Анна Ольховская - Увези меня на лимузине! Страница 38

– Да бросьте вы!

– Я, конечно, слегка утрирую, но обмусоливание скандала, учиненного Ириной на кладбище, продолжается до сих пор. Вездесущие папарацци выжали из воплей этой дамочки максимум возможного, впрочем, и невозможного тоже. Они раскопали сведения о вашем с Алешей браке – одно это стало сенсацией. Дружба Леши и Артура, чей Артур сын – все это тоже попало в поле зрения акулешек пера. Сама Ирина, правда, сейчас молчит, изображая вдову-затворницу, уединившуюся в квартире Алексея, но она папарацци и не нужна теперь особо. И паршивка активно прощупывает почву на предмет наследования имущества Майорова.

– Кто бы сомневался!

– Но в том-то и дело, что юридических оснований надеяться на это у нее почти нет, поскольку церковный брак – не гражданский. Активная пиар-кампания, проведенная ею, возможно, и могла бы ей помочь, но, пока есть вы с Никой, есть и угроза ее планам. И поэтому мы опасаемся активизации кампании против тебя. Хотя активней уже вроде бы и некуда, телепрограммы и печатные издания соревнуются друг с другом, выдвигая версии одну нелепее другой. Шторм разыгрался не меньший, чем тогда, когда Кармановы атаковали Лешу, твои фотографии повсюду, возле могилы Майорова дежурят репортеры в надежде встретить там тебя. Одно хорошо – папарацци уверены, что ты скрываешься где-то за пределами страны. Иннокентий Эдуардович, твой врач, оказался, на наше счастье, очень порядочным человеком, к тому же он лично мог наблюдать, как ты пережила смерть Леши. Вернее, еле пережила. И доктор искренне сочувствует тебе, волнуется за тебя, поэтому и речи не шло о том, чтобы сдать тебя прессе. Он, если честно, вообще не хотел тебя выписывать, тянул, сколько мог. И настоятельно рекомендовал нам срочно увезти тебя из страны, чтобы ты ничего не узнала.

– Я что, чемодан, что ли?

– Вот и я о том же. Этот вариант был бы наиболее предпочтительным, но наименее вероятным. Я же тебя знаю. Или, может, все-таки уедешь, а? Хотя бы на время, пока все успокоится. Дочку подлечишь, сама окрепнешь. А мы тем временем узнаем, что и как. Как только соберем достаточное количество неопровержимых доказательств в отношении истинного виновника происшедшего, кем бы он или она ни были, – ты и вернешься.

– Нет. Я сама.

– Почему я не удивлен? Скажи, пожалуйста, вот что ты сама, что?

– Докажу, что Лешу убила эта гадина, убила ради денег.

– Аннушка, пожалуйста, не надо. Ведь сейчас ты не сможешь даже спокойно по городу передвигаться, ты же знаешь людей! Ну побереги ты себя, у тебя же дочь, ты ей сейчас нужна как никогда!

– Я знаю, – слова падали, словно камни, неловко и с трудом. – Но я не уеду.

– Тогда хотя бы пообещай не выходить из дома одна!

– Домашний арест?

– Называй, как хочешь. Главное, не создать дополнительных проблем. А ты это можешь, я знаю.

– Так когда мы поедем к Леше?

– Ты меня слушала или нет?

– Можно уже собираться?

Глава 34

В тот день мы все же никуда не поехали. Мешок невозможной, дикой, чудовищной информации, вытряхнутый мне на голову по моему же требованию, оказался компьютерным вирусом, червем, источившим сознание вдоль и поперек, разорвавшим его в клочья. Клочья эти валялись теперь жалкой кучкой, свить из которой веревку и достать способность соображать из болота абсурда не получалось.

Я тупо твердила одно и то же, рвалась ехать на кладбище, не слышала, не воспринимала доводы и уговоры друзей. Я оделась и направилась к входной двери, уточняя месторасположение могилы.

Сергей Львович позвонил моему врачу и попросил его срочно приехать. А я тем временем пришибленным страусом бегала по квартире, пытаясь найти другой выход, поскольку в дверь меня, естественно, не пустили. Перехватили у балкона, перекрыли доступ к окнам. Применить ко мне физическую силу пока не решались. Потом рассказали, что вид у меня был совершенно безумный, глаза не фиксировались на окружающих, высматривая что-то свое, невидимое остальным. И бубнила, бубнила без конца о том, что мне срочно надо к Леше.

Я лично ничего этого почти не помню. А вот появление Иннокентия Эдуардовича запомнила, потому что врачище без разговоров сграбастал меня ручищами, затащил в указанную генералом комнату и с помощью Артура, фиксировавшего пациентку, вкатил мне лошадиную дозу какого-то снадобья.

А потом – все. Тишина, мрак и покой. Никаких кошмаров.

Утром мое сознание оказалось целеньким и крепеньким, а болото абсурда превратилось в озеро холодной ярости, утопившей слабость, душевную вялость и апатию. Туда же отправились обмороки, истерики и прочие проявления бабства.

