Дарья Донцова - Человек-невидимка в стразах Страница 44

Я похлопала Лапину по плечу.

– Тебе пришлось нелегко, но еще хуже будет начать все с нуля.

Она дернулась, словно ее укололи иголкой.

– Зачем начинать с нуля?

– Тамара Николаевна тяжело болела, маловероятно, что она была дееспособна, дарственную она подмахнула не глядя, родственники Минкиной могут затеять судебный процесс, ведь квартира на проспекте Мира лакомый кусочек, за него можно побороться.

Лапина вцепилась в руль.

– Неправда! Он сказал, что у Минкиной никого нет! И я ничего дурного не совершила!

– Ага, – кивнула я, – только помогла спрятать тело убитого мальчика. Куда вы с мужиком труп засунули? В холодильник, где хранят мороженое?

Татьяна шарахнулась в сторону и стукнулась затылком о стекло дверцы.

– Да как тебе такое в голову пришло? Все по-другому было!

Я приблизила к Лапиной лицо.

– Попытайся внятно описать произошедшее.

– Столько лет прошло… – прогундосила она.

– Сомневаюсь, что ты ничего не помнишь, – сказала я. – Обрати внимание: я не пришла в незаконно полученную тобой квартиру, не стала расспрашивать тебя в присутствии родных. У меня нет желания рушить твое счастье, я хочу лишь узнать, свидетелем каких событий ты стала. Но если ты будешь юлить, я…

– За моим ларьком были гаражи, – тихо начала Таня, – киоск поставили между двумя ювелирными бутиками впритык, оставили только крохотный проход, чтобы продавец протиснулся и сзади дверку открыл. Место бойкое, покупатели часто подходили.

Я откинулась на спинку кресла, а Таня, уставившись в одну точку, монотонно вела рассказ.

Глава 27

С момента приезда в Москву Лапиной катастрофически не везло, она не поступила в вуз, быстро истратила данные мамой деньги и осталась без жилья. Сначала Таня решила отправиться домой, в маленький городок Трегубов, но потом представила мамины слезы, торжество бывших одноклассников, фразу, которую непременно отпустит папа: «Говорил же, нечего ездить, только собранные нами на ремонт деньги профукала», – и отправила на малую родину телеграмму самого светлого содержания: «Поступила в институт, дали место в общежитии и стипендию. Пишите на Главпочтамт до востребования».

Отрезав себе пути назад, Таня целую неделю ночевала у девушки Веры, с которой познакомилась в очереди, когда сдавала документы в вуз. Вера была москвичкой, жалела Лапину, кормила-поила ее и не спрашивала: «Ты купила обратный билет в Трегубов?»

Ксения Яковлевна, мать новой знакомой, ни разу не дала Тане понять, что она незваная гостья с хорошим аппетитом. Но через семь дней дама подошла к несостоявшейся студентке и сказала:

– Наверное, ты думаешь о работе? Могу тебе помочь, моя приятельница ищет продавщицу в ларек, мороженым торговать. Соглашайся, пока не поздно, я тебе и с жильем поспособствую, другая моя подруга комнату в коммуналке сдает. Видишь, как здорово все устраивается.

Таня поблагодарила заботливую даму и перебралась на новое место жительства. Лапина понимала: Ксения Яковлевна хотела избавиться от постороннего человека и лишнего рта. Но мать Веры могла просто выставить девушку за дверь, не волнуясь о том, куда та пойдет. Тане повезло встретить порядочную женщину, которая позаботилась о срезавшейся абитуриентке.

Работа в ларьке оказалась нетрудной, Татьяна сидела в будке до поздней ночи. С одной стороны, ей хотелось побольше заработать, с выручки капал процент. С другой, жизнь в коммуналке была совсем не веселой – кроме нее там обитали три семьи алкоголиков. Каждый вечер на кухне начиналось выяснение отношений, вечно толклись странные личности бомжеватого вида, квартира походила на притон. Танечка мечтала оттуда удрать, но за комнатушку хозяйка брала с нее копейки, поэтому приходилось терпеть. Девушка твердо решила обзавестись собственным жильем и откладывала каждый, далеко не лишний рубль. Но, повторяю, придя домой, она всегда оказывалась либо в эпицентре драки, либо в сердце развеселой гулянки.

Тот, кто полагает, что гулянка намного лучше дебоша, никогда не жил бок о бок с любящими погудеть соседями. Поверьте, через неделю вам станет все равно, по какой причине за стеной шумят: матерятся жильцы в момент озлобления или, испытывая ко всему миру нежность, нестройно поют «Постой, паровоз», все равно вы не уснете. Лапина пыталась усовестить алкоголиков, покупала беруши, – но никакого эффекта от этого не было. И Танечка стала оставаться ночевать в палатке, там как раз хватало места, чтобы расстелить на полу матрас.

