Дарья Донцова - Всем сестрам по мозгам Страница 46

– Вот дурень! – засмеялась Реутова. – Ты сто раз повторил, что о нас справки наводил, а Вишняков все равно брехал. И как ты его упустил? Удрал Николаша. Интересно, кто его напугал? Может, тот, кто Хачикян убил?

– Или он сам ее жизни лишил, – буркнул Мануйлов.

– Дебил, – выдала свою оценку Николаю Жанна. – Но я умная. И хорошо знаю, чьи фото ты тут за снимки родни выдавал. Мужик с бородой – Иван Тургенев, а женщина – поэтесса Зинаида Гиппиус. То-то Лиза про гипюр вспомнила. Кочергина офигенная дура, и ее мать с кривой резьбой была, если на столе портреты не близких, а писак держала… Ну и к чему эта комедия?

Мануйлов засмеялся.

– Ты мне нравишься все больше и больше. Я человек с чувством юмора, люблю пошутить. Давай дружить, а? Нас с Олегом многое связывало.

– Нет, я с такими, как ты, не вожусь! – отчеканила Жанна. – Оформляй дарственную, получишь книжонку, и гуд-бай. Одно мне непонятно: за фигом тебе Ленька? Он вообще не в курсе. Ничегошеньки не знает.

– Остальные живут одни, а у тебя семья, – ответил Мануйлов, – муж и жена одна сатана, я думал, между вами секретов нет. Если ты не захочешь книжечку отдать, Леонида уломаю.

– Ошибся, значит, – подвела черту под разговором Жанна. – До завтра.

Стало тихо. Потом раздалось звяканье, бульканье. Затем до моего слуха донеслись тихий, неприятный смех, звук шагов, скрип, и наконец наступила тишина.

Я высунулась из-под скатерки, убедилась, что в столовой никого нет, а дверь на террасу закрыта, и пошла в свою спальню, не забыв прихватить с собой нож.

Глава 30

При виде меня Зина оживилась, замела хвостом по полу и начала облизываться. Я отрезала кусок яблока и протянула ей со словами:

– Думала, псы любят исключительно мясные изделия.

Собака-почтальон захрустела сочным фруктом. Тильда подошла к моей ноге и издала странный звук. Я протянула свинке ломтик, и презент был принят с восторгом. Зинаида, слопав свою порцию, опять уставилась на стол, где лежало яблоко.

– Ну уж нет, – улыбнулась я, – хорошего понемножку. Ступай домой! Передай привет Василию. А я пока посмотрю, что он мне прислал.

Дворняжка не шелохнулась. Я решила не обращать на наглую гостью внимания, хотела уже всунуть флэшку в ноутбук, но тут в дверь постучали. Я подошла к створке и распахнула ее.

– Дорогая, всегда следует спрашивать, кто там, – назидательно произнес Сергей Павлович. – Можно войти?

Я посторонилась.

– Конечно.

– О, да у тебя гости! – воскликнул Мануйлов.

Тут только я сообразила, что мне придется объяснить, каким образом в спальне очутилась дворняга, обернулась и увидела, что у стола сидит одна Тильда – Зинаида успела удрать через распахнутое окно. Лишний раз восхитившись сообразительностью собаки, я защебетала.

– Вот, хотела фильм на ноуте посмотреть, у меня закачано много комедий, но услышала сопение в коридоре, открыла дверь, и появилось это чудо. Такая прикольная! Ничего, что я ее яблоком угостила?

– Ах ты маленькая попрошайка, – ласково пожурил хозяин хрюшку. – Она обожает фрукты. Яблоки ей разрешены, груши тоже, а вот виноград нет, от него пучит. И бананы с цитрусовыми под запретом. От первых толстеют, от вторых развивается аллергия.

– Похоже, вы очень любите Тильду, – пробормотала я.

– Разве можно плохо относиться к животным? – ответил хозяин. – Они наши меньшие братья. Согласна?

– Угу, – кивнула я. – Интересно, можно ли объяснить это голодному тигру, если встретишься с ним на узкой дорожке? Хищник впечатлится тем, что он мой брат, или – ам, и проглотит меня? Хотя нет, я большая, таких по частям едят.

Мануйлов улыбнулся.

– У тебя есть чувство юмора, мне оно тоже присуще. Недавно я прочитал в одном солидном научном издании, что умение видеть в разных ситуациях смешные стороны передается по наследству, и получается, что все такие люди родственники.

– Здорово! – восхитилась я. – Значит, у меня много близких. Жаль только, что они об этом не знают. Я порой ощущаю одиночество, но винить в том некого, сама виновата, не завела семью.

– А как же Феликс Головин? – поинтересовался хозяин.

Я вздрогнула.

– Вы знаете? Но… как? Откуда?

– Дорогая, я уже говорил, что прежде чем пригласить в дом кандидатов на наследство, изучил их биографии, – ответил Сергей Павлович.

– Мы не афишируем свои отношения, – пробормотала я, – у Феликса есть жена Нина и дети.

