Галина Куликова - Два ужасных мужа Страница 31

– Ладно, дам посмотреть одну распечатку, и все.

Расстались они довольные друг другом.

– Что ты ему наобещал? – спросил Василий Кузьмич. – Если соврал, то тут я тебя не поддерживаю.

– Не соврал, – гордо поднял подбородок Гнутый. – Вчера вечерочком я предпринял одну вылазку…

Накануне вечером неугомонный старикан отправился к дому Артура Швыряева. Его возмутило то, что сказал следователь – будто поквартирный обход операм ничего не дал.

– Ленивые они, вот и не дал, – сказал Семен Виссарионович. – А я приложил силы, задействовал смекалку и кое-что нашел.

– Что же ты нашел, Семен? – Василий Кузьмич удивился.

– Я обзвонил кое-кого из моих активистов, кто живет рядышком, они подняли своих знакомых, те – своих… И нашли мне одного субъекта. Инвалид, выпивает, из дома выходит редко, днем спит, а по ночам с подзорной трубой дежурит у окна. И если в какой квартире свет горит – подсматривает. С женой живет, шельма, а ведет себя, как маньяк какой-нибудь.

– А что же, к нему оперативники не заходили? – удивился Василий Кузьмич.

– Заходили, но разговаривали с женой, а мужик в это время дрых и ничего не слышал. А то бы он им рассказал, наверное. А может, и нет, постеснялся бы. О его пристрастии почти никто не знает. Это он своему знакомому по пьяни рассказал. Пришел я к нему, прижал как следует. Объяснил, что с такими, как он, на зоне вытворяют. Он говорит – я в окна этой квартиры часто смотрю, там парень один живет, постоянно девок водит и всю ночь с ними кувыркается.

В ту ночь он видел мужика, который огрел твоего Артура по голове стеклянной вазой. Артур в это время на полу лежал, возле открытого шкафа. И дамочка какая-то тоже на полу лежала. Они вдвоем с этим мужиком еще долго по квартире разгуливали. Компьютер на письменном столе включили и что-то в нем рассматривали… Потом, правда, шторы задернули, спохватились.

– Значит, этот твой свидетель видел убийц Артура?

– Ты чего, Петр, забыл? Его сначала застрелили.

– Но как он оказался на полу вместе с женщиной?

– Тут ясно – вывалился из шкафа. Видишь, мы скоро распутаем это дело.

– Ты хочешь сказать, что эти неизвестные мужчина и женщина и есть те люди, которые уже после убийства залезли в квартиру?

– Конечно. Смотри, все сходится. Осталось установить имена. И здесь тоже есть зацепка. Свидетель наш уверяет, что дамочку эту он уже видел в квартире Артура. Но не знает, кто она. А вот мужика он узнал. Вернее, ему кажется, что узнал. Какой-то известный писатель, которого он часто видит по телевизору. Сейчас мы туда рванем вместе, чтобы поспеть до прихода следователя, и устроим опознание по полной программе. Я этому инвалиду покажу, каково приходилось Тухачевскому и Мейерхольду.

– Семен, ну откуда ты можешь знать, каково им приходилось, – по привычке возразил Василий Кузьмич. – Ты же в органы пришел после войны.

– Сослуживцы рассказывали, – на ходу бросил Гнутый. – Давай, поторапливайся, нам еще убийц ловить надо.

К вечеру картина прояснилась.

– Писатели, интеллигенты, космополиты безродные! – бушевал Гнутый. – Сначала перышком чикают, выдумывают, а потом людей убивают. Эх, не успел вождь всех этих писателей под корень извести. Врачей-вредителей за Урал собирался вывезти, а этих надобно было сразу на Чукотку, чтобы повымерзли к едреной бабушке! Весь их Союз писателей.

– Странно! Известный писатель-фантаст, и вдруг… Зачем он полез в квартиру Артура, зачем бил его по голове вазой?

– Фантаст! Давить таких фантастов надо. Только молодежь развращают. Ладно, Кузьмич, поехали, надо слежку за ним организовать. Сейчас адресок выясним – и вперед. Последим немного, а потом я его прихвачу как следует и душу выверну. Все мне расскажет!

– А если его следователь раньше арестует?

– Не боись, там целая процедура, да писатель еще адвокатов понагонит. Все успеем.

Распечатка разговора, которую им дал следователь, оказалась небольшой и несколько невразумительной. Артур и Борис говорили туманно, о вещах, которые им были явно хорошо известны, и единственное, что прозвучало в их беседе отчетливо, – это уже знакомое выражение «гитлеровская карта» и слово «реликвия».

– Ну, и что ты об этом думаешь? – спросил Гнутый у Василия Кузьмича. – Идеи какие-нибудь имеются?

– Пока что нет, но утро вечера мудренее. Авось мы с моей бессонницей что-нибудь и надумаем.

На следующее утро, в пять часов, у Швыряева зазвонил мобильный.

