Дарья Донцова - Муму с аквалангом Страница 34

– И как прошла встреча?

– Она не захотела говорить, – вздохнула Феба. – Заморгала совой и заявила: «Давай, плати, тогда и ля-ля будет. Нет денег – нет беседы!»

Глава 20

Едва я вышла от Фебы, как затрезвонил мобильный. Глянула на дисплей – на экране высветился московский, правда, незнакомый мне номер. Трубку явно не стоило брать, но, прежде чем мозг успел оценить ситуацию, рука схватила аппарат и поднесла к уху.

– Алло.

– Чего вы к «скайпу» не подходите? – обиженно прогудел хрипловатый басок. – Обзвонился весь! Это Марк Аврелий. Я узнал про Ивана Субботина все.

– Про кого? – растерянно спросила я, открывая «Мерседес».

– Я Марк Аврелий, – повторил парень, – практикант Олега Куприна. Вы же просили узнать все про фигуранта Ивана Субботина, свидетеля аварии, в которой погибла Софья Калистидас и обгорела Эмма Поспелова.

– Ой, конечно, – спохватилась я, – это крайне необходимые сведения. Докладывай!

– По мобиле? – уныло поинтересовался студент. – Это ж сколько бабок уйдет!

– Через полчаса я буду у компьютера, – пообещала я, – несусь на всех парах в гостиницу.

– Супер, – повеселел Марк.

Переступив порог бунгало, я услышала курлыканье, исходящее от ноутбука, и ринулась к письменному столу. Я не провожу все свободные часы своей жизни у компьютера, долгое время я не умела даже включать «вычислительную машину». Но потом оценила удобство электронной почты, справочно-поисковой системы, начала потихоньку осваивать комп и постепенно превратилась в не особо продвинутого, но вполне адекватного пользователя. В особенности мне понравилась возможность болтать со знакомыми в разных городах практически бесплатно – программа «скайп» оказалась замечательной во всех отношениях.

Я ткнула пальцем в «мышку», из динамика послышалось сопение, на мониторе возникло черное окно. Но оно быстро посветлело, и появилось изображение лохматого парня в дурацких круглых очках.

– Привет, – помахала я ему, – докладывай.

Марк заморгал:

– Это вы, Виола Леонидовна? В прошлый раз у вас видеотрансляция не работала, я лица не видел.

– Ленинидовна, – привычно поправила я. До сих пор на моем жизненном пути еще ни разу не попался человек, способный с первого раза правильно произнести имечко моего папеньки Ленинида, бывшего уголовника и вора, а ныне популярного киноартиста, любимца теток климактерического возраста [5]. – Договорились же, общаемся без формальностей! Я не твой начальник.

– Вообще-то я представлял вас себе совсем другой, – заулыбался Марк. – Такой… ну… э… в общем, солидной, как Валерия Нифонтова.

Я начала злиться.

– Мы будем дело делать или болтать о любовницах Куприна? Когда я говорила о неформальности общения, не имела намерений слушать дурацкие сплетни.

– Простите, извините, я не хотел, случайно вырвалось… – испугался идиот. – Валерия работает в отделе, она…

– Докладывай! – рявкнула я. – Но не про Нифонтову, мне не интересны подробности про нее.

– Есть! – привычно отреагировал Марк.

Мне внезапно стало смешно. Во время первого нашего общения увидеть помощника не получилось, зато сейчас вижу: внешне практикант абсолютно не похож на военную или милицейскую кость. Одни кудряшки, буйным лесом покрывающие его голову, дорогого стоят. Но вот отзыв «Есть!» Марк научился произносить со рвением.

– Что удалось нарыть? – уже более мягко спросила я.

Марк стал излагать факты.

Иван Субботин жил в одном дачном поселке с родителями Эммы. Более того, хибара Ивана находилась на соседнем участке, невдалеке от двухэтажного кирпичного дома Анны Львовны. Иван настоящий русский мужик, мастер на все руки, способен забор починить, сменить прокладку в кране, участок в порядок привести и так далее. Анна Львовна приплачивала соседу, и тот ей помогал. Иван жил в Подмосковье постоянно – сдавал городскую квартиру и существовал на эти деньги, не имея постоянной работы. В отличие от многих деревенских жителей Субботин не увлекался водкой, он был спокойный, тихий, рассудительный человек, и местные незамужние бабы лелеяли надежду прибрать его к рукам. Но Иван не давал им никаких надежд, жил бобылем, небогато, но вполне нормально, а по деревенским понятиям даже хорошо. Субботин имел старенькие, однако исправные «Жигули», небольшой, зато чистенький отремонтированный домик и всегда приходил в магазин в свежей рубашке. Сами понимаете, как он отличался от основной массы деревенских мужиков, которых жены с воплями загоняли по субботам в душ. Иван топил баню по меньшей мере три раза в неделю – если у него и имелась страсть, то это была парная. Не охота, не рыбалка, не водка, а именно жар с веником.