В тот год выдался очень теплый август, затем наступил не менее погожий сентябрь. Домой Таня забегала, чтобы помыться и переодеться, все остальное время она проводила в торговой точке. Девушка предпочитала не задумываться о том, что будет, когда наступят холода, радовалась каждому ясному денечку и возможности выспаться.

Однажды в конце сентября Танюша, как всегда, торчала за прилавком. В торговле мороженым наступил мертвый час – у детей в школе закончились уроки, малышня уже унеслась домой, кое-кому удалось уговорить сопровождавших взрослых на приобретение эскимо. Следующий наплыв покупателей ожидался после шести, когда народ повалит с работы, и Таня откровенно скучала. Внезапно за ларьком послышался шум и приглушенные голоса, продавщица приоткрыла дверь и увидела двоих школьников, по виду третьеклассников. Дети выглядели странно, мальчика колотила дрожь, девочка тяжело дышала, оба были растрепанными, как будто только что подрались. Не успела Татьяна окликнуть безобразников, как со стороны гаражей выглянула старшеклассница.

– Идите сюда, – свистящим шепотом приказала она.

Девчонка молча ринулась на зов, а мальчик прошептал:

– Меня сейчас стошнит!

Лапина сразу поняла, что дети придумали какое-то безобразие, и хотела крикнуть: «Эй, чем вы там занимаетесь?»

Но тут к ней подошла покупательница и стала выбирать пломбир для дня рождения. Женщина брала много порций и оказалась капризной – требовала, чтобы пачки были не помятыми, с аккуратными обертками. Тане пришлось переворошить весь холодильник. Когда придирчивая покупательница убралась восвояси, Лапина решила посмотреть, что происходит на задворках за будкой. Распахнула дверь и увидела, что там никого нет, зато у бачка валяется портфель, серый, украшенный изображением самолета. Таня открыла замки, нашла внутри учебники за третий класс, дневник с именем «Павел Хитрук» и номером школы на обложке. Решив завтра сбегать в учебное заведение и получить от родителей растеряхи денежное вознаграждение, Лапина спрятала находку под прилавок и продолжила торговлю. Потом она расстелила матрас и улеглась спать.

Ночью Таню разбудили звуки, доносившиеся из-за ларька.

Мало кто знал, что за будкой с мороженым есть небольшой проход к гаражам. О нем были осведомлены лишь местные дети. Просвет был таким узким, что воспользоваться им могли либо малыши, либо очень худые школьники. Но детсадовцы одни не гуляют, а старшие дети бродят компаниями, в которых часто есть толстяки. Потому проходом пользовались крайне редко. Один раз Тане взбрело в голову, что ее киоск как граница, отделяющая один мир от другого. По бокам павильончика стоят очень дорогие ювелирные магазины, перед ним простирается широкий, ярко освещенный по вечерам проспект, а сзади ржавые гаражи да квартал блочных трущоб, где обитают полунищие люди, многим из которых не по карману даже «плодово-ягодное» из Таниного киоска.

Лапина отлично понимала, что ночью нельзя выскакивать из будки с криком: «Кто там шумит?» Продавщица ведь не имеет права ночевать в торговой точке, ее могут оштрафовать за нарушение санитарных норм. Но еще хуже будет, если она нарвется на уголовника, который решил неприметной дорогой проникнуть к гаражам, чтобы спереть инструменты, колеса или угнать машину. Нужно было сидеть на матрасе, не издавая громких звуков, но любопытство оказалось сильнее благоразумия.

Татьяна очень осторожно приотворила дверь и выглянула в щелку. Яркая реклама, горевшая на торце ювелирных бутиков, работала лучше фонаря, свет озарил пространство с баком для мусора. Увиденное зрелище сильно удивило мороженщицу. Около мусорного контейнера стояли двое: мужчина и та самая старшеклассница. Оба держали в руках карманные фонарики.

– Нашла? – тихо спросил дядька.

– Нет, – прошептала девочка. – Но должен быть здесь, он сказал, что бросил его у бачка.

– Тут ничего нет… – бормотал мужик. – Плохо. Ты сама не помнишь?

– Папа, это не я, – всхлипнула школьница, – она виновата.

– Сейчас не до споров, – остановил ее отец, – надо его увезти.

– Ой, нет! – застонала девочка. – Нет!

– Майя, ты хочешь сесть в тюрьму? – сурово осведомился отец. – Хватит одного горя!

– Зачем она их родила! – заплакала дочь.

– Майя, возьми себя в руки, – приказал отец. – Ищи портфель, времени мало, а я пойду займусь телом.