Дарья Калинина - Остров в море наслаждений Страница 29

– У меня фамилия отца – Голикова. В замужестве я ее не меняла. Можете взглянуть на мой паспорт, если хотите. Свидетельство о рождении я предоставлю вам позднее, с собой его не захватила, как-то не думала, что оно может пригодиться на отдыхе.

Ефим Семенович взглянул в паспорт Наташи, который передал ему следователь.

– Все верно, – кивнул он головой. – Голикова Наталья Андреевна. Первый брак моей покойной клиентки был с Голиковым Андреем.

– Это какая-то подстава! Товарищ следователь, вы что не видите, что происходит? – снова поднял голову Саша, но тут же был осажен предупреждающим взглядом следователя.

Тот вновь повернулся к Наташе и произнес:

– Для вас, наверное, уже не секрет, что вы указаны в завещании вашей матери.

– Поняла я уже, – криво ухмыльнулась Наташа. – Так и думала, что она мне все оставит. Все же таки она мне мать была, хотя и вела она себя со мной всю жизнь, как последняя сука!

Всех покоробили эти слова Наташи, которые были сказаны о матери да еще и о покойнице.

И наверное, поэтому в голосе следователя, когда он произнес следующую фразу, слышалось уже не столько сочувствие, сколько издевка:

– Однако указаны вы в завещании не одна, а вместе с еще одним человеком.

– Что? – насторожилась Наташа. – С кем это?

– Да, с кем? Со мной? – обрадовался Сашка.

– Нет, не с вами.

– Не со мной? – набычился Сашка.

– А с кем же тогда? – насторожилась Наташа, став в эту минуту еще больше похожей на Сашку.

О сходстве этих двоих друзья задумывались и раньше, но только в этот момент они до конца поверили, что видят перед собой брата и сестру, пусть и двоюродных, но все же достаточно близких родственников. И сходство между ними было чисто фамильное.

– У матери, кроме меня и Сашки, других родственников не имелось! – заявила Наташа, воинственно глядя на следователя. – Кого вы там еще в завещание хотите впихнуть?

– У вашей матери и верно не имелось, но зато у ее мужа… К-хе… К-хе…

Но в этот момент Ефим Семенович, еще не договорив, неожиданно сильно закашлялся и очень смутился:

– Что я такое говорю? – пробормотал он. – Стар стал, заговариваться начал. Какой муж? Речь идет о брате. У брата покойной тоже имелся отпрыск.

– Что-то теперь уже и я сама не пойму, о ком это вы, господин поверенный, судачите? – сердито произнесла Наташа. – Какой еще человек? Какой брат? И что за отпрыск?

– Отпрыск, то есть ребенок, дитя.

– И как зовут этого ребенка?

– Женя, Евгений.

– Ах, Женька, – пробормотала Наташа. – Вот вы о ком!

– Вы его знаете? – немедленно обратился Потапкин к свидетельнице.

– От матери слышала, что есть у нас в родне такой Женя.

Почему-то, когда прозвучало имя Евгения, маленькая пухленькая Оля, сидящая рядом с Лесей, неожиданно вздрогнула. Потом она вздрогнула раз и еще раз. Леся с удивлением посмотрела на свою родственницу, но личико Оли было невозмутимо. И Леся подумала, что странное конвульсивное движение Оли ей просто показалось. Или же ей стало холодно, вот она и дрожит.

Между тем остальным в комнате было не холодно, а скорее жарко – страсти накалялись. Теперь уже и Наташа требовала сказать ей, кто еще указан в завещании ее матери. И к ее громкому зычному голосу присоединил свой голос и вновь восставший Сашка. Прочие тоже заговорили, желая высказать свое мнение о происходящем. А так как народу в комнату набилось много, то и мнений оказалось не меньше. Поскольку все хотели высказать их разом, то шум в комнате воцарился неимоверный.

– Тихо! – рычал на всех Потапкин, но его никто уже не слушал.

Каждый кричал свое, не желая слушать остальных. И тогда следователь сделал то, что, по его мнению, должно было помочь восстановить порядок в ходе следствия. Он объявил о задержании и препровождении всех, присутствующих в доме покойной, в ближайшее отделение полиции для дальнейшего разбирательства.

И так как это никого особенно не вразумило, то Потапкин пошел на крайнюю меру.

– Так как сейчас еще ночь, а рабочий день начинается у меня только утром, то посидите-ка вы все, голубчики, до этого времени в камере!

После этого шум несколько стих, но остановить карающий меч правосудия было уже невозможно. Потапкин сказал свое слово, и всю компанию доставили сначала в отделение, разумеется, под конвоем самих господ полицейских, а потом запихнули в общую камеру, дожидаться там утра.

Не избежали общей участи и Лисица с Эдиком, а также господин поверенный, которого также препроводили в участок. Скандалистов заперли в малокомфортных условиях, в которых всем очень быстро расхотелось шуметь, а наоборот, захотелось вернуться домой и вести себя тихо и смирно.

