Иоанна Хмелевская - По ту сторону барьера Страница 45

О чем я Роману и сказала. И выяснилось — не могу я туда немедленно ехать, я ведь еще не сдала экзамен и не получила водительское удостоверение. А получить его во Франции гораздо легче, чем у нас, в Польше, не говоря уже о том, что тогда права будут международные, действительные на многие другие страны Европы. Тут я почти научилась водить машину, там же придется начинать все с самого начала — привыкать к польским дорогам и польской дорожной полиции. Так что его совет — немедленно вызубрить дорожные знаки и марш на экзамен!

Вот и получается, мы правильно с Гастоном решили немного повременить с оформлением брака, до осени, глядишь, я успею все свои дела завершить и вернуться в мой дом в Монтийи, уже отремонтированный и поджидающий свою хозяйку. И нового хозяина, слава богу!

Далее Роман признался, что о личности Армана Гийома он знал и до откровений пани Ленской, только не хотел меня пугать. Но вплотную им занимался, а я все ломала голову — что за дела такие у Романа? Он выяснил, что у этого негодяя Гийома на все случаи нападений на меня имеется железное алиби. То его видели за несколько минут до преступления, то сразу же после него. Этот предусмотрительный преступник очень заботился о своем алиби и делал все, чтобы быть на виду у людей и чтобы те его запомнили. Да и не трудно это было. Скажем, выкрутить гайку из обода колеса нашей машины — получаса достаточно. Если на полчаса исчезнуть из глаз людей, никто и не заметит. А этот хитрец весь день находился в самых людных местах, днем на набережной, в кафе, в магазинах, а весь вечер провел в казино, где его видели десятки людей, и они могут присягнуть на Библии, что он не покидал казино.

— Так что, — заключил Роман, — если он поставил целью ликвидировать пани графиню, уж наверняка постарается сделать это так, чтобы выйти сухим из воды. И мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, — кивнула я. — Конечно, он постарается, чтобы в случае моей смерти его не коснулось подозрение, иначе не сможет наследовать мое имущество. Вот если бы я уже оформила брак с господином де Монпесаком, он бы потерял все шансы.

— И так и так, самым разумным представляется пани графине на время отсюда уехать, — сделал вывод Роман. — К себе, в Секерки. Но сначала получить международные водительские права. За работу, милостивая пани!

Об обручении с Гастоном я сообщила Эве. И она, и Шарль одобрили наши планы и порадовались за меня. Месье Дэсплен был более сдержанным. Нет, я знала, что он тоже рад, сам предлагал мне написать завещание, ибо тоже боялся за меня, просто был сухарь, как все судейские, и внешне привык сохранять невозмутимость. Однако предупредил, что оформлять наше брачное свидетельство будет он, и только он, причем непременно настаивает на интерцизе. Я не возражала. А для этого опять же требовалось съездить в Польшу, в брачном договоре о раздельном имуществе должно быть точно перечислено все имущество, имеющееся в распоряжении каждого из супругов.

Гастон не противился моей поездке на родину и очень бы хотел ехать со мной, но оказалось — ему выходить на работу в тот самый день, на который мне назначили экзамен для выдачи водительских прав. Только теперь я узнала, что мой любимый, оказывается, работает, а в Трувиле проводит отпуск. Ну, это я так говорю — работает, Гастон не служащий, он владелец крупного архитектурного агентства, в его руках все дела, а в их бизнесе многое зависит от того, насколько аккуратно в срок выполняются заказы. Оставлять фирму надолго он просто не мог, тем более что не хотел подвести заменяющего его в данный момент заместителя, уже оформившего интересную турпоездку на всю семью.

— Нет, такой свиньи я ему не подложу, — печально вздыхая, жаловался Гастон. — У них уже заказаны билеты на самолет в Калифорнию, отправить туда одну жену с детьми он не решится, у его жены слабое сердце, он боится ее волновать. Придется тебе отправляться одной, это, в свою очередь, будет тревожить меня, хоть мое сердце и не слабое. Одно утешение — ты едешь с Романом, на него можно положиться. А нельзя подождать, пока вернется Жан-Поль? Тогда я бы сам с вами поехал. Как я проживу это время без тебя, дорогая?

Мне и самой расставаться с ним — нож острый, да куда денешься? И я волновалась, ведь ехала в неизвестность, совсем не представляя, что может меня ожидать в современных Секерках. И наверняка лучше в неизвестность ехать без будущего мужа. Вот бы удивился, если бы я не узнала собственный дом или не знала, как до него доехать. А такое вполне возможно, ведь столько лет прошло со дня моего отъезда оттуда, наверняка многое там изменилось.