– Василий Кузьмич, это я, – задушенным шепотом заговорил Гнутый. – Писатель бежать собирается, вместе с дамочкой своей. Их у дома такси ждет, едут в аэропорт. Мы – за ними.

– Кто – мы? – удивился спросонья Василий Кузьмич.

– С дружком одним. У него машина, мы вместе тут в засаде сидели. У буржуев этих, правда, иномарка, а у нас «жигуленок», но на хвост им сядем плотно, обещаю. За тобой заезжать времени нет, поэтому хватай любую машину – и в Шереметьево. Там встретимся.

– А если они летят из Домодедово?

– На такси написано: «Официальный перевозчик Шереметьево, так что не болтай лишнего и прыгай в штаны. Начинается настоящее дело!

В огромном здании аэропорта людей было на удивление мало. Василий Кузьмич сразу же заметил Гнутого, который нервно расхаживал возле одной из стоек регистрации.

– Наконец-то! – воскликнул тот, увидев приятеля. – Паспорт, надеюсь, при себе?

– Естественно, кто ж в наше время без паспорта из дому выходит?

– Доставай!

– А тебе он зачем?

– Не мне, билеты сейчас покупать будем.

Василий Кузьмич на секунду потерял дар речи.

– Какие еще билеты?

– Самолетные, какие же. Наши голубчики, оказывается, летят в Калининград. Нам надо следовать за ними.

– Извини, Семен, я ничего не понимаю…

– Что тут понимать, голова ты садовая? Все просто – они улетают, чтобы провернуть какую-то аферу. Если мы их вовремя накроем, они уже ни за что не отвертятся, как миленькие расскажут, что делали в квартире Артура и зачем били его мертвого по голове. И кто на самом деле его застрелил.

– Но ты уверен, что все это как-то связано между собой?

– Ведь ты ученый, советский ученый! Сам подумай, конечно, связано. Короче, пошли покупать билеты, а то опоздаем на рейс.

– Но как мы полетим? У нас ни вещей необходимых, ни денег. И где мы будем жить в этом самом Калининграде?

– Мы же с тобой испытанные бойцы, – подмигнул ему Гнутый. – Мыло, зубные щетки и другие мелочи купим на месте – я вчера пенсию получил, аж за три месяца сразу. Пенсия у меня, сам понимаешь, военная. На счастье, выложить из пиджака не успел, так что деньги есть. Жить – найдем где. Наверняка можно устроиться у кого-нибудь на квартире.

Покупка билетов прямо перед вылетом превратилась в мучительную нервотрепку. Если бы не железная воля и невероятный напор Гнутого, поездка могла бы и вообще сорваться.

– А знаешь, Кузьмич, я ведь воевал в тех местах, – сказал Гнутый, когда самолет уже поднялся в воздух и у всех пассажиров немного отлегло от сердца. – Точнее, полк наш воевал. Ну и я, пацан еще, тоже участвовал в некоторых боевых операциях. Правда, потом, когда очистили мы от фашистских гадов Восточную Пруссию, помотался с полковником нашим, его фамилия была Летун. Он по заданию командования фронтом занимался розыском украденных ценностей и отправкой их на Родину. Еще оформлял изъятие всякой нужной для нашего хозяйства немецкой техники, научной документации.

– Да уж, – покачал головой Василий Кузьмич, – тебе бы мемуары писать, Семен. Мы бы зачитались.

– Нельзя, – вздохнул Гнутый, – вдруг напишешь чего… Мне мемуары писать не положено. Я еще во время войны научился язык за зубами держать. Вот, например, однажды я слышал, как Летун, сильно поддав, по секрету рассказывал своему приятелю, начальнику штаба, как во время инструктажа член военсовета фронта Богуславский просил обратить пристальное внимание на документы, связанные с реактивными снарядами, ракетами, особыми видами топлива. А уж я этих документов в руках передержал…

Василий Кузьмич заерзал и отвернулся к иллюминатору, пробормотав что-то неразборчивое.

– Эй, погоди-ка, – толкнул его локтем в бок Гнутый. – Что это у тебя, брат, глаз забегал, а?

– Да нет, я просто… высоты боюсь.

– Ничего ты не боишься, – твердо заявил Гнутый. – Ты мне сказать что-то боишься, я же вижу. Ну-ка, облегчи душу.

– Ты про особые виды топлива заговорил, и я сразу кое-что вспомнил… Виноват я, – с раскаяньем признался Василий Кузьмич. – Однажды не удержался, стал рассказывать во время какого-то семейного застолья про всякие интересные открытия последнего времени, чуток и про свою работу похвастался. Я уже тогда собрался увольняться, ну вот бдительность и потерял. Артуру тогда лет десять, наверное, было. Я и подумать не мог, что он из моего рассказа хоть что-то понял. Но потом выяснилось, что не только понял, но и неплохо запомнил. В общем, где-то года два назад звонит мне племянничек и просит встретиться. Разговор, мол, есть…