Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах Страница 43

Глава 26

– И ты оставил это дело! – закричала я. – Ежу ясно, что Лапиной заплатили за молчание, она знала, куда подевался Саша. А если учесть, что квартира на проспекте Мира принадлежала тетке Инны…

– …которая уже практически ничего не соображала и без всяких вопросов подмахнула дарственную, подсунутую племянницей, то получаем ответ: Роман Хитрук замешан в пропаже собственного сына, – завершил Юрий за меня.

– Почему он? – усомнилась я.

– А кого еще могла спасать Инна? – нахмурился Шумаков.

– Себя, – пробормотала я. – Хотя мне говорили, что мать обожала Сашу, а отец души не чаял в Павле. Ну почему ты не завершил работу?

Юрий погладил себя по животу.

– После ранения меня положили в госпиталь, дело передали другому следователю, а тому два месяца до пенсии оставалось.

– Ясно, – вздохнула я. – Это не убийство депутата или медийного лица, не ограбление известного журналиста, не разборка между крупными бандами, не смерть криминального авторитета, а всего лишь пропавший мальчик, ученик четвертого класса. Ну кому он нужен? На таком материале карьеры не сделаешь, внимание прессы не привлечешь. К тому же заявитель, отец ребенка, не бегал по кабинетам с жалобами на следователя, который тихо ждет, пока папку с материалами можно будет сдать в архив. Родители не скандалили, результатов от следователя не требовали, вот тот и отправил дело на полку, а сам вышел на пенсию. Ты же, придя из госпиталя, занялся другой работой. Это только в кино следователь легко открывает старое дело и устанавливает через сто лет истину. В жизни такое редко случается. Документы в архив и до свидания!

– Грубо, но верно, – согласился Шумаков. – Когда я вернулся на работу, про Александра Хитрука все забыли.

– Дай мне координаты счастливицы Лапиной, – потребовала я.

Проспект Мира застроен добротными домами, нужное мне здание стояло недалеко от станции метро. Я попыталась заехать во двор, но уткнулась капотом в решетчатые ворота. Жильцы не хотели, чтобы их двор превращался в парковку и место тусовки бомжей. Пришлось бросить «ежика» на тротуаре около булочной. Конечно, хорошо иметь пафосную новую иномарку, вас будут уважать на дороге, пропускать в нужный ряд. Но у всякой медали есть оборотная сторона. Дорогой внедорожник страшно оставить без пригляда, на него могут польстится угонщики или эвакуаторщики. А мимо «ежика» преступники пройдут, не обернувшись. Кому нужна сборная солянка из разноцветного металлолома.

Слава богу, пропусков для пешеходов местное домоуправление не придумало, я беспрепятственно проникла в п-образный двор и нашла нужный подъезд.

Лапина не отвечала на звонок домофона, я, радуясь замечательной погоде, села на скамеечку и стала наблюдать за входом в подъезд. Через час меня охватила скука, я сбегала к метро, купила книгу в мягком переплете, удостоверилась, что в квартире Лапиной никого нет, и погрузилась в чтение.

Около половины восьмого во двор въехала красная малолитражка, из нее вышли мужчина лет тридцати пяти, женщина чуть моложе его и маленькая девочка. Мать подхватила ребенка, муж взял сумки, семья двинулась в подъезд. Через пять минут темные окна на третьем этаже вспыхнули ярким светом. Я вскочила и подбежала к домофону.

– Кто? – спросил женский голос.

– Таня, – весело ответила я, – это Надя, соседка. Вы пакет у машины забыли.

– Блин… – донеслось из домофона. – Спасибо, уже бегу!

Я встала у двери. Моя выдумка сработала. Конечно, дом большой, в нем непременно найдется хоть одна соседка по имени Надя. Правда, Татьяна могла велеть мужу спуститься за сумкой, но мой расчет оправдался, Лапина сама поспешила вниз.

Железная дверь скрипнула, во дворе появилась молодая женщина и быстрым шагом двинулась к красной машине.

– Таня! – окликнула я бывшую мороженщицу.

Лапина обернулась.

– Вы меня зовете?

– Угадали, я ищу Татьяну Владиславовну Лапину.

– Зачем? – ощетинилась та. – Секундочку! Значит, никаких покупок мы не забывали? Что за прикол? Сейчас Витю позову.

– Лучше не надо, – предостерегла я.

– Для кого лучше? – агрессивно осведомилась Лапина.

– Вам привет от Тамары Николаевны, – продолжила я.

– Чего? – не поняла Татьяна.

– Неужели вы ее забыли?

– Кого? – изумилась Лапина.

– Свою благодетельницу, Минкину, – напомнила я.

– Минкину? – искренне удивилась Лапина. – Я с такой не знакома.

– Ну и ну, – укорила я, – Тамара Николаевна вам квартиру отписала, благодаря Минкиной вы из съемной комнаты в шикарную «двушку» перебрались.

Я ни разу не видела, чтобы у человека настолько разительно менялось лицо. Татьяна осела на капот своей машины.