Роман настаивал, чтобы я продолжала водить «пежо», чтобы совсем привыкнуть к машине. Одновременно устроил мне экзамен по дорожным знакам. К счастью, на память я никогда не жаловалась и не только хорошо запомнила все обозначения, проштудировав соответствующую литературу, но и сумела понять смысл каждого знака.

Полетели предотъездные дни. Моя дорогая престарелая гостья пани Ленская не доставляла мне никаких хлопот, не требуя особого внимания и не навязывая свое общество. Армана я видела изредка и по большей части издалека. Зато меня всегда окружали Гастон, Эва и Шарль, заботясь о моей безопасности. Иногда к нам присоединялся Филип Вийон.

И это именно он спас мне жизнь.

* * *

Я вернулась из последней нашей с Романом учебной поездки, а он — я говорю о Филипе, — искупавшись в море и накинув пляжный халат, в таком виде явился ко мне, благо из моря вылез напротив моего дома. Поспел как раз к завтраку.

Пани Ленская еще, наверное, спала, во всяком случае, пока к завтраку не спустилась, так что за столом мы были вдвоем с Филипом. Я сильно подозреваю, что Филип удостоил мой дом посещением не из-за моей особы, а из-за тетушки. Эти двое очень симпатизировали друг другу. Он явно ценил ум и наблюдательность своей пациентки, она же утверждала, что на ее здоровье благотворно сказывается само его присутствие. А появление доктора в халате нисколько ее бы не шокировало, таковы курортные нравы.

Я с аппетитом съела рогалик с маслом и сыром, а поскольку после этих утренних тренировок у меня всегда не на шутку разыгрывался аппетит, намазала большой поджаренный кусок хлеба паштетом из рыбной печени, который очень любила.

Глядя на меня, Филип тоже намазал паштетом кусок хлеба и даже откусил немного, но сразу выплюнул в бумажную салфетку откушенное, одновременно другой рукой выбив у меня из рук мой бутерброд, который я уже подносила ко рту. Бутерброд шлепнулся на пол, естественно, паштетом вниз.

— Ты что? — уставилась я на него.

— Паштет нельзя есть, — взволнованно пояснил Филип. — Когда открыта упаковка?

— Да только что! — удивилась я. — При тебе же отодрала наклейку.

— В самом деле? Не обратил внимания. Где она?

Я пальцем показала на валяющуюся на скатерти пеструю наклейку маленькой пластиковой упаковки паштета. Осторожно взяв ее в руки, доктор внимательно изучил внутреннюю сторону крышечки, затем осмотрел вскрытую упаковку, обнюхал паштет. Соскребя ножом с крышечки капельку паштета, даже взял его в рот, но не глотал, а опять деликатно выплюнул в салфетку.

— Когда это куплено?

— Не знаю. Покупала Флорентина. Наверное, вчера.

— И где лежал паштет?

— В кухне. Конечно — в холодильнике.

Покачав головой, Филип еще раз понюхал паштет.

— Возьму на анализ. Хотя уверен — паштет содержит отраву. Скажем, колбасный яд. Паштет мог испортиться и сам по себе по причине неправильного хранения, но я мало верю в это, в Трувиле лавочники за такими продуктами внимательно следят, хранят в холодильниках и соблюдают все правила хранения. А колбасный яд можно впрыснуть запросто и в запечатанную упаковку.

— Ты сказал — колбасный яд?

— К примеру, это одна из возможностей. Кто обычно питается паштетом в этом доме?

— Я питаюсь, — впала я ему в тон, — Роман не любит, а Флорентина не потребляет его из-за печени, она вообще старается избегать жирных продуктов. А я люблю.

И подумала — что-то я не особенно испугалась, видно, стала привыкать к постоянным покушениям на свою жизнь. Но Романа вызвала.

Он поспешил на мой зов, и оба они с Филипом приступили к частному расследованию. На их вопрос Флорентина твердо заверила, что паштет купила вчера утром и сразу сунула его в холодильник, что покупает его всегда в одном и том же магазине, производства конкретной фирмы, потому что заметила — именно этот мне больше всего по вкусу.

— Хотя мадам графиня съела бы любую гадость, лишь бы поострее да пожирнее, — не удержалась она от критики. — А вообще-то я купила две штуки. Вторая упаковка в холодильнике.

Филип попросил принести ее, осмотрел внимательным образом и пожал плечами. Сняв и со второй упаковки крышечку из фольги, он подошел к окну и приложил обе к стеклу, аккуратно их разгладив. Потребовал лупу. Через нее опять сантиметр за сантиметром оглядел обе крышки, после чего вручил Роману лупу и пальцем ткнул в то место, которое следовало разглядывать. Наконец лупу дали мне. В одной крышечке, в самом углу я разглядела дырку, заметить которую можно было лишь зная, что она там должна быть.