Ирина Волкова - Уж эти мне мужчины Страница 3

Три с половиной года назад бедняга Чумарик оказался не в то время не в том месте и нагрел на семь тысяч баксов не того человека.

Проигравший оказался не только крутым, он был мстительным, как потомственный сицилиец. После праздничной попойки, посвященной обмыванию выигрыша, Лев Давидович проснулся в незнакомом для него месте. Более того, в постели рядом с ним оказалось уже успевшее окоченеть незнакомое женское тело с пулевыми отверстиями в груди и животе. В руке Лев Давидович сжимал совершенно незнакомый ему пистолет с глушителем. Рядом стояли незнакомые дяди в милицейской форме, и один из них пытался отнять у Льва Давидовича пистолет.

Так не судимый ранее гражданин Шкловер превратился в заключенного Чумарика.

Обладавший неистощимым природным оптимизмом, Чумарик пришелся по душе тюремной братве. Он открыл школу шулерского мастерства, и воры, мошенники и убийцы с энтузиазмом принялись осваивать новую специальность. Игра по-крупному нередко приносила гораздо больший доход, чем рядовые преступления вроде ограбления со взломом или даже рэкета, будучи при этом гораздо более безопасной в вопросах столкновения с представителями правопорядка.

К сожалению, местные зэки не обладали необходимыми для профессионального картежника талантами, и придирчивый Лев Давидович в сердцах обзывал своих учеников двоечниками и безрукими.

Джокер был самым способным из его учеников. Чумарик оценивал его успехи на троечку с плюсом, иногда даже с двумя плюсами.

Вася не пылал особой страстью к азартным играм. Изучать тонкости шулерского ремесла он начал по приказу Валькирия, который с самого начала покровительствовал неудавшемуся мошеннику. Дружба новичка-заключенного и пахана неожиданно для обоих вспыхнула в тюремном душе.

— Ух ты! — восхищенно воскликнул Вася, уставившись на левую грудь Валькирия.

— Тебе нравится? — с неожиданным смущением спросил Семен Аристархович, ласково погладив вытатуированную над его сердцем морду овчарки с высунутым языком в ореоле лучей восходящего солнца.

— Какая умная морда у этой собаки! — сказал Вася, питавший слабость к животным. — Жаль, что в тюрьме держать собак может только охрана.

На глаза пахана навернулась непрошеная слеза.

— Ее звали Мурка, — сказал он. — Это было единственное существо, которое я по-настоящему любил.

Вася дружески похлопал пахана по плечу.

— Зато она всегда с тобой, — с чувством произнес он.

Семен Аристархович шмыгнул носом и взял себя в руки.

— Так, значит, ты у нас неудавшийся мошенник? — спросил он.

— Увы, — печально вздохнул Вася.

— Глупо растрачивать свою молодость на тюремных нарах, — наставительно заметил пахан.

«Кто бы давал советы!» — подумал Вася, но, уважая авторитет местного бугра, с готовностью кивнул, выражая свое согласие.

— Ты должен получить образование, — глубокомысленно произнес пахан.

— Мама мне говорила то же самое, — грустно сказал Вася.

— Ты станешь кидалой, — решил бугор, тыча в грудь Васи указательным пальцем. — Я так решил.

— Кидалой? — неуверенно переспросил Вася.

Пахан с недоумением воззрился на него.

— Ты что, не знаешь, что такое кидала? — недоверчиво протянул он.

Вася стыдливо потупился.

— Ну и молодежь пошла! — сокрушенно вздохнул пахан. — Мошенник, и не знает, что такое кидала. Тебя за что взяли-то?

— Да так, ерунда, с компьютером химичил.

— Чего? — переспросил Валькирий.

Он просидел в тюрьме слишком долго.

«Ты что, не знаешь, что такое компьютер?» — хотел было спросить Вася, но благоразумно проглотил некстати возникший вопрос.

— Вообще-то я не виноват. Возникла какая-то путаница с банковскими счетами, — объяснил он.

— Все мы не виноваты, — веско произнес Семен Аристархович. — Значит, решено. Я договорюсь, чтобы тебя поместили в камеру к Чумарику, и я лично прослежу за тем, чтобы ты получил образование и стал достойным членом нашего общества. Кстати, кликуха у тебя есть?

— Вроде нет пока. Я только вчера в тюрьму прибыл.

— Учитывая твою новую специализацию, братва будет звать тебя Джокером, — решил Валькирий, нежно постукивая пальцами по собачьей морде.

— Джокер, долго еще тебя ждать? — снова позвал снизу Чумарик. — Тебе через неделю выходить, а у тебя до сих пор карты из рукавов вываливаются. Это же позор! Как ты собираешься зарабатывать на жизнь при такой технике? — Иду, иду, — отозвался Вася, свешивая ноги с нар.

