Иоанна Хмелевская - По ту сторону барьера Страница 46

— Хотя мадам графиня съела бы любую гадость, лишь бы поострее да пожирнее, — не удержалась она от критики. — А вообще-то я купила две штуки. Вторая упаковка в холодильнике.

Филип попросил принести ее, осмотрел внимательным образом и пожал плечами. Сняв и со второй упаковки крышечку из фольги, он подошел к окну и приложил обе к стеклу, аккуратно их разгладив. Потребовал лупу. Через нее опять сантиметр за сантиметром оглядел обе крышки, после чего вручил Роману лупу и пальцем ткнул в то место, которое следовало разглядывать. Наконец лупу дали мне. В одной крышечке, в самом углу я разглядела дырку, заметить которую можно было лишь зная, что она там должна быть.

— Теперь — никаких сомнений, — мрачно заявил Филип Вийон. — Разумеется, я еще сделаю анализ, однако не сомневаюсь в его результатах. Хорошо, что у меня собачий нюх и неплохой инстинкт, сразу почувствовал неладное. Итак, господа, что станем делать?

— Анализ... — начал Роман.

— Это само собой, причем попрошу знакомых в лаборатории обойтись без формальностей. Что с полицией? Извещаем ее или как?

Оба посмотрели на меня, в конце концов, мне решать, отравить хотели именно меня. А я засомневалась. Если сообщить полиции, та начнет расследование, дотошное и всеобъемлющее, и тут без моих показаний не обойтись. А показания давать... ну как я могу давать показания? Спросят меня, к примеру, что я делала месяц назад. И что я им отвечу? Хотя отлично помнила — ровно месяц назад рассчитала одного из моих арендаторов и ровно месяц же назад был доставлен выписанный мною из Голландии племенной бык. Тут как раз пришла телеграмма месье Дэсплена...

Мы с Романом переглянулись. У того, видимо, было какое-то предложение и он уже собрался его изложить, как открылась дверь и Флорентина ввела Гастона. Наверное, по дороге она вкратце сообщила о происшествии, потому что он сразу бросился ко мне.

— Ты проглотила яд?!

— Успокойтесь, все в порядке, врач оказался на месте, — шутливо успокоил его Филип. — Яд и в самом деле имеется, однако, к счастью, его никто не съел. Садитесь и слушайте...

Посовещались теперь уже вчетвером, и мне велели созвониться с поверенным и спросить его совета. Я послушно позвонила месье Дэсплену, рассказала обо всем и тот ни минуты не сомневался — немедленно сообщить полиции.

Конец моего разговора застала спустившаяся к завтраку пани Ленская, ее Филип потихоньку ввел в курс дела, пока я пыталась разубедить поверенного. Разубедить не удалось, месье Дэсплен твердо стоял на своем. Пришлось поручить Роману известить полицию.

Наша энергичная старушка с поразительным хладнокровием восприняла сообщение об экстраординарном происшествии и тут же включилась в частное расследование. Она потребовала в подробностях рассказать ей о том, что происходило вчера в этом доме. Все мы охотно выполнили желание старой дамы.

И получилось, что несколько часов в этом доме не было ни души, а паштет лежал себе спокойно в холодильнике. И в самом деле: пани Ленская торчала в казино, я чуть ли не весь день провела с Гастоном на пляже, Роман, искупавшись после утренней поездки, затем весь день безуспешно мотался по городу в поисках Армана, а Флорентина, управившись с покупками и делами по дому, сразу после завтрака отправилась поболтать к приятельнице.

Двери дома были заперты, это правда, но какое значение имеют двери, если окна со двора оставались приоткрытыми и любой желающий мог свободно пробраться в дом? Приоткрыты они были так, чтобы оставалась щель для проникновения в дом свежего морского воздуха, и изнутри для безопасности их закрепляли крючками, однако, по мнению Гастона, любой начинающий взломщик умеет справляться с этими крючками, чтобы створку окна распахнуть пошире, со двора же дом от улицы загораживает плотная живая изгородь.

Вывод: некто пробрался в дом и с помощью шприца с тонкой иглой подпустил яду в мой паштетик.

Я возразила:

— А откуда он мог знать, что паштет только я люблю? А если бы его все в доме ели? Или какой случайный человек... Да взять хоть доктора Вийона...

Пани Ленская раздраженно заметила:

— Очень его волнует судьба людишек! Да пусть хоть полгорода отравится, он и глазом не моргнет. Я уверена — это дело рук негодяя Армана. Как и в том, что никто ничего не докажет, наверняка он все предусмотрел.

— А Роман, он ведь весь день за ним следил? — высказал надежду Гастон. Роман сокрушенно вздохнул.

— В том-то и дело, что не следил, а пытался. И очень часто терял его из виду. А на то, чтобы пробраться в пустой дом и впрыснуть в паштет яд, потребовалось бы не больше получаса. Нет, у меня тоже нет никаких доказательств.