Теперь я вернулась, окончательно и бесповоротно.

Так-с, вижу, дочку мне доверить побоялись, Ники в комнате нет. И правильно, между прочим, бешеным ослицам детей оставлять не рекомендуется.

Я прислушалась. В квартире было тихо, только со стороны кухни доносились приглушенные голоса. Один из них, уже полузабытый, но такой родной, на мгновение вернул меня в ту, прошлую, полную любви и света жизнь.

Я оделась за сорок секунд, хотя в армии никогда не служила, и заторопилась туда, откуда журчал голос Катерины, Лешиной домоправительницы.

К кухне я подошла тихо-тихо, хотела послушать разговор. И ничего не подслушать! А впрочем, почему нет?

Дверь была приоткрыта, и я могла не только подслушивать, но и подсматривать.

Ирина Ильинична и Катерина решили, видимо, кофейку утреннего с плюшками откушать в тишине и покое.

– Ох, Ирочка, да если б я знала, что племяшка моя такой гадиной окажется, разве я привела бы ее в дом Алеши! – Катерина, подперев могучей дланью подбородок, всхлипнула. – А ведь как они любили друг друга, как любили! Я Алешу никогда таким счастливым не видела, а проработала ведь у него больше десяти лет! А Анечка! Такая добрая, веселая, ласковая! А я… эту дрянь…

Шумное сморкание в гигантский платок, успокаивающее воркование Ирины Ильиничны.

Я открыла дверь пошире, бесшумно проскользнула в кухню, подошла к пригорюнившейся Катерине, обняла ее за плечи и чмокнула в свекольную щеку:

– Как же я по тебе соскучилась!

– Анечка!

И я затерялась где-то в области пышной груди.

– Господи, похудела-то как! А волосы! Бедная ты моя девочка, да как же это! Такая дочечка у вас! Просто вылитый Алеша, а эта дрянь на тебя поклеп наводит! Ох, не верю я теперь, что Ирка моя племянница, не верю! Племяшка моя всегда добрая была, пусть не очень умная, пусть непутевая, но подлости в ней не было! Не могла она так измениться, никак не могла!

– Между прочим, Сережа попросил Винсента уточнить происхождение мадам Гайдамак, – оказалось, что Ирина Ильинична уже налила мне кофе и положила на тарелочку горку румяных пирожков. – Так что скоро мы все узнаем. Ну, как ты сегодня, дочка?

– Все нормально, не волнуйтесь, – прохлюпала я. Ну да, всплакнула, а вы попробуйте удержаться, когда вас так искренне любят и жалеют!

– Слава богу, а то напугала ты нас! Кушай, кушай.

– А Ника где, у Алины?

– Да, мы решили, что так лучше будет.

– Правильно решили, но теперь я в порядке. Куда, кстати, Сашу подевали? Вместе с Сергеем Львовичем?

– Саша с утра куда-то умчалась, обещала вернуться к обеду. А Сережа – на службе, хоть и суббота. Он вчера только с утра был, а потом тебя поехал из больницы забирать. Вот сегодня и пришлось уехать, правда, ненадолго.

Мы очень душевно посидели, а потом я отправилась в соседнюю квартиру, где ночевала сегодня моя дочь и куда переселили на это же время пса, чтобы не разбудил квелую хозяйку.

Не успела я подойти к двери квартиры Левандовских-младших, как она распахнулась. Очередная атака Мая, настороженные взгляды Артура и Алины.

– Да не смотрите вы так, со мной все в порядке! – улыбнулась я. – Происки врагов успехом не увенчались, я снова с вами и готова к свершениям.

– Вот этого и следует опасаться больше всего, – проворчал Артур, но в уголках его рта хихикала улыбка. – Заходи давай, ужас, летящий на крыльях ночи.

– Я Черный Плащ! – провыла я и бодро поскакала в квартиру. – Где тут мой грустный утенок?

– У Инги в комнате, недавно позавтракали. – Алина улыбнулась и боднула меня в плечо. – Как же я рада видеть тебя прежней!

– Предположим, не совсем прежней, волосенки другие, но это даже лучше, – я постучала в комнату Кузнечика, Май толокся рядом и активно мешал.

– Кто там? – преувеличенно серьезный голос Инги.

– Тут мамы своих девочек потеряли, открывай сейчас же, а то как сломаю дверь, как пойдут клочки по закоулочкам!

Кузнечик засмеялась, открыла дверь и повисла у меня на шее:

– Улечка! Это ты!

– Интересно, а кого ты ожидала увидеть?

– Вчерашнего зомби с выпученными глазами.

– Инга! – слаженный возмущенный вопль родителей.

– Да ладно вам, ребенок прав.

– Я не ребенок!

– Хорошо, тетка Инга права. Но я все же хочу увидеть ребенка. Моего ребенка. Ника, лапушка, мама пришла!