Но до этого было еще далеко. Разозленный их поведением, Потапкин продержал всю компанию за решеткой до самого утра. Причем Ефим Семенович в общей камере так и не появился, то ли оставшиеся до наступления утра часы отвечал на вопросы следователя, то ли ему выделили одиночку, учитывая его особый статус и заслуги перед покойницей.

Глава 9

Как бы там ни было, а своего следователь добился. Через несколько часов все значительно присмирели, и рано утром на допросе у следователя вели себя гораздо тише.

Даже Олины девочки, которым пришлось провести это время в детской комнате, имевшейся при отделении полиции, вели себя куда скромнее, чем обычно. Несмотря на то, что они находились относительно недалеко от своих родителей, и сотрудница детской комнаты была с девочками по-своему приветлива, не ругала и уж, конечно, не наказывала их, девочки сумели прочувствовать, каково это быть беспризорницами.

И теперь с двух сторон обняли и крепко прижались к своей маме. Кажется, только сейчас они стали понимать, как много значит для них двоих именно эта женщина.

Потапкин же начал свою речь со слов:

– Прошу не винить меня за чрезвычайную грубость по отношению к вам, но я хочу, чтобы до вас наконец дошел один очень простой, но неприятный факт. В доме, где вы все проживали, произошло убийство. Труп жертвы нами найден, и с этого момента вы все находитесь под подозрением.

– Да, мы это уже поняли.

– Очень хорошо. Вы успокоились?

– Да.

– Недавнего безобразия не повторится?

– Ни за что!

– Тогда начнем допрос.

Друзей стали вызывать одного за другим в кабинеты. Впрочем, вопросы были все теми же. Полицейских интересовало, не слышал ли кто-либо и чего-либо подозрительного в ночь убийства предыдущим вечером.

– Поскольку на ночь комната покойной превращалась в своего рода неприступный бункер, значит, будем исходить из предположения, что убийца проник в ее комнату заранее и притаился там, поджидая свою жертву.

Тетя Галя, верная своим привычкам, собиралась отойти ко сну не позднее одиннадцати часов вечера. И следователя особенно интересовало алиби всех присутствующих на это время. Он внимательно выслушал рассказ подруг о том, как они вместе с тетей Валей и Наташей чистили рыбу, и переспросил:

– Значит, никого из мужчин в кухне при этом не было?

Подруги понимали, чем это может грозить мужчинам, включая Эдика и Лисицу, но лгать не осмелились и сказали правду:

– Нет. Все мужчины к этому времени уже спали.

– Или делали вид, что спят! Входные двери в дом были уже заперты?

– Да. Правда, когда мы шли к себе в спальню, то услышали во дворе какой-то шум. Открыли входную дверь, вышли, но ничего подозрительного не обнаружили и вернулись обратно в дом.

– А дверь?

– Дверь мы за собой заперли.

– А до того, как вы ее открыли, она была заперта?

– Конечно.

– Ммм… А окна?

– Окна первого этажа тоже были закрыты. Вряд ли кто-то мог проникнуть в дом в это время.

– Зато когда мы проходили мимо комнаты тети Гали, то услышали там шум.

– Снова шум?

– Да, но если во дворе нам шум мог и показаться, то на этот раз он был совершенно отчетливый. И шел он из комнаты тети Гали.

– Отлично. И что вы предприняли?

– Постучались и спросили, все ли у нее в порядке.

– И она вам ответила?

– Нет.

– А шум продолжался?

– Затих.

– И когда это было?

– Примерно минут через тридцать после ухода тети Гали и двадцать – после возвращения Наташи.

– Значит, Наташа на какое-то время оставалась наедине с покойной?

– Да.

– Надолго?

– Говорим же: минут десять… от силы пятнадцать.

– А ее муж? Кстати, как его зовут?

– Дима. Он тоже спал.

– Точно?

– Точнее не придумаешь.

– В доме?

– Нет, ему постелили во дворе в пристройке.

Разумеется, Потапкин поинтересовался о причине «выселения» Димы. И подругам пришлось рассказать о том, как Дима здорово напился со своими новообретенными дружками-приятелями, за что и подвергся изгнанию из дома.

Потапкин выглядел удовлетворенным. Ему явно понравилось, как подействовали на подозреваемых его воспитательные меры.

Часам к одиннадцати, закончив допрос всех подозреваемых, он велел собрать их всех у себя в кабинете, где тут же стало очень тесно и душно. Не спасал даже работающий на всю мощь кондиционер. Но Потапкина это ничуть не смутило, он с явным удовольствием поставил всех в известность о том, что подозревает в совершении преступления одного из наследников покойной, поскольку тетя Галя была весьма богата и такой мотив является наиболее вероятным.