Михаил Маковецкий - Девушки для диктатуры сионизма Страница 36

Бедуины — это кочевники, пастухи овец, живущие в пустыне. Оседлые бедуины — это дети кочевников в первом поколении. Пустыня для них — дом родной. В израильскую армию они призываются на добровольной основе. На практике это означает, что хамулла, шейх которой дал команду «стройся», призываются все члены хамуллы, а там где шейх дал команду «отставить», в израильскую армию никто не идет. В израильской армии они служат проводниками, пограничниками и в других местах, где нужно хорошо ориентироваться на местности. Хамуллы бедуинов не равноправны. Есть уважаемые, есть так себе, есть презираемые.

Арабы-земледельцы презирают всех бедуинов, считая, что бедуины — это переходная стадия между обезьяной и человеком. Отчасти они, вероятно, правы. Бедуины — это публика дикая, агрессивная и далекая от высот высокой образованности.

Граница между Египтом и Израилем, а также между Израилем и Иорданией была проведена первым премьер-министром Израиля, которого звали Давид Бен-Гурион, следующим образом. Были взяты карта, линейка и карандаш. В самой северной точке Красного моря карандашом был отмечен построенный в дальнейшем город-курорт Эйлат. Далее, при помощи все тех же карандаша и линейки, по карте были прочерчены две линии. Одна от Эйлата до Мертвого моря, другая от Эйлата, но уже до моря Средиземного. Эти линии на карте были превращены в границы Израиля с Иорданией и Египтом. Произошло это в ходе войсковой операции во время войны Израиля за независимость в 1949 году. Войсковая операция называлась (Увда), что в переводе с иврита означает «факт».

Маршруты кочующих в этих местах бедуинов Бен-Гуриона не интересовали совсем. В результате этого факта члены одних и тех же племён, в том числе племени Алузаел, стали гражданами Египта, Израиля или Иордании, в зависимости от того, где в это время они пасли своих коз и баранов. Племя Алузаел веками кочевало по ставшим египетским Синаю и ставшим израильским Негеву.

Египетские бедуины живут бедно, а задрипанное племя Алузаел тем более. Предложение шейха этого племени по имени Мансур, да прославит Аллах имя его во веки веков, было для них дорогам подарком. Мудрейший шейх Мансур возглавляет представителей племени Алузаель, проживающих в Израиле. Сопровождение девушек от каирского аэропорта до границы с Израилем — это дело хлопотное, но безопасное и хорошо оплачиваемое. Что-то нужно заплатить египетским пограничникам, но это святое. Мансур даже приобрел на свои деньги маленькую гостиницу в Каире. Вдали от центра города, но вблизи аэропорта. Для туристов такая гостиница не интересна, но для решения многих проблем, связанных с новой деятельностью клана Алузаел, она очень удобна. Гостиница оформлена как совместная собственность самых авторитетных представителей племени Алузаел, проживающих в Египте, и называется «Шейх Мансур».

Израильским гражданам приобретать недвижимость в Египте запрещено. Хотя праведный шейх Мансур — глава всего племени Алузаел, независимо от того, где его члены проживают. Это раньше часть племени, проживающего в Израиле, была мало почитаемой. Но сейчас, благодаря праведным деяниям шейха Мансура, Yes will bless his name Allah (да благословит его имя Аллах), наступили другие времена.

В связи со всем вышеизложенным между работниками отделения судебно-психиатрической экспертизы и шейхом Мансуром, по инициативе последнего, состоялась встреча. Шейх, в знак своего высоко расположения к людям, которые так бережно относятся к его психически заболевшему родственнику, решил оказать посильную помощь в деле поисков Наташи Пятоевой.

Если жилище англичанина — это крепость, которую он собирается оборонять, то жилище еврея — это потайное место, укрытое в складках местности и покрытое густыми зарослями, где резвятся декоративные собаки. Еврейское жилище, в идеале, стоит на склоне, имеет вход и выход на разных этажах, утопает в зелени, плавно переходит в окрестные валуны, растворяется в балконах и беседках, укрыто в глубине двора и плохо заметно с улицы из-за зелёной ограды. При этом крыша может упираться в землю, а верхней частью здания может быть прогулочный дворик с зарослями магнолий над супружеской спальней. Понятно, что таким жилищем обладают люди, не экономящие на еде, но именно такое жилище — идеал израильского уютного семейного гнездышка.

