Дарья Донцова - Укротитель Медузы горгоны Страница 30

– Клатч – это вечерний вариант, – улыбнулась я.

– Тогда небольшой кошелек на длинном ремне, – не сдался Иратов.

– Я работаю стилистом, поэтому ношу при себе много всякой всячины, – объяснила я. – Кстати, объемные сумки давно вошли в моду.

– Да? – с недоверием спросил мой спутник. – И что в них хорошего?

Наш разговор плавно потек в сторону фэшн-бизнеса, потом мы перекинулись на литературу.

На светофоре к машине подбежал подросток и стал размахивать букетом. Петя проехал чуть вперед.

– Ну уж нет, никогда не куплю ничего у мучителей растений. И ты тоже не приобретай у уличных продавцов цветы. Они уже мертвые, подаришь трупы на стеблях, которые в вазе и часа не простоят.

– Вы ботаник? – спросила я.

– В одном из моих дипломов указано: «Биолог», – уточнил Иратов. – А что, есть вопросы по разведению фиалок?

Я проводила глазами подростка с увядшим букетом.

– Люблю цветы. Вот завершу ремонт в квартире и куплю розы-азалии. А больше всего мне хочется вырастить дома лимон. Он так приятно пахнет. Но вот уже третий цитрус погибает. Наверное, я плохо за ними ухаживаю.

– А как ты их покупаешь? – заинтересовался Петр.

– Просто. Прихожу в магазин, выбираю деревце с красивыми лимончиками на ветках и приобретаю его, – пояснила я.

– Выискиваешь то, где плоды поярче и их побольше? – улыбнулся Иратов.

– А это неправильно? – сообразила я.

– Самая частая ошибка начинающего цветовода. Никогда не бери плодоносящее растение – все его силы брошены на созревание плодов, – принялся объяснять Петр. – Переезд из магазина в дом сильный стресс для него. Ты притащила лимончик, а он в ужасе – мало того, что беременный, так еще и смена квартиры. Не всякий цветок может выстоять в экстремальной ситуации, большинство тихо уезжает в оранжерею Господа Бога. Мы приехали. Удобно Розалия устроилась. В центре, но улочка тихая, и дом сталинской постройки. Как думаешь, сколько у нее комнат?

– Одна, – предположила я.

– Не меньше трех, – тоном знатока возразил Петр. – А в парадном швейцар в ливрее. Сейчас войдем, и он нас остановит вопросом: «К кому желаете пройти, господа?»

Я потянула на себя дверь подъезда и поморщилась от вони.

– Консьержем здесь, извините за неуместный каламбур, и не пахнет, зато побывали все коты мира.

– И местные любители пива, – добавил Петя, когда мы очутились у подножия лестницы, – на вот платок, прикрой рот и нос. Почему жильцы не поставят домофон?

Я показала на дверь квартиры, мимо которой мы как раз проходили.

– Видите сколько звонков? Тут сплошные коммуналки.

– Да она неряха! – возмутился Иратов, когда мы наконец очутились в небольшой двухкомнатной квартирке Глаголевой. – Повсюду полно грязной посуды.

– Сейчас помою, – вздохнула я. – А вы пока повесьте привезенные нами из театра вещи в шкаф.

– Ну и свинарник! – продолжал возмущаться Петр. – Нет, только глянь на ее кухню. Кафель в пятнах, пол не мыт. Оставь чашки с тарелками в покое.

Но я уже потянулась к разлохмаченной губке.

– Розалия не думала, что заболеет, не успела утром навести порядок, с каждым это случиться может. Неужели вы сами никогда не убегали из дома, забыв вымыть чашку?

– У меня мама порядок наводит, – признался Иратов, – а у нее чай можно пить прямо из мойки, такая чистота.

Я открутила кран.

– За то время, что Глаголева проведет в больнице, на грязной посуде грибы вырастут.

Петя возразил:

– Маникюр испортишь, сам помою посуду. Лучше займись шмотками, мне в них и правда не разобраться. Вот, возьми телефон, там на дисплее список, присланный мамой.

Я отправилась в меньшую комнату, служившую актрисе спальней. Похоже, Глаголева вовсе не богата, весь ее гардероб состоит из пиратских копий брендовых вещей и аксессуаров, а мебель старая, потерявшая вид. Я быстро справилась с поставленной задачей, потом села на край узкой кровати, увидела на тумбочке пульт от телевизора, очередные грязные чашку с тарелкой, лампу в виде собачки и от души пожалела Розалию. Я представила, как она одна возвращается из театра в тесную, давно требующую ремонта квартиру, заваривает чай, ставит кружку у кровати, включает телевизор и лежит, думая о том, что жизнь прошла, а она ее и не заметила. Ну, служила она искусству, и что? Разве оно, это искусство, утешит ее, когда ей плохо? Позаботится в момент болезни? Вот сейчас Розалия в больнице, и если б не добрая Софья Борисовна, осталась бы прима в палате без халата, пижамы и всего прочего. Может, я зря упорно занимаюсь карьерой? Пора выходить замуж. Но за кого? У меня нет любимого человека. До слез стало жаль себя.

