Пьер Сувестр - Фантомас – секретный агент Страница 38

Роберт — это большое и роскошное заведение в Лондоне, открывающее свои двери в сумерки и закрывающее их только в самые поздние ночные часы.

Здесь в толпе людей всех национальностей, из самых разных стран, можно было встретить женщин полусвета, населяющих в Лондоне окрестности Пикадилли. В экстравагантных шляпах, платьях кричащих цветов, не лишенных, впрочем, элегантности, эти лондонские дамы каждый вечер собирались перед обедом у Роберта.

Здесь они затевали самые искусные интриги, завязывали знакомства с богатыми иностранцами, встречались со своими возлюбленными, как правило, темными личностями.

Как только наступали сумерки и деловые люди начинали возвращаться из Сити, Роберт бывал полон; они рассаживались за столы, толпились у бара, шум разговоров сменялся монотонным и непрерывным жужжанием.

Играл цыганский оркестр, скрытый в углу. В зале было трудно дышать: в воздухе плавал ароматный табачный дым, клубы знаменитого «морского», которым набивали свои трубки и элегантные джентльмены, и самые пролетарские посетители.

Вот в этом-то поразительном, переполненном помещении дружески беседовали двое пьяниц.

Светловолосый молодой человек с черными усиками, с любопытством слушая откровения своего приятеля, прервал его вопросом:

— Но что у тебя за профессия, Томми?

Толстяк, смеясь, ответил:

— Но я ведь тебе уже сказал: я клоун по профессии, музыкальный клоун… то есть, я пою, танцую, исполняю комические песенки, переодеваюсь в негра, играю на банджо…

И как бы в подтверждение своих слов, чтобы показать свое умение, весельчак запел популярную тогда в Лондоне песенку.

Светловолосый юноша спросил еще:

— Из какой страны ты приехал, Томми?

Человек, выдававший себя за клоуна, немедленно ответил:

— Я? Я бельгиец. А ты, Батлер?

Молодой человек забормотал довольно робко, подбирая слова, будто говорил неправду:

— Я, хм… я канадец… я еду из Канады. Совсем недавно, всего три месяца…

— Три месяца? — переспросил вдруг толстый Томми.

Батлера, казалось, взволновал этот вопрос; он подавил дрожь.

— Да, да, — подтвердил он.

Клоун не настаивал. К тому же его товарищ растерянно, с озабоченным лицом, продолжал:

— Да, и мне здесь очень трудно, потому что я очень плохо знаю английский. Я пытался найти работу, но напрасно.

— Что ты умеешь делать?

— Мало что…

— То есть, ничего… Ну, а все-таки?

Батлер выговорил медленно:

— Я знаю счетоводство.

Клоун расхохотался.

— Это немного тебе даст!

— Ну, а что же я должен делать?

Его толстый друг положил ему руку на плечо. Покровительственным и торжественным тоном он объявил:

— В мире есть лишь одна карьера — театр! И только одна профессия — артист! Посмотри-ка на меня, не преуспел ли я? И это не получив никакого образования, потому что моим родителям плевать было на мое будущее! Я уже в ранней юности смог зарабатывать себе на жизнь, а теперь, в цвете лет, могу заработать целое состояние.

Возможно, клоун преувеличивал, но его простоватая элегантность, толстая цепочка от золотых часов, изобилие фунтов в жилетном кармане подтверждали, что ремесло артиста достаточно прибыльно.

Молодой Батлер наивно заметил:

— Я бы не желал ничего лучшего, как попасть в театр, но я ничего не умею делать.

Его товарищ, без сомнения, ожидал такого ответа; он пристально посмотрел на молодого человека, на которого виски уже начало оказывать свое действие.

— Послушай, — таинственно пробормотал клоун на ухо своему другу, — я тебя знаю совсем недавно, но ты мне симпатичен, и я испытываю к тебе большую дружбу… скажи мне, ты тоже?

Батлер дрожащей рукой поднял свой стакан и провозгласил:

— Клянусь тебе!

— Хорошо! Вообрази, что именно сегодня, прогуливаясь по берегу Темзы, я встретил одного импрессарио, с которым давно знаком; это мой добрый товарищ по имени Поль. И он как раз ищет молодого артиста на самые простые роли. Ты прекрасно с этим справишься, старина Батлер! Поверь моему опыту!

— Право, не знаю, смогу ли я… — колебался Батлер.

— Ну да! Ты сможешь! — настаивал толстый клоун. И так как Батлер все еще не решался, он продолжал: — У меня свидание с импрессарио как раз во время обеда; он должен быть в нижнем зале. Хочешь, я пойду его поищу? И мы втроем обсудим дело.

Батлер задал странный вопрос:

— А куда надо ехать? В какую страну?

— Ну, в Бельгию, естественно! Импрессарио — бельгиец, как и я… Мы соотечественники.

