Пьер Сувестр - Трагический исход Страница 28

Он не произносил ни одного слова, кроме «Жап, Жап».

…Именно об этом человеке и думал Морис Юбер, покидая Валентину на лесной аллее, по которой проезжали быстрой рысью экипажи, так как приближался час завтрака.

– Я должен сходить в больницу сегодня утром, – решил Морис Юбер. – Если он вышел из своего угнетенного, подавленного состояния, то, может быть, удастся выяснить какие-либо подробности о его личности.

Морис Юбер не признавался сам себе, что его заинтересовал этот человек только потому, что Жюв обратил его внимание на черные розы в петлице пиджака пострадавшего. А эти розы были похожи, как две капли воды, на цветы, присылаемые неизвестным человеком баронессе де Леско. Но это было правдой. Поэтому, свернув на Малаков проспект, Юбер направился к площади Виктора Гюго, а потом вошел в почтовое отделение, чтобы позвонить во внутреннюю охрану, которая несла дежурство в больнице.

– Алло, – произнес Юбер, – ничего нового? Шеф не приходил?

– Нет! – ответили ему. – Не приходил.

– А этот чудак, по прозвищу «Жап», как он поживает?

– О! Очень хорошо, – ответила ему медсестра, посмеиваясь с беззаботностью, не имеющей ничего общего с жесткостью, свойственной всем медицинским работникам. – Да он чувствует себя хорошо, лучше и быть не может. Мой дорогой, он скончался.

Морис Юбер побледнел, услышав эту новость.

Он затруднялся объяснить, почему она все-таки так потрясла его.

Глава 11

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ И ВСТРЕЧИ

– Ах, черт возьми! И надо же такому случиться… А ведь болтают, что гора с горой не сходится! Боже мой, да это мой старик едет!

Остановившись на краю тротуара, Зизи смотрел на приближающийся к нему фиакр.

Мальчуган продолжал свой монолог:

– Я не ошибся, это как раз он… Я его узнал по кожаной шапке, которую он нахлобучивает на свою башку до самых ушей… а вот и ципочка, которая тащит карету. Бедная кляча, она еще больше отощала!

Фиакр приближался. Это была старая, грязная, плохо ухоженная колымага с лишенной свежести окраской, поскрипывающая на ходу.

На сиденье возвышался толстый кучер, закутанный по пояс в одеяло и одетый, несмотря на теплую погоду, в плотный широкий плащ с двумя рядами пуговиц.

– Эй, вы там! Папаша Коллардон!

Зизи жестикулировал, чтобы привлечь внимание кучера, но последний, закинув вожжи на спину лошади, казалось, не замечал, что кто-то делает ему знаки. Он ехал без пассажира, так как красный флажок счетчика был поднят.

Он делал вид, что не слышит молодого грума, но вскоре Зизи догадался, в чем дело.

– Черт возьми! – закричал Зизи, громко рассмеявшись. – Ведь он ничего не видит. По всей вероятности, как всегда, пьян.

Он внимательно посмотрел на пьяную рожу кучера, когда тот проезжал на близком от него расстоянии.

– Черт возьми! Как я и думал, старина снова нализался. Я уверен, что все плохо кончится этим вечером. И здесь не обойдется без полицейских.

Фиакр, управляемый скорее самой лошадью, чем кучером, медленно двигался вперед. Он принадлежал к числу тех фиакров, которые ни шатко, ни валко бредут по одному и тому же маршруту.

Зизи опечалился, выразив сожаление:

– Я так долго не видел своего дорогого папашку. Все-таки надо будет навестить его!

Он подумал, как ему поступить. Фиакр ушел еще не так далеко. Надо было действовать. Зизи выбежал на мостовую и бросился вслед за каретой с твердым намерением устроиться на задней рессоре.

Было примерно четыре часа дня, и этот небольшой инцидент произошел на бульваре Рошешуар.

Зизи, радуясь, что он свободен и независим, что вообще мало увязывалось с его профессией, снова вырвался с улицы Спонтини, воспользовавшись уходом камердинера.

Он доехал в метро до улицы Клиши, рассчитывая пойти в церковь, где должен был встретиться с таинственной наперсницей и советчицей – мамашей Гаду.

Поджидая ее, прельщенный уличным движением, тысячами мелочей, которые делают жизнь более привлекательной и позволяют развлечься, он прошел пешком по бульварам, подумав, что неплохо было бы воспользоваться каким-либо экипажем, чтобы добраться до места назначенной встречи.

Наконец случай представился: находясь у сквера Анвер, он заметил фиакр 227-35 своего любезного папаши.

Теперь Зизи, уже устроившись на рессорах, радовался своей выходке.

