Ирина Шанина - Поцелуй смеющегося Будды Страница 45

Это и в самом деле оказался подвал, пустой, насколько можно было судить с первого взгляда. Освещение очень скудное, только под самым потолком маленькие оконца. Выбраться через них на улицу не представлялось никакой возможности: оконца были такими узкими, что в них не пролез бы даже Сань Ва, не говоря уж обо мне.

Стало быть, нужно опять искать… Что? Да дверь, конечно же. Света через амбразуры, которые спроектировавший этот подвал архитектор, видимо, сгоряча назвал окнами, проникало совсем немного, поэтому мы двигались почти на ощупь. К счастью (или к сожалению?), ни ящиков с оружием, ни мешков с наркотиками по дороге нам не попалось. Очень скоро мы поняли, что действия наши не обдуманы. Мы без толку бродили в полутьме, размахивая руками и все время натыкаясь друг на друга. Следовало как-то систематизировать наши поиски. Сань Ва предложил вернуться к той двери, через которую мы вошли. Мысль здравая, но, когда мы попытались претворить данную идею в жизнь, выяснилось, что никто не помнит, а в какой, собственно, стороне эта дверь находится. Пришлось срочно корректировать планы: мы дошли до стены и двинулись вдоль нее по часовой стрелке. Примерно через пятьдесят метров мы наткнулись на дверь, разумеется запертую. Сань Ва предложил открыть ее и подпереть чем-нибудь, чтобы она не закрывалась: на лестничной клетке горели светильники, лишний источник света нам бы не помешал. На этот раз он ковырялся с замком значительно дольше, что меня удивило — снаружи он открыл его буквально за минуту. Но наконец замок щелкнул. Сань Ва легонько толкнул дверь, и та открылась.

Знакомой винтовой лестницы за дверью не оказалось. Это была дверь на свободу. Если, конечно, свобода у вас ассоциируется с помойкой — ибо нашему взору предстали мусорные ящики, коими был плотно заставлен двор. В нос ударили бодрящие ароматы протухшей рыбы и сгнивших фруктов. Между мусоросборниками был узкий проход, напоминающий крысиную тропу. Отличная маскировка. Вряд ли сюда ходят экскурсионные толпы. А поскольку помойки, как правило, располагаются у глухой задней стены дома, никому и в голову не придет искать здесь вход. Мы двинулись гуськом по тропе, стараясь по возможности избегать контакта со свисающими из бачков банановыми шкурками. Идти было неприятно, и дело даже не в вони — пару раз дорогу нам перебегали крысы, чей покой мы бесцеремонно нарушили своим появлением. Помойка была большая, не иначе сюда свозили мусор со всего квартала. Но вот последний мусорный бак остался позади, мы вышли на открытое место.

Оказывается, это был так называемый «двор-колодец» с единственным входом, он же выход. Вход-выход представлял собой небольшую арку, мы рванулись к ней, как матросы с корабля Колумба, увидевшие на горизонте полоску земли.

Улица, на которую мы выбежали, была узкой, явно не торговой и очень криминальной на вид. Этакая местная Марьина роща. На ней не было даже лавок с сушеными змеями, не говоря уж о других, более цивилизованных магазинах. Да что там магазины, сюда не выходило ни одно окно, что в данный момент нас устраивало как нельзя лучше. Мы, не торопясь, дошли до угла и свернули направо.

Глава XV

Здесь было гораздо более оживленно: большая толпа стояла на мостовой, разноцветными огоньками мигала патрульная машина, сотрудники полиции огораживали место происшествия желтой ленточкой, чтобы народные массы не мешали проводить служебно-розыскные мероприятия. Почему-то у нас не было сомнений, что вся эта суматоха непосредственным образом связана с кровавой бойней в штаб-квартире толстяка Чу. Нам, как непосредственным участникам, если не сказать главным действующим лицам драмы, следовало как можно быстрее скрыться с места происшествия, но поспешное бегство могло обратить на себя внимание господ полицейских. Поэтому мы присоединились к толпе, причем Сань Ва активно заработал локтями, чтобы пробраться в первый ряд; я шла в кильватере.

Предчувствия нас не обманули: рядом с полицейской стояла машина «скорой помощи», в которую дюжие (по местным меркам) парамедики загружали черные пластиковые мешки: все, что осталось от банды толстяка Чу. Ну что же, одним криминальным авторитетом стало меньше, да и полиция немного отвлечется от поисков заграничной маньячки, погубившей немало здешнего народа. К тому же смерть толстяка Чу неизбежно вызовет передел сфер влияния. А это тоже дополнительные хлопоты для правоохранительных органов.

