже не слушал Киру, завел машину и поехал к дому. А Кира и сама не хотела с ним разговаривать. Надо же! Она-то, дура, планы строит, а он – «не понравилась»! Да он ей сам не больно-то приглянулся, так ведь на безрыбье и рак – рыба!

Дома Кира продолжала хранить молчание. Она серьезно хмурила лоб, закатывала глаза к потолку и думала, как же ей самой отыскать Димку. От помощи Каурова она решила принципиально отказаться. Она знала, он все равно тоже будет искать – ему тоже надо как-то отличиться. В голове у Киры вдруг блеснула светлая мысль. Нет, мысль была не такая уж светлая, а, прямо скажем, сомнительная и даже опасная, но шанс выйти на след преступника появился! И только она собралась как следует посмаковать эту идею, как в прихожей раздался оглушительный звонок, а следом в замке заворочался ключ. Кауров стремительно влетел в кладовку, и Кира одарила его насмешливым взглядом в спину.

Глава 4

Что у пьяного на языке…

Конечно, это был Леонид. Он заявился с огромным тортом в какой-то импортной блестящей коробке, с букетом сильно пахнущих цветов и бутылкой шампанского. Кира, увидев все это, весело хрюкнула – без сомнения, бывший супруг собрался посидеть у нее не «десять минуточек». Вот и славно – пусть Кауров торчит в своей конуре, он себя сегодня вел отвратительно.

– Ленечка! – радостно запела Кира, встречая гостя. – А с какой это ты радости – с тортом, с шампанским? Случилось что-нибудь хорошее?

Ленечка явно чувствовал себя не очень хорошо, как-то непривычно робко и стеснительно.

– Я вот… Хотел просто забежать в гости… Я соскучился. Тебя увидеть захотел. Ты не знаешь, Оля когда приезжает?

– Оля? Она мне звонила, правда, только один раз. Говорит, там все дорого, деньги экономит. Конечно, Вадику она звонит… скоро приедет. Ты же ее на пятнадцать дней отправлял?

– На двадцать один, – зарумянился Леонид и украдкой взглянул на бывшую жену.

Разговор налаживался тяжело, со скрипом. Правда, после того, как бутылка опустела, беседа стала повеселей.

– Я вот думаю – какой же я дурак был, зачем… спешил? Нет, все-таки лучше, когда рядом с тобой – старый, верный друг, – вещал Леня.

– Если ты про меня, то лучше все-таки, когда рядом не просто старый друг, а красивая и любимая женщина.

Леня посмотрел на бывшую жену очень пристально и согласился:

– Пусть и не такая уж красивая, да? Кира, как ты думаешь, может, нам снова сойтись? Что-то я после того вечера у мамы на Элю смотреть не могу, меня все в ней раздражает. Почему это молодые – все такие глупые, а? Ну скажи ты мне, почему она меня встречает с работы в грязной комнате, а потом, когда я вхожу, тут же вытаскивает пылесос, начинает тереть тряпкой пол, причем оставляет жуткие разводы, бежит поливать цветы, а потом радостно сообщает, что ужин будет готов уже через три с половиной часа! Ну и чем она, спрашивается, весь день занималась?

– Ах, Ленечка, я-то откуда знаю? Ты у нее и спроси.

– Кира, я к тебе хочу! Я хочу приходить сюда, и чтобы на столе дымился ужин, а ты сидела рядом и смотрела мне в рот. Я хочу, чтобы рубашки стирала ты, а я их только надевал. И чтобы не гладить самому. Я даже согласен – уходи с работы. Точно – уходи с работы, сиди дома, принимай в гостях свою Машку, собирайте с ней сплетни, а я… Давай, а?

Кира ответила, что она обязательно подумает. Она даже, скорее всего, согласна. Вот дела кое-какие завершатся, и можно еще раз в загс сбегать.

Конечно, она ни за что бы этого Лене не сказала, если бы в кладовке не сидел заносчивый Кауров. Ему не нравятся свободные женщины? Что ж, посмотрим, как ему понравится Кира, которая решила принять обратно в дом своего бывшего супруга, законного, между прочим!

Леня же ничего не замечал. Он уже вовсю играл глазами, щерился лошадиными зубами и вилял тощим задом.

– Кира, а как на счет супружеского долга? Я готов!

– Любимый, долг – это хорошо, но лучше деньгами, – томно улыбалась Кира и все его попытки к постельному режиму пресекала. Для Каурова это был бы уже перебор.

– Кира, а что это у тебя шуршание слышится какое-то? Где это, не пойму? – насторожился вдруг Леня.

Кира улыбнулась совсем медово и фальшиво рассмеялась:

– Глупенький! Ты забыл, что у меня полный дом зверья?! У меня ведь кто только не живет – и кобели, и попугаи, и бараны, отчего ты испугался?

Леонид ушел только поздно вечером, когда стрелки уже подбирались к двенадцати. Кира тепло распрощалась с бывшим мужем и посмотрела на дверь кладовки – выпускать Каурова, или пусть до утра помучается?

Решив, что он уже получил сполна, она с легким пренебрежением распахнула дверь. Кауров вышел помятым и каким-то потрепанным. Ни слова не говоря, он подозвал пса, нацепил на него ошейник, влез в куртку и стал открывать замок.

– Кауров! Ты куда это? – вытаращилась на него Кира.

– Я не хочу больше проживать у чужой жены. Это не в моих правилах.

– Ох-ох-ох! Значит, к Машеньке бегать – правила позволяют, а она, между прочим, тоже замужняя! А у меня, значит, жить – совесть мучает!

Кира вцепилась в собачий ошейник.

– Сам можешь мотать на все четыре стороны, а пса не дам! Ему не под силу каждый раз под тебя подстраиваться.

– Это мой пес. Отцепись! – рыкнул Кауров.

– Фиг тебе! Я его кормила, гулять водила, я теперь имею такое же право на него, как и ты! Иди! До первой остановки. Там тебя милиция под белы рученьки сцапает – и в камеру. У них как раз с процентом раскрываемости напряженка. Иди, иди! И никто тебя оттуда доставать не будет. Потому что ты сам никому не помог, и тебе никто не поможет! Дезертир!