Людмила Милевская - Пять рассерженных жён Страница 37

Я мгновенно все это испытала и, держась за стол, спросила:

— А когда наступит смерть?

— Смерть наступит лишь через три дня или даже через пять дней, — оптимистично сообщила Зинаида и, заметив, наконец, моё состояние, добавила: — Успокойся, против этого яда есть сыворотка.

— Как далеко шагнула медицина, — обрадовалась я.

— Ну, здесь скорпионы, тоже ядовиты и тоже не так смертельны, как того бы хотелось, там дальше тараканы, среди них тоже есть ядовитые, а вот это!

Зинаида вытянулась, от чего стала ещё более плоской. Что у неё за одежда? Ведь есть же что-то под ней, не на палку же надет этот халат?

— А вот это сущее чудо! — захлёбываясь от нежности, воскликнула Зинаида.

На её бесцветном лице заиграла улыбка радости и умиления.

— А вот это наша гордость! — остановилась она возле банки с какими-то малюсенькими невзрачными паучатами, ползающими по ветке и выглядевшими совершенно невинно, безвредно и безопасно.

— Ой, какая прелесть! — восторженно взвизгнула я, чтобы доставить Зинаиде истинное удовольствие.

— Скакун-паук, — важничая, сообщила Зинаида. — Тоже птицеед.

Я посмотрела на него с большим сомнением — какой же величины должна быть та птица, которую он способен съесть?

— Dendryphantes uoxiosus, — с гордостью за паука изрекла Зинаида. — Из Боливии. Вот эта кроха, величиной максимум четыре миллиметра, настоящая ползучая и прыгающая смерть. Укус скакуна вызывает мгновенное воспаление и сильнейшую боль, как от раскалённого железа. В моче сразу же появляется кровь, и смерть наступает уже через несколько часов. Противоядия нет. Нервно-паралитический яд уничтожает нервную систему человека. Хочешь попробовать?

Я отшатнулась, передать не могу, как мне стало дурно.

«Впрочем, в малой дозе невредно было бы предложить этот яд нашей Старой деве с её излишними нервами. Пусть хоть половину этот паук уничтожит,» — подумала я.

— А что это ты побледнела? — спросила Зинаида.

— Не знаю, видимо с непривычки.

Зинаида сжалилась и сказала:

— Так и быть, пойдём в мою келью, чудесным кофе тебя напою.

— Пойдём, — еле шевеля губами, прошептала я.

Зинаида прихватила лежащий на столе мобильник, вывела меня в коридор, закрыла на два замка обитую жестью дверь и тут же открыла соседнюю. Мы прошли в прилично обставленный кабинет с роскошным диваном, рабочим столом, холодильником и даже телевизором.

— Вот здесь я практически и живу в последнее время, — сказала Зинаида, кладя на стол свой мобильник и включая электрочайник. — Работы ужас как много, а до дому далеко, жалко тратить время на поездки, — пояснила она.

Я понемногу пришла в себя и стала проявлять интерес к жизни.

— Слушай, — спросила я, — а как ты общаешься с этими своими пауками? Вдруг они вырвутся из своих банок и все разом набросятся на тебя?

Зинаида усмехнулась:

— Исключено. Банки из специального материала. Их даже разбить невозможно, правда, раньше бывали случае, когда персонал позволял себе небрежность и плохо закрывал крышки, но с тех пор, как я стала начальником лаборатории, такие случаи прекратились. Здесь идеальная дисциплина.

— Да что ты? — изумилась я. — Кроме тёти Кати я ни одного человека не видела.

— Это потому, что каждый занят делом. Сидят по своим отсекам и работают. Видела сколько здесь дверей?

— Видела, — подтвердила я.

— За каждой идёт напряжённая работа, — сообщила Зинаида, насыпая в мою чашку кофе и включая телевизор. — Послушаем новости, — сказала она.

Но все, интересующие меня новости, я получала прямо от неё.

— А что же вы делали тогда, когда пауки все же вырывались наволю?

— Мгновенно травили их, — с огромным сожалением призналась Зинаида. — Но, работая с этими зверушками, мы соблюдаем все предосторожности и, — она полезла в ящик стола и достала какой-то тюбик, — и пользуемся вот этой мазью. Моё личное изобретение. От укусов она не спасает, но если в помещении будет человек, намазанный этой мазью, есть большая вероятность, что кусать его пауку не захочется. Скорей он отправится кусать того, кто этой мазью не намазан.

— И часто вы это мазью мажетесь?

— Постоянно. Я и сейчас намазана.

В дверь кабинета постучали.

— Секундочку, — сказала мне Зинаида и вышла.

Я тут же бросила тюбик с мазью в свою сумку. «Пусть будет, — подумала я. — Мало ли когда пригодится. Вдруг понадобится, а у меня уже есть.»

Отсутствовала Зинаида несколько минут. За это время успел вскипеть чайник. Я его отключила и заскучала. Уже хотела отправиться на поиски Зинаиды, но зазвонил её мобильник, который она забыла на столе.