Ну вот, загрузили последнее тело, офицер в очках и с блокнотиком в руках начал опрашивать народ, выявляя возможных свидетелей. Это уже опасно: как только он поймет, что я не говорю по-китайски… Иностранные туристы по таким районам не шастают, стало быть, здесь я могу только скрываться от правосудия (что, в принципе, не так уж далеко от истины). На всякий случай подозрительную Наоми Цэнь заберут в участок, а уж там, в участке… Усилием воли я заставила себя НЕ ДУМАТЬ о том, что произойдет, когда здешние полицейские чины сообразят, какую рыбу они выловили. Но уходить прямо сейчас тоже никак нельзя. Зеваки не покидают место происшествия, они остаются до конца в надежде, что убийцу разоблачат и схватят прямо на их глазах. Так что мы продолжали стоять, делая вид, что все происходящее нас очень интересует. Полицейский тем временем подошел к нам очень близко; еще пара человек, и наступит наша очередь. Вот он уже начал задавать вопросы молодой девице в очках. Разговор шел по-китайски, поэтому я особо не напрягалась, все равно ничего не пойму. А вот Сань Ва внимательно прислушивался и вдруг сильно сжал мою руку.

— Ты что, с ума сошел? — зашипела я ему в ухо, еле сдержавшись, чтобы не дать подзатыльник. — Мне же больно. Если я сейчас заору, на нас точно обратят внимание.

— Сорри, — шепнул он в ответ. — Ты знаешь, кто эта девица? — Он показал глазами в сторону полицейского, который, получив ответ на первые два вопроса, вдруг страшно разволновался, начал звонить по мобильнику и потерял интерес ко всем присутствующим, за исключением этой совершенно заурядной особы в очках.

Интересно, что он в ней такого нашел? Я критически осмотрела ее с ног до головы. Невысокого роста, стандартная стрижка (похоже, у них здесь во всех парикмахерских стригут исключительно «под горшок»), очки «велосипедик» на носу. Ну и вкусы у этого полисмена. Я так увлеклась, что до меня не сразу дошел смысл слов Сань Ва, но, когда дошел, я в свою очередь крепко сжала его ладонь и потребовала, чтобы он немедленно повторил.

Оказалось, что заурядная девица работала в притоне толстяка Чу кастеляншей. Стало быть, это по ее милости нам чуть не пришлось спать на использованных простынях. В это утро ленивую кастеляншу спасло чудо: она решила заняться своим непосредственным делом — отнести белье в прачечную. Непонятно почему, но именно в этот день она сделала это собственноручно. Как пояснил мне Сань Ва, обычно она звонила, чтобы белье забрал посыльный. Но сегодня решила наведаться туда сама (вроде, у нее не сошлось количество возвращенных простыней). Естественно, этот факт возбудил подозрения в сотруднике полиции. А кто бы на его месте не усомнился? То тяжелее телефонной трубки ничего в руках не держала, а то вдруг потащила целый мешок, и как раз в это время в доме произошла резня. Если девица не наводчица, то полицейский — император Китая. В общем, барышню, так не вовремя проявившую служебное рвение, взяли под белы руки и повели к патрульной машине. Мы, зрители, дружной толпой качнулись за ней. Создалась маленькая неразбериха, в результате нам с Сань Ва удалось плавно переместиться в уже опрошенный сектор. К этому времени в толпе появились первые журналисты, они рвались к арестованной дамочке, одновременно выкрикивая вопросы и пытаясь подсунуть ей свои микрофоны. Девица имела неплохой шанс затмить меня в выпусках новостей, но полицейские не дали ей возможности этот шанс реализовать. Кто-то из высшего руководства замахал руками, прокричал «без комментариев», после чего дал знак остальным, и народ стали постепенно оттеснять от места происшествия.

Толпа вяло сопротивлялась. С одной стороны, было уже ясно, что все самое интересное закончилось и можно без большого ущерба разойтись по домам. С другой стороны, всех удерживало на месте любопытство — а вдруг? Вдруг произойдет невероятное; вдруг кровожадный маньяк, доселе скрывавшийся где-то в недрах дома-лабиринта, не выдержит скопления полиции и выбежит на улицу. Такое развитие событий открывало невиданные перспективы перед присутствующими. По крайней мере, это могло служить многообещающей темой для светских разговоров за праздничным столом в течение нескольких лет. Но, уступая напору полиции, люди потихоньку, шаг за шагом, двигались в сторону соседней улицы. Мы с Сань Ва перемещались вместе с толпой, делая вид, что очень хотим остаться. Когда мы свернули за угол, выяснилось, что самые предприимчивые граждане торопливо удаляются с места происшествия, чтобы первыми (раньше, чем начнется очередной выпуск новостей) принести домой сногсшибательные новости. Полиция никого не удерживала, наоборот, на лицах блюстителей порядка читалось некоторое облегчение по поводу того, что люди проявили сознательность и ушли сами. Мы тоже пошли прочь, причем наш отход был на удивление неторопливым и относительно безопасным. Нельзя сказать, что такое отступление было для нас привычным: за последние несколько дней мы все больше убегали и прятались, короче, действовали в условиях максимального риска.