– Вы кто?

– Надо должок отдать, – загадочно сказала я.

– Кому? – одними губами спросила Лапина.

Я пошла ва-банк:

– Тамаре Николаевне. Она нуждается в заботе и прислала меня к вам, велела напомнить про дарственную. Вы получили жилплощадь бесплатно, купите теперь пенсионерке еды.

– Но она разве… мне обещали, – залепетала Таня, – она тогда умирала… совсем плохая была…

– Когда? – уточнила я.

Лапина предприняла героическую попытку взять себя в руки:

– Давно.

– В тот год, когда вы не рассказали милиции правды об исчезнувшем Саше Хитруке? – добила я Татьяну.

Она замерла.

– Танюша, – крикнули сверху, – картошка кипит. Ты с кем болтаешь?

Лапина стояла без движения. Мне показалось, что бывшая мороженщица не может не только шевелиться, но и дышать.

– Тань, – надрывался мужик, – все в порядке? Эй?

– Ответь мужу, – приказала я. – Если он забеспокоится и спустится, беседу придется продолжать при нем. А внутренний голос мне подсказывает: бывшая продавщица из киоска с мороженым ни с кем не захочет делиться тайной, даже с супругом.

– Это Витя, – выдохнула Таня, – он меня москвичкой считает.

– Таня, ау! – не успокаивался муж.

Я толкнула Лапину.

– Отомри!

Она подняла голову.

– Вить, у нас в магазине сигнализация сработала, придется на работу ехать!

– Лады, – поверил во вранье Виктор, – я Наташку уложу. Не волнуйся, покормлю ее и сказку почитаю. Не задерживайся там долго, держи…

Спустя пару секунд послышался сочный шлепок – на асфальт перед подъездом упала небольшая черная сумочка размером чуть больше портмоне.

– Не езди по Марковской, – предостерег Витя, продолжая висеть в окне, – там со вчерашнего дня одностороннее сделали.

После чего он исчез.

– Какой заботливый! – восхитилась я. – Такого человека ценить надо. Редкий муж не разозлится, узнав о том, что жена вместо готовки ужина должна вернуться на работу. А ваш Витя просто пирожное с кремом, и девочку спать уложит, и ключи с документами от машины заботливо дал, и об изменении движения предупредил. Где вы откопали столь эксклюзивный экземпляр?

Татьяна медленно открыла дверцу машины.

– Садитесь, – промямлила она.

Я не стала ждать, пока Лапина повторит предложение, и живо юркнула в салон, бывшая мороженщица выехала на проспект, запарковалась через квартал в другом дворе и еле слышно сказала:

– Кто вы?

– Виола, – представилась я.

– Если хотите денег, то у меня их нет, – забормотала Лапина, – весь доход на жизнь идет. Витя хороший, но прижимистый.

– За какие труды вам досталась квартира? – я сразу пошла в наступление. – Хочу предупредить: сказку про наследство даже не начинайте.

Лапина зачем-то пристегнулась ремнем безопасности.

– Ничего плохого я не совершила, – дрожащим голосом объявила она.

– Конечно, – кивнула я, – как правило, дорогие подарки получаешь за хорошее поведение. Например, когда помогаешь прятать следы преступления!

Лапина вцепилась в мою руку.

– Вы москвичка?

Я удивилась.

– Да. Но при чем тут место рождения?

Татьяна выдернула «язычок» ремня безопасности из замка.

– Меня поймет только тот, кто в столице один выжить пытался. Денег нет, помощи ждать неоткуда, батон хлеба купишь и на три дня растягиваешь. На работу устраиваться придешь, хозяин в паспорт глянет, и у него сразу на лбу надпись загорается: над этой можно измываться, никто ее не защитит. Москвичи все сытые, со связями, живут в шикарных квартирах, они тех, кто из провинции приехал, презирают!

Лапина закашлялась, а я терпеливо ждала, пока ее перестанет душить злость.

Большинство людей, совершив подлость, понимают, что поступили плохо, но жить, думая: «Я сволочь», никто не хочет. Человеку свойственно себя оправдывать. Убил престарелую родственницу, чтобы завладеть ее сбережениями? Я не виноват, меня в детстве в школе за бедность дразнили. Начал воровать у людей деньги? Опять же я не виноват, родители меня не любят, они заняты собственной карьерой. Решила скрыть от милиции важную информацию о преступнике, который, вероятно, убил Сашу Хитрука? Совсем не виновата, это столичные жители гады, у них у всех особняки, а мне приходится ютиться в сарае. Бесполезно объяснять Лапиной, что тысячи коренных москвичей мучаются впятером на двадцати квадратных метрах и тем не менее не испытывают никакой агрессии по отношению к гостям города. Без толку напоминать ей о выходцах из деревень и маленьких городков, которые прибыли в столицу с полупустым кошельком, а теперь благодаря упорству и трудолюбию богаты и знамениты. На Таню никакие здравые аргументы не подействуют. Ее можно лишь припугнуть разоблачением.