Я встала. Хватит идиотничать. В отличие от Розалии Марковны, у меня вся жизнь впереди, еще встречу своего единственного.

Взгляд упал на цветочный горшок, из которого торчали засохшие прутья. Взяв кашпо, я понесла его в кухню.

На мое удивление, Петр не мыл посуду, а зачем-то рылся в шкафчике под подоконником. В некоторых московских домах, построенных в пятидесятых годах прошлого века, батареи висят не под окнами, а расположены у дверей комнаты. Услышав мои шаги, Иратов обернулся:

– Что это у тебя?

– Останки какого-то цветка, – вздохнула я, – надо выбросить. И вообще, тут необходимо навести мало-мальский порядок. Розалии Марковне, когда она вернется домой, будет трудно справиться с таким бардаком. А что вы ищете?

Петя начал передвигать трехлитровые банки с заготовками.

– Мама велела прихватить для нас кусок чайного гриба. Ну, знаешь, такой большой, круглый, плавает в банке, его заливают некрепким чаем, и получается вкусный напиток, слегка напоминающий лимонад. Ты, наверное, никогда не пробовала его, сейчас чайный гриб почему-то потерял популярность, а раньше был почти в каждой московской квартире. Зря люди отказались от него. Этот гриб не только вкусный, но и, в отличие от всяких лимонадов в пластиковых бутылках, очень полезный напиток, помогающий снизить давление, понизить уровень холестерина. К сожалению, наш гриб умер, Розалия обещала дать кусок от своего, вот мама и попросила, раз уж я еду к Глаголевой, отщипнуть слой. Но я нигде не вижу банки с грибом.

Я посмотрела на пузатые баллоны с помидорами, огурцами и ассорти из овощей, на литровку с вареньем, похоже, клубничным. Судя по состоянию квартиры, Розалия отнюдь не хозяйственная женщина, тем удивительнее запас собственноручно приготовленных консервов. Никогда бы не подумала, что Глаголева любительница закатывать банки. И зачем ей делать запасы? Живет одна, ни мужа, ни детей, ни внуков у нее нет.

Петя выпрямился и закрыл дверки шкафа.

– Ты собрала вещи?

– Да, – ответила я.

– Значит, можем уезжать. Где сумка? – засуетился Иратов.

– Давайте все же вымоем посуду и посмотрим, нет ли в холодильнике скоропортящихся продуктов, – предложила я. – Один раз я улетела в Нью-Йорк и забыла на полке кусок копченой скумбрии. Не могу описать аромат, который ударил в нос, когда я вернулась. Потом неделю проветривала квартиру и раз десять мыла холодильник. К тому же, думаю, Глаголева не вынесла ведро с мусором.

Я подошла к шкафчику под мойкой, открыла его и поморщилась.

– Угадала. Стоят два туго набитых пакета. Похоже, Розалия Марковна питается исключительно замороженными полуфабрикатами не лучшего качества и той едой, что продает артистам Семен. Тут одни пустые коробки.

Петр чихнул, потом весело воскликнул:

– Каков основной мужской долг? Вынос отбросов. Я оттащу мешки на помойку, а ты быстренько ополосни посудку, и вперед.

– Прихватите еще вот это, – попросила я. – Цветок давно умер.

Иратов взял горшок.

– Нет, азалия пока жива. Видишь, вот тут небольшие зеленые почки проклюнулись. Если обрезать сухие ветви, то, вероятно, мученица сможет реанимироваться. Но для успешного выздоровления ей необходимо внимание. Хозяйка явно не заморачивалась уходом за растением. Навряд ли Глаголева, вернувшись из клиники, изменит своим привычкам. Да и азалия не доживет до встречи с ней. Ты права, лучше прекратить страдания бедняги. Оттащу горшок к бакам.

Мне неожиданно стало жаль растение.

– Так цветок еще можно спасти?

– Если его правильно поливать и не ставить на подоконник, где свищет сквозняк, то азалия оправится, – кивнул Петр. – Она, похоже, очень хочет жить. И не сочти меня сумасшедшим, с растениями нужно разговаривать, хвалить их, говорить им о своей любви. Тогда у тебя даже перекати-поле зацветет.

– Оставьте горшок, – попросила я. – Отдам его Несси, своей соседке по дому, она вдохновенный цветовод.

Петя рассмеялся и поставил кашпо на круглый стол.

– Ладно, пусть получит еще один шанс. Интересное имя у твоей знакомой. Ее так назвали, потому что она похожа на лохнесское чудовище?

Я подошла к мойке.

– Нет. По паспорту она Агнесса Эдуардовна. Несси немного странная, но добрая.