– Приемные, – уточнил Мануйлов.

– Он их любит, как родных, – вздохнула я. – И мне совершенно не хочется уводить его из семьи.

– Знаю, дорогая, – с сочувствием произнес фокусник. – Ты замечательная девочка, достойная своего отца и мамы. И тебе Господь должен послать счастье.

– У меня оно уже есть! – с жаром воскликнула я.

– Это Головин-то счастье? – скривился Сергей Павлович.

– Мы любим друг друга, – гордо произнесла я.

– Странное чувство любовь, – мрачно заметил собеседник. – Никакой радости в нем нет, сплошные терзания. Ладно, открою тебе тайну: когда-то мой верный Карл потерял голову от Зои.

– У него был роман с моей мамой? – ахнула я.

Мануйлов сел в кресло.

– Да. Думаю, хватит скрывать правду, прошло очень много лет, ты давно взрослая, ни Зои, ни Андрея, светлая им память, давно на свете нет. Но я-то жив, и сейчас уже можно сказать: Таня, ты родная дочь Карла. Зоя родила девочку…

Мануйлов продолжал излагать «правду», я старательно изображала ошеломление, испуг, растерянность… В конце концов Сергей Павлович подобрался к основной теме.

– Не хочется бросать тень на Зою, но она украла у меня одну вещичку, книжечку. Переплет из темной, почти черной кожи, в ней тоненькие темно-желтые странички с зашифрованным текстом и мелкими рисунками.

Я продолжала изумляться, а Мануйлов повторил историю про придуманные им технически сложные фокусы. Но окончание «сказки» прозвучало в новом варианте.

– Перед смертью Зоя связалась со мной и сказала: «Сережа, прости, я очень виновата перед тобой. Забери свой фокусбух. Я его спрятала в квартире. Таня в курсе, где лежит книжечка, но она не знает, что там за информация. Дочь предупреждена, что о блокноте никому говорить нельзя и что за ним придет дядя Сережа».

Я постаралась сохранить на лице изумление, хотя, честное слово, очень хотелось рассмеяться. Похоже, беседа с Жанной выбила Мануйлова из равновесия, и он стал совершать глупые ошибки. Ну кто расскажет семилетней девочке о тайнике, да еще потребует от ребенка молчания? Ладно, пусть Зоя была на редкость глупа и доверила секрет неразумной дочери, не побоялась, что она, охваченная любопытством, возьмет книжечку, покажет ее учительнице или, того хуже, подружкам. И как объяснить тот факт, что Сергей Павлович выжидал много лет, прежде чем вспомнить о столь необходимой ему вещице?

– И вот сейчас, в связи с тем, что мне нужны деньги на лечение, – грустно продолжал хозяин дома, – я решил попросить: Таня, пожалуйста, верни книжечку, она тебе совсем не нужна. А я буду продавать придуманные ранее, во времена творческого взлета, наработки и смогу протянуть на этом свете лишние месяцы. Моя жизнь, Танечка, в твоих руках. Если я умру, бедный Карл тоже вскоре сойдет в могилу. Понимаю, он тебе почти не знаком, можно сказать – чужой человек, к тому же, пусть и по просьбе Зои, отказался от тебя, но, поверь, Карл всегда нежно любил свою дочурку. Ты его боль, его горе и его огромная радость. Пожалуйста, помоги нам еще порадоваться солнышку. Отдай книжечку.

Я закрыла лицо руками. Надеюсь, Мануйлов примет этот жест за выражение крайней взволнованности.

– Ты не такая, как все остальные претенденты на наследство, – повторил Мануйлов, – поэтому предлагать тебе свое имущество в обмен на книжечку я не стану.

Я опустила руки. Ну надо же, как Жанна вывела из строя радушного хозяина – бывший циркач совсем перестал ловить мышей. Мне сейчас надо спросить: «Значит, другим вы такое предложение делали?»

– Понимаю, что, говоря при всех о своем желании получить дом и сад, ты просто не хотела выделяться среди других гостей, – чирикал Сергей Павлович.

– Я нуждаюсь в средствах, – возразила я.

Мануйлов погрозил мне пальцем.

– Дорогая, тебя полностью обеспечивает Головин. Вы ездите за границу, где можете спокойно отдыхать, не боясь встретить знакомых, за кордоном ты прекрасно одеваешься, пользуешься косметикой. Ты боишься, что кто-то узнает правду о твоем любовнике, поэтому в Москве педагог Сергеева серая мышка. И ко мне в гости ты приехала, облаченная по моде начала нулевых, потому что привыкла на людях одеваться как скромная учительница и отовариваться в секонд-хенде.

Мне стало по-настоящему обидно.

– Вовсе нет! Я посещаю большие торговые центры, покупаю хорошие вещи. Просто у меня крупная фигура, и выбор платья…

– Не надо, дорогая, – перебил меня Мануйлов, – не стоит ломать комедию. Давай говорить откровенно.

– Хорошо, – согласилась я. – Начинайте!