– Ну не смешно ли это? – рассуждал он. – Мой собственный папаша следит за мной косым взглядом. И пусть не рассчитывает на случай, если у него не будет клиента, содрать с меня звонкую монету. Как же весело!..

Но вдруг ситуация для Зизи резко изменилась, и он громко закричал, так как на его правой руке осталась красная полоса от кнута.

Кучер, почувствовав, что нечто необычное прицепилось к рессорам его кареты, и сомневаясь в необходимости тянуть в качестве перегрузки какого-то зловредного мальчишку, огрел его что есть силы кнутом.

– Ах, подлец! – ругался Зизи, потирая руку о заднюю часть тела. – Нельзя сказать, чтобы удар был слишком нежным. Хорошо еще, что это скоро пройдет…

Он пригнул голову, опустил плечи. Новый удар кнута, предназначенный для клиента, расположившегося на рессорах, пришелся на кузов кареты.

– Самое-то смешное будет тогда, когда старик узнает, что это я прицепился к карете, его сыночек!

Но внезапно сильный удар оттолкнул в сторону Зизи, и если бы он не обладал достаточной ловкостью и сноровкой, то свалился бы на землю. Карета сначала покачнулась, потом, сотрясаемая большим толчком, остановилась.

Кучер ругался, посылая проклятия, но одновременно послышались и жалобные крики ребенка. Сразу же собралась толпа прохожих, комментирующих событие, досадное, неприятное событие, которое только что произошло.

Зизи проворно слез с рессор, и вследствие того, что находился позади кареты, он оказался в первых рядах образовавшейся толпы.

– Ах, черт возьми, – бранился он, – какая неудача…

Он сразу же догадался, что произошло, так как заметил неподвижно лежащего на земле ребенка, по которому только что проехала карета.

«Черт побери, – подумал Зизи, – это моя вина!»

Грум отдавал себе отчет, что в то время, как отец стремился огреть его хлыстом, он не смотрел на дорогу и переехал кого-то.

В толпе раздавались проклятия и упреки:

– Если все кучера начнут так поступать, то что же тогда будет?

– И так уж полно несчастных случаев из-за автомобилей и автобусов!

И еще кричали:

– Какой позор! Раздавили ребенка!

Однако одним из первых бросился к ребенку и поднял его именно Зизи.

Он увидел, что у мальчика небольшая рана на лбу и ссадины на руках. Тем не менее, тот не выглядел тяжело раненным.

– Он умер? – спрашивал кто-то, находящийся в последних рядах этого сборища.

Возмутившись, Зизи сделал замечание:

– Замолчите вы, мешочники, если бы он умер, то, наверное, не орал бы так громко.

И действительно, как только Зизи приподнял ребенка, тот так пронзительно закричал, что сразу же отпало выдвинутое кем-то предположение о его гибели.

Зизи утешил его тумаком.

– Бог мой! Прекрати, не устраивай галдеж, горлопан, – говорил он.

Услышав такие ободряющие слова, мальчуган, казалось, заметил, что ничего особенного с ним не случилось.

– Не приставай ко мне, – дал отпор он Зизи. – Если бы тебя переехала карета, ты кричал бы так же, как я!

Это походило на водевиль. Зизи вновь обрел хорошее настроение.

В тот же момент один господин с высокой шляпой на голове, раздвинув толпу, с багровым от гнева лицом принялся вопить:

– Как не стыдно! Нужно их всех уничтожить!.. Этот кучер ехал с предельной скоростью. Я сам был свидетелем несчастного случая… Жертву происшествия надо отвезти в больницу… Да, так дело не пойдет… Полицейский! Есть здесь полицейский?

Зизи в этот момент отпустил так называемого раненого, который не имел ничего против этого. И застыв неподвижно перед яростным свидетелем, Зизи спросил спокойным голосом:

– А не требуется ли скорая помощь, чтобы отвезти кого-нибудь в сумасшедший дом? Вы случайно не тронулись? Вы утверждаете, что кучер скакал во весь опор? Как бы не так… Но вам придется сэкономить на пару очков.

Толпа застыла в нерешительности. Смех и волнение захлестнули ее. Но что же было сильнее?

Реплики Зизи казались смешными, а озадаченное выражение господина в шляпе было забавным. С другой стороны, осуждали обычную оплошность кучеров.

– Это как с моей собакой, – высказалась одна болтливая женщина. – Еще немного, и ее бы раздавили.

Зизи повернулся к ней:

– Дама, что же вы хотите? Почему же она шаталась по шоссе, играя на аккордеоне?

– Играя на аккордеоне? – переспросила скандальная женщина.

На глазах у всех происходил занимательный разговор. Зизи спросил флегматичным тоном:

– Так, значит, она не играла на аккордеоне? А я-то думал… Значит, вы ее плохо дрессировали?