И посчитав, что его товарищ, наконец, принял решение, клоун спустился на первый этаж искать импрессарио.

Батлер, оставшись один, вздохнул и осушил еще стакан виски.

Лавируя с возможной быстротой между столами, нагроможденными в нижнем зале, извиняясь и вежливо кланяясь людям, которых он побеспокоил, толстяк, представившийся Батлеру как клоун Томми, направился прямо в глубину помещения. Он подошел к бритому человеку, который одиноко сидел в темном углу. Толстяк спросил:

— Господин Жюв, не так ли?

Это, действительно, был инспектор полиции, который, утвердительно кивнув головой, спросил в свою очередь:

— Если не ошибаюсь, господин капитан Лорейль?

— Это я, но в данный момент я — Томми, бельгийский музыкальный клоун, а вы — господин Поль, импрессарио, ведь так мы условились?

— Конечно, — сказал Жюв вполголоса. — Что нового?

Офицер улыбнулся:

— Я держу нашего человека.

— Вы уверены в этом?

Капитан сел на скамейку рядом с полицейским и наклонился к его уху:

— Он называет себя Батлером и выдает себя за канадца, он уверят также, что уже некоторое время находится в Лондоне, но он лжет; я прекрасно его знаю, так как уже видел его в Шалоне, когда он встречался с певицей Нишун, а мы подозревали его во всех похищениях из кабинетов Генерального штаба. Это он, капрал Винсон. А теперь вы можете вмешаться.

— Вмешаться! Как это, по-вашему, капитан? Вспомните, что мы в чужой стране и что речь не о нарушении обычного права. Винсон обвиняется не в убийстве, а просто в государственной измене.

— Мне нравится это слово «просто», — иронически сказал капитан.

— Не обижайтесь, — улыбнулся Жюв, — но в Англии я не могу арестовать Винсона за шпионаж.

— К счастью, — сказал капитан, — мы предвидели эту ситуацию!

И офицер рассказал Жюву, что он придумал для поимки Винсона.

Высадившись в Лондоне, Жюв нашел в Скотланд-Ярде, лондонской полицейской префектуре, много адресованных ему телеграмм и частную записку от знакомого сыщика. Она извещала его о приезде офицера Второго бюро, капитана Лорейля. Жюв договорился с ним действовать вместе, чтобы схватить капрала Винсона. Это было не так уж трудно, так как у них имелись точные сведения о нем. Правда, утверждали, что он в Лондоне уже несколько недель (и это была правда!). Но Жюв никак не мог с этим согласиться: ведь ему было известно, что Винсон мог оказаться в столице Англии лишь за несколько часов до него.

Капитан Лорейль и Жюв решили выследить предателя и постараться взять его. Офицер, в чьи функции не входил арест капрала, считал, что его миссия будет исполнена, как только он опознает для Жюва искомое лицо. И капитан закончил беседу словами:

— Теперь мы договорились, я представлю вам эту личность, вы представитесь импрессарио Полем, который хочет нанять его… вы сами выйдете из возможных затруднений… К тому же парень пьян…

— Необходимо заставить его уехать со мной сегодня вечером! Вы поможете мне, капитан, в таких обстоятельствах двое лучше, чем один.

Капитан Лорейль нахмурился:

— Вы знаете, что я не люблю заниматься такими делами.

Но Жюв настаивал:

— Дело довольно серьезное, капитан, и вы не можете отказать мне в поддержке. Речь идет не только о секретной службе, но и о национальной обороне!

Офицер согласился:

— Я помогу вам, — заключил он просто и сейчас же добавил: — Поднимемся, наш молодчик, должно быть, теряет терпение.

Глава 25

АРЕСТ

В обширном вокзале Черинг-Кросс локомотив разводил пары. Хлопанье закрывающихся дверей сменили сухие щелчки, и по свистку служащего в безвкусном мундире, поезд тронулся, миновал застекленный перрон и двинулся к мосту через Темзу. Это был дуврский экспресс «Континентальная почта».

В купе первого класса устроились три пассажира; они курили дорогие сигары, лица их были возбуждены, щеки покраснели и лоснились, как у хорошо пообедавших людей.

Это были Жюв, капитан Лорейль и капрал Винсон.

Если бы несчастный юноша сохранял хладнокровие, если бы поглощение крепких напитков и прекрасных вин не вызвало в нем излишнего оптимизма и самоуверенности, дезертир-предатель, который все время должен был находиться начеку, не позволил бы увезти себя таким образом двум людям, которых он почти не знал. Полицейский и капитан долго убеждали своего спутника, и он, сдавшись, позволил уверить себя, что они едут в Дувр, где сядут на судно до Остенде, а оттуда доберутся до Брюсселя, где, как они говорили, его будущее будет обеспечено.