— Думаю, тебе лучше надеть фрак от Армани, — сказала Мария Тереза де Арнелья, прикладывая к платью жемчужное ожерелье и придирчиво оглядывая свое изображение в зеркале. — Вечера у баронессы Тинерсен очень изысканны. Кроме того, я собираюсь представить тебя Эухении Васконселос, дочери графа Эдуардо. Она недавно вернулась из Швейцарии, где получала образование. Это очень красивая и прекрасно воспитанная девушка из благородной семьи. Она могла бы стать тебе отличной женой.

— Мама, пожалуйста, позволь мне самому подобрать себе жену, — мягко сказал Альберто. — Уверяю тебя, у меня достаточно опыта и ума, чтобы сделать хороший выбор.

— Я не сомневаюсь в тебе, сынок, — сказала Мария Тереза. — Но ты молод, а молодость слепа, и ты можешь совершить трагическую ошибку, если уже не совершил ее.

— Ты на что намекаешь? — поинтересовался Альберто.

— Ты же не будешь отрицать, что провел ночь с этой гиннессовской рекордисткой, которая вечно гоняется за денежными мешками и аристократами в надежде выйти замуж?

— Большое дело — провел ночь! — возразил Альберто. — Ты же не думаешь, что я собираюсь жениться на Мириам Диас Флорес?

— От подобных девиц не так легко избавиться, — покачала головой маркиза. — Ей ведь удалось задурить голову Гонсало Альме. Не понимаю, что мужчины находят в таких, как она? Если бы не Кристина Альма, он вполне мог бы жениться на этой простолюдинке.

— Мама, мы живем в конце двадцатого века, — напомнил Альберто. — Сейчас титулы — это просто титулы, они мало что значат. Нужно жениться по любви, а не по крови.

— Тут ты не прав, сынок, — твердо ответила маркиза. — Жениться на простолюдинках — дурной тон. Если тебе нужна любовь — заведи красивую любовницу. Это разумно и престижно, но жениться ты должен только на аристократке.

— А если бы ты полюбила обычного человека? — спросил Альберто. — Неужели бы ты не вышла за него замуж только потому, что у него не слишком благородное происхождение?

Мария Тереза раздраженно бросила жемчужное ожерелье в коробку с драгоценностями.

— Полюбить простолюдина?! — гордо вскидывая голову, спросила она. — Только не я!

Арлин Бежар, урожденная Маша Аксючиц, с размаху швырнула стакан в стену обшарпанного гостиничного номера, хотя вряд ли кому-либо в здравом уме пришло бы в голову назвать каморку, в которой она находилась, гостиничным номером. Тем не менее население поселка Ванавара, расположенного на берегу Подкаменной Тунгуски, гордилось своей гостиницей. Это была просторная изба из цельных бревен, стоявшая недалеко от ванаварского дебаркадера, разделенная на четыре комнаты и отапливаемая старой чугунной печкой.

Дискуссия по поводу того, как назвать гостиницу, разгорелась в самый последний момент — за день до того, как ее должны были торжественно открыть, перерезав красную ленточку в присутствии важных чинов из областного центра. О названии местное начальство, утомленное неумеренным потреблением алкоголя, как-то позабыло до самого вечера перед открытием.

Поселковая верхушка в виде парторга, председателя сельсовета и эвенкийского представителя оленеводческого хозяйства парилась в русской баньке в компании пары заезжих геологов.

Парторг опрокинул стаканчик перцовки и вдруг с размаху хлопнул себя по лбу.

— Уй, — страшным голосом произнес он.

— П-плохо пошло? — сочувственно поинтересовался председатель сельсовета.

— Ё-моё, а название-то для гостиницы придумать позабыли! — еще раз хлопнул себя по лбу парторг. — Однако.

— Ничего, ща придумаем! — бодро отозвался председатель сельсовета.

Компания опрокинула еще по стаканчику и погрузилась в продолжительное молчание.

Один из геологов, видя, что аборигены вот-вот погрузятся в сон, решил проявить инициативу.

— Давайте назовем гостиницу «Эксцельсиор», — мечтательно произнес он.

Когда-то он вычитал это название в романе о жизни успешно загнивающего капиталистического общества, и оно почему-то врезалось ему в память.

— Экс — чего? — изумленно икнул председатель сельсовета.

— Не важно, — спохватился геолог, снимая свое предложение.

— Назовем ее «Таймень», — погрузился в воспоминания парторг. — Как-то раз я поймал тайменя, глаз — во! — Развел руки в стороны на добрых полтора метра. — Чуть меня не утопил, зверюга проклятая! Пять часов с ним возился!