«Что ж, узнаем кто ей звонит,» — подумала я и взяла трубку.

— Простите, — услышала я женский голос, — я по поводу объявления. Вам нужен бухгалтер?

— Да, нужен, — на всякий случай ответила я.

— И менеджер? — оживился голос.

— Очень даже нужен, — допустила я, — но позвоните чуть позже.

«Не может же Зинка искать бухгалтера и менеджера для этой своей научной организации, черт знает как она называется, — подумала я. — Здесь наверняка есть администратор, который этим и занимается. Зинка больше по научной части. Следовательно она ищет менеджера и бухгалтера для компании, управлять которой без чужой помощи, естественно, не может. Следовательно это косвенное подтверждение того, что мы с Тамаркой этой ночью обсуждали — Зинка грохнула Фрысика и собирается разделаться и с остальными, чтобы потом вплотную заняться наукой на денежки компании.»

Не успела я додумать свою думу до конца, как пришла Зинаида.

— Ладно, — сказала она, — по-быстрому пьём кофе и сворачиваемся. Работы много.

— А шприц? — спросила я.

— Как только получу результат, сразу тебе позвоню, — пообещала Зинаида.

Глава 22

Всю дорогу до Москвы я размышляла над поведением Зинаиды. Почему она так спокойна? Почему не проявила должного интереса к моему шприцу и сообщению о покушении на Тамарку?

Впрочем, Зинаида всегда была равнодушна к окружающим. Её вообще никогда ничего не интересовало, кроме Фрысика и науки.

— Что сказала она? — тем временем допытывалась Полина. — Зачем ты к ней ездила?

Я решила на всякий случай не рассказывать о покушении на Тамаркиного кота.

— Мне была нужна информация о тараканах, — солгала я, и добродушная Полина эту ложь проглотила.

— Лучше бы спросила у меня, — сказала она, — теперь и я не меньше знаю.

Уже подъезжая к моему дому, я вдруг вспомнила про её тормоза и поинтересовалась:

— А как твой Форд?

— В порядке, как видишь. Мы же на нем сейчас едем, — напомнила Полина.

— Да, да, но как же тебе удалось так быстро его починить?

Полина самодовольно усмехнулась:

— Нет проблем.

— Богата талантами земля русская, — порадовалась я.

Вскоре я с Полиной простилась, вышла из машины и точно в этот момент зазвонил мой мобильный. Звонила Тамарка.

«Как вовремя, — подумала я. — Не хотелось бы разговаривать при Полине.»

— Мама, какой кошмар! — восклицала Тамарка. — Моя домработница пропала!

Как тут не возликовать?

— Ну, что я тебе говорила? Она хотела угробить твоего кота!

Тамарка осерчала:

— Мама, хватит молоть ерунду! Ты невозможная! Нельзя же так! Домработница пропала не одна. С ней пропали некоторые мои сбережения, хранившиеся дома в сейфе. Думаю, ночью она за ними и приходила, потому что днём трудно украсть из-под носа у Дани. Знаешь же какой он дотошный.

— Знаю, — заверила я, — из-под его носа только ленивый не тянет.

— Ах, Мама, какой же смысл тебе жаловаться, когда ты реагируешь, ну совершенно неадекватно.

— Это ты, дорогая, реагируешь неадекватно. У тебя из дома воруют сбережения, а ты ещё и защищаешь убийцу. Эта тварь хотела угробить твоего кота! Сейчас же вызывай милицию!

Тамарка задумалась.

— Нет, Мама, милицию не хочу. Разберёмся сами. Может она ещё объявится.

— Объявится, как же! — изумилась я такой наивности. — Сколько она взяла?

— Да крохи, Мама, тысяч десять или двенадцать, не стоит и шуму поднимать.

— Двенадцать тысяч чего? Рублей или долларов?

— Долларов конечно, я же не идиотка хранить в рублях, — обиделась Тамарка.

Я пришла в ужас и закричала:

— Только не говори этого больше никому! Двенадцать тысяч долларов! Крохи! Почему бы тогда эти крохи не отдать мне? Почему они достались какой-то домработнице? Чем я хуже?

— Мама, ты алчная! — возмутилась Тамарка.

— Ха! Была на свете справедливость! — тут уж прямо взбеленилась от обиды я. — Домработница украла твои крохи, и ты слова плохого о ней не сказала, а я, та, которая ради тебя на все готова, получает одни оскорбления, крохи же достаются другим.

— Мама, если ты ради меня на все готова, то хоть секунду помолчи, — взмолилась Тамарка, — я уж больше не прошу, за это время постараюсь изложить свою позицию по этому вопросу.

— Изложить позицию? В компании своей будешь излагать позицию! А сейчас излагать позицию буду я. Будь моя воля, издала бы закон, карающий каждого, кто двенадцать тысяч долларов считает крохами. Кстати, кто тебе рекомендовал эту домработницу?