Бедуин не таков. Истинный сын пустыни чувствует себя защищенным, когда его окружает пустое до горизонта пространство. Случайное появление одинокого деревца рассматривается, как маневр врага, и немедленно съедается козами. Главный фактор, определяющий комфортность бедуинского жилища, — это наличие в нем загона для скота. Хотя в последние десятилетия тлетворное еврейское влияние разлагает дотоле простые и чистые бедуинские нравы. Это хорошо видно на примере жилища Мансура.

Глава племени Алузаел проживал в довольно большом доме, но над землей поднималось только три этажа. Как и в любом бедуинском жилище, в доме Мансура проживает большое количество людей и имеется несчитанное количество маленьких комнатёнок. Причем заходить во все части дома может только Мансур, все остальные обитатели, а это старики, женщины и дети, четко знают свое место. В доме Мансура, как и в доме любого склонного идти в ногу со временем шейха, присутствует бассейн. Одна стенка бассейна сделана из стекла, прозрачного только с одной, наружной по отношению к водоему, стороны. Содержимым бассейна можно любоваться из большой комнаты без окон, где Мансур принимает дорогих гостей. В данный момент дорогими гостями были Пятоев и Рабинович. Шпрехшталмейстер в это время с большим интересом наблюдал за убийством, разделкой и последующей кулинарной обработкой молодого барашка, которому предстояло быть съеденным Мансуром и его дорогими гостями. В то же самое время в бассейне плескались две белокожие пышнотелые барышни. При очень внимательном рассмотрении на них можно было заметить купальники. В целом атмосфера располагала к задушевной беседе.

Для начала поговорили о покойном барашке. Шейх Мансур счёл важным подчеркнуть, что, хотя бедуинская кухня в целом и бедновата, но баранину лучше бедуинов не готовит никто. Спорить с ним дорогие гости не стали, так их рты были заняты пережевыванием прошедшим кулинарную обработку на открытом огне останков покойного. Бедуинка с лошадиным лицом, естественно молча, накрывала на стол. В сторону бассейна с резвившимися там белокожими барышнями она старалась не смотреть. На вкус покойный оказался диво как хорош.

Идя на встречу с шейхом Мансуром, Пятоев особых иллюзий относительно того, что удастся узнать что-то новое, не питал. То, что ее переправили из Египта в Израиль по большому девичьему пути из Пскова в евреи, было понятно и так. Другого пути просто не существовало. И, скорее всего, лихие погонщики верблюдов из племени Алузаель, возглавляемые шейхом Мансуром, вряд ли что-то о ней вспомнят. Но он ошибся. В беседе с шейхом выяснилось, что в тот же день, когда Наташа была благополучно продана в публичный дом по вполне хорошей цене, она из этого публичного дома убежала, спрятавшись в кузове автомобиля. И не покидала этот кузов, пока машина не вернулась в бедуинскую деревню. Там Наталья была обнаружена и вновь предстала пред светлыми очами шейха Мансура. В беседе с шейхом она вела себя дерзко, чем снискала себе большие симпатии всего племени Алузаель. В представлении бедуинов, да и вообще всех арабов, чем женщина непокорнее, тем она боле страстная. А тот факт, что ей удалось убежать из публичного дома немедленно после прибытия туда, вызвал у бедуинов восторг. Кочевники бедуины с пренебрежением относятся к любым государственным институтам. Пробраться незамеченным, скрыться, убежать — для них это наиболее уважаемые поступки, которые может совершить человек.

— Как тебе удалось убежать? — спросил шейх Мансур исцарапанную белокожую девушку в порванной одежде.

— Я и от милиции убегала, — почему-то соврала Наташа, глядя шейху прямо в глаза, — а уж убежать от этих подонков для меня не представляет никаких трудностей.

— Ну и что ты собираешься делать дальше? — спросил ее выпускник университета имени Дружбы Народов, присутствующий при беседе в качестве переводчика. В этом качестве он был известен каждому, кому доводилось пройти по большому девичьему пути из Пскова в евреи.

— Буду ждать, пока мой папа не заберет меня отсюда, — ответила девушка.

— А что произойдет, если твоему папе кто-то попытается помешать? — спросил шейх Мансур, пытаясь скрыть улыбку.

— Того мой папа убьет, — удивленно пожав плечами, сказала Наташа. Ей казалось странным, что кто-то может не понимать столь очевидных вещей. — Однажды его уже судили за это судом офицерской чести.

— Скажи мне, деточка, — вновь спросил Наташу шейх Мансур, — а ты знаешь какой-нибудь язык кроме русского?

— В школе я учила английский, — вновь удивилась странному вопросу Наташа.