И тут мы услышали, как скромно слушавшая наши рассуждения Флорентина вдруг издала странный звук, словно хрюкнула. Чуткое ухо пани Ленской уловило его, и старушка немедленно отреагировала:

— Ну-ка, Флорентина, немедленно выкладывайте, что там у вас!

Флорентина хрюкнула вторично, и я поняла — это она так пытается сдержать рвущиеся наружу рыдания. Видимо, пани Ленская лучше ее знала.

— Боюсь, — это моя вина! — уже открыто заплакала экономка. — И как я сразу не догадалась? Только теперь, когда вы так обо всем рассуждаете, до меня дошло наконец. Мадам графиня, простите глупую бабу!

Я раскрыла рот, чтобы успокоить женщину и заверить ее, что вовсе не сержусь, как меня перебила тетушка. И правильно сделала, она действительно знала, как поступать с экономкой, и сурово потребовала:

— Флорентина, перестаньте заикаться и разводить сырость, ближе к делу! И подробнее! Тем самым и вину свою уменьшите.

Флорентина, вздрогнув, высморкалась, взяла себя в руки и довольно связно рассказала:

— Уже с неделю будет, точно не скажу, только как я покупки у Оноре делала, появился в его лавчонке месье Арман. И поинтересовался, а что я покупаю? Оноре как раз мне две упаковки паштета подавал, я всегда беру две упаковки, зная аппетит пани графини, так он, Арман, значит, спросил... толком и не вспомню, шуточку какую-то отпустил, а я возразила — не для себя, а для мадам графини, потому как мадам этот паштет просто обожает, а я вот жирного не выношу. Он еще принялся расспрашивать, а что еще мадам графиня любит, ну я ему обо всем без утайки и поведала, знаю, как он к мадам неравнодушен, обычное дело поинтересоваться, что любимая женщина предпочитает, может, захочет угостить, чтобы подольститься...

Ну, все! Последние сомнения отпали. Он, Арман Гийом!

И снова старая дама проявила суровость, на этот раз по отношению ко мне, заявив тоном, не терпящим возражений:

— Немедленно садись и пиши завещание! В нем — залог твоей безопасности. Да кому угодно завещай, все состояние сразу и пусть месье Дэсплен оформит по всем правилам! О, вот идея! Отпиши все церкви! Самое верное дело. Костел — фирма серьезная, мощная, у него никому не удастся хоть что-то вырвать из горла, а мне еще не доводилось слышать, чтобы какой-нибудь ксендз прикончил завещателя. Они всегда терпеливо ждут. К тому же, костелу не обязательно знать о твоем завещании, пусть лишь метр Дэсплен сделает все честь-честью и постарается, чтобы о твоем завещании узнали все знакомые. Арману не будет смысла тебя убивать. С костелом ему не потягаться.

— Гениально! — восхитился Филип.

— Еще бы, особенно если учесть, что ты в любой момент можешь написать другое завещание, а прежнее уничтожить, — завершила свою мысль пани Ленская.

Я так взволновалась от нового покушения на мою жизнь и всех этих разговоров, что как-то позабыла о предстоящем мне наутро экзамене и перестала дрожать. Твердо решила — сразу же по приезде в Париж пишу завещание.

А Филип стал командовать: велел Флорентине предъявить ему все имеющиеся в доме продукты, после чего приказал выбросить их, невзирая на охи и причитания экономной домоправительницы. Гастон взял на себя бутылки, выливая содержимое початых в кухонную раковину и внимательнейшим образом, через лупу, осматривая головки неоткупоренных. Роман немного успокоил нас, заявив, что, по крайней мере, весь следующий день мы можем жить спокойно, поскольку после его доноса в полицию Армана вызвали на допрос, а бомбу в моем доме он вряд ли подложил.

* * *

Не смогла я написать завещания, нотариус уперся — недостаточно сведений о моем польском имуществе.

Экзамен на получение прав водителя я сдала легко, даже сама удивилась. А потом самостоятельно проделала путь от Трувиля до Парижа. Роман ехал за мной на второй машине. Подъезжая к Парижу, поменялись местами — он ехал первым, я за ним, иначе запуталась бы. Благополучно добрались до Монтийи, куда еще накануне прибыл Гастон и встретил нас у моего дома.

Дел было невпроворот. Месье Дэсплен торопил с поездкой в Польшу для получения необходимых ему сведений. Полиция то и дело вызывала на допросы — в качестве пострадавшего? В качестве подозреваемого? Они не уточняли, но времени отнимали много и, если не ошибаюсь, после каждого такого допроса все больше склонялись к мнению, что я, как говорят, с приветом. В Монтийи полным ходом шел ремонт в сочетании с реставрационными работами, и мне приходилось бывать там ежедневно. Совсем не оставалось времени на себя — чтение познавательной литературы, телевидение, самые необходимые косметические процедуры. Для встреч с Гастоном оставалась только ночь. Не скажу, что это плохо, но мало.