О смерти соседки Иван узнал случайно. Как-то Анна Львовна попросила его срубить и выкорчевать неплодоносящую яблоню. Сказала:

– Приеду в среду, вот и приходи.

Иван, человек очень аккуратный, даже педантичный, постучал в дверь Анны Львовны точно в назначенный час. Ему открыл… зять дамы, Антон Поспелов. Субботин, увидев его, чрезвычайно удивился.

За долгие годы общения между соседями возникло некое подобие дружбы. После завершения очередной работы Анна Львовна угощала Ивана чаем и частенько рассказывала о том, какая хорошая у нее дочь. Да, да, Эмма просто замечательная, умная, тонкая, красивая, чудесная… Но, увы, дочери не повезло – она вышла замуж за нищего оборванца, который смотрит лишь в карман к теще.

– Думает, что я не понимаю его сущности, – вздыхала Анна Львовна. – А Эммочка хоть и образованная, да глаза у нее затуманены. Все говорит: «Мамуля, ты зря на Антошу злишься. Мы уже не один год вместе, он меня обожает. Кабы не любил – давно бы ушел. Вот ведь дурочка! Антон ждет моей смерти, но его подстерегает сюрприз. Думает, он все захапает, ан нет! Эмма мое добро получит, да с оговоркой: ни копейки мужу. Вот так! Хочет поднять бизнес – пусть оформляет фирму на жену. И ничего у Поспелова не получится, он профукает деньги. Ерунду какую-то придумал: анализы на дому брать. Неужели кто-нибудь этим воспользуется? Сходят люди в поликлинику, там и сдадут…

Иван понимал, что Анне Львовне нужен слушатель, и кивал головой.

Субботин целиком и полностью был на стороне работодательницы. Он несколько раз оказывался свидетелем скандалов, которые закатывала матери Эмма, когда с мужем приезжала на дачу. Локальные войны в доме Анны Львовны вспыхивали всякий раз, когда Антон появлялся у тещи.

Не так давно Иван наблюдал, как Эмма, думая, что ее никто не видит и не слышит, орала у сарая на мать:

– Как тебе не стыдно!

– Представь себе, не стыдно, – спокойно ответила та.

– У тебя огромное состояние!

– Не такое большое, как ты считаешь. Многое потрачено на твое обучение, кстати, совершенно зряшное, – парировала мать. – Я не вижу картин! Где твои полотна? Предлагала же тебе выбрать профессию врача-стоматолога, ты бы хорошие деньги получала. Но ты захотела пейзажи малевать. Скажи спасибо, что не знаешь, сколько я отдала за твое поступление в институт и какие подарки таскала профессорам, чтобы тебя не выгнали прямо с первого курса.

– Врешь! – завизжала Эмма. – Все вокруг говорят, что у меня талант.

– Ладно, может, талант и есть, – примирительно кивнула Анна Львовна. – Но где полотна-то, а? Отчего ты не участвуешь в выставках, не выставляешься в салонах? Почему работаешь в театре гримером?

– Я художник! – возразила Эмма.

– Ой, не смеши, – отмахнулась Анна Львовна. – Носы актерам клеишь и парики причесываешь. Можешь кому угодно врать, но мне не надо.

– Я могла бы писать гениальные полотна, – звенящим от напряжения голосом сказала Эмма, – да только нищета не позволяет. Чтобы заработать деньги, я вынуждена, как ты выразилась, носы актерам клеить. Будь моя воля, стояла бы сейчас у мольберта!

– У тебя есть муж, – язвительно заметила Анна Львовна, – он и обязан жену содержать!

– Мама, – устало сказала Эмма, – Антон врач. Очень хороший, но сидит в районной поликлинике, а там золотых гор не получишь.

– Что мешает великому терапевту перейти в другую структуру? – презрительно поинтересовалась мать.

– Антон любит своих больных, он не может их бросить!

– А жену, значит, побоку?

– Врач нигде не будет иметь хорошей зарплаты, надо поднять свое дело. – Одолжи нам денег, а? Пожалуйста! – взмолилась Эмма. – Хочешь, я на колени встану?

– Это лишнее, – спокойно ответила Анна Львовна. – Нет, Поспелову я ни копейки не дам!

– Мама! – заплакала Эмма. – Ты же дашь деньги мне, своей дочери!

– На твой бизнес?

– Да.

– Очень интересно… – засмеялась Анна Львовна. – Девушка-художница собирается основать фирму по взятию анализов у людей на дому? Ты всерьез? Если б ты решила основать художественный салон, я бы мигом средства дала. А Поспелову – нет.

– Мама!

– Успокойся, детка, – сказала Анна Львовна, – после моей смерти все твое будет. Но хочу предостеречь: Антон не тот человек, которым хочет казаться. Я все вижу, но молчу.