Дарья Донцова - Всем сестрам по мозгам Страница 47

– Хорошо, – согласилась я. – Начинайте!

– Отдаешь книжечку и получаешь взамен папку с компроматом на Головина, – отчеканил Сергей Павлович.

– И зачем она мне? – удивилась я. – У нас с Феликсом тайн друг от друга нет.

– Ошибаешься, – возразил Мануйлов, – секреты есть у всех. Зная, какие скелеты хранятся в шкафу любовника… – а поверь, у него не гардероб, а парижские катакомбы, набитые костями, – обладая информацией, ты сможешь припугнуть Феликса, поставить ему условие: он на тебе женится, и тогда ничто не всплывает на поверхность. Ведь жена не свидетельствует против мужа. Если Головин откажется уйти от Нины, ты его припугнешь, что оттащишь бумаги в управление, которое занимается организованной преступностью. Думаю, бизнесмен не совершит ошибки, и ты наконец станешь замужней женщиной, законной супругой, прекратится твое вечное унижение.

Я приоткрыла рот. Очень вас прошу, если когда-либо решите шантажировать своего любовника, чтобы стать его женой, то лучше не начинайте боевые действия. Все шантажисты, как правило, плохо заканчивают.

– Какая-то совершенно не нужная книжонка – в обмен на толстую подборку бумаг, которые сделают тебя госпожой Головиной, – продолжал искушать меня бывший фокусник. – Подумай, дорогая, и прими правильное решение. Сейчас Феликс с тобой, но что будет через пять, через десять лет? Прости, но ты ведь не помолодеешь, превратишься с течением времени в пожилую тетку. А мужчинам по вкусу молодость. Феликс свильнет к юной прелестнице. С чем ты останешься? Или Головин умрет. Кто тогда получит его деньги? Нина! А тебе фига с маком. Нет, даже без мака, просто дуля. Оцени свое будущее объективно. Я же предоставляю тебе уникальный шанс. Не упусти его.

– Что в папке? – спросила я. – О чем идет речь в бумагах?

Сергей Павлович расплылся в улыбке.

– Дорогая, отдай книжечку – и читай документы. Ну? Как?

– Я не понимаю ничего… – захныкала я, – вообще… голова кругом идет… Можно мне спать лечь? Я устала, буквально на части разваливаюсь…

– Конечно, дорогая, – заботливо сказал собеседник. – Не будешь возражать, если мы побеседуем еще и завтра?

Я кивнула. Мануйлов встал, сделал шаг в сторону двери и был остановлен моим восклицанием:

– Сергей Павлович!

Он обернулся.

– Да, дорогая?

– Вы совершенно правы, – пролепетала я, – я мечтаю стать женой Головина. Отдам вам книжечку в обмен на папку.

Хозяин не смог скрыть радости.

– Умница, дорогая! Единственно правильное решение! Завтра с утра обговорим детали, а сейчас спи и помни: у тебя теперь есть любящий отец Карл. А я его лучший друг, мы всегда придем к тебе на помощь.

Пафосно завершив беседу, Мануйлов удалился. А я поскорее отправилась в ванную – мне захотелось встать под душ и смыть с себя ощущение липкой грязи, возникшее во время визита хозяина усадьбы.

Подойдя к раковине, я зачем-то взяла в руки свою идиотскую покупку, электронный выщипыватель бровей, и вдруг услышала из комнаты:

– Танечка! Плиз, Танечка!

Я живо сунула дурацкое приобретение в карман, вернулась в спальню и увидела Лизу, залезающую в открытое окно.

– Ты здесь! – радостно воскликнула девушка.

– Где же мне быть? – удивилась я. – Ночь на дворе.

– Не спишь? – поинтересовалась Елизавета.

– Нет, как видишь, – ответила я.

Лиза молитвенно сложила руки.

– Пожалуйста, помоги!

– Что случилось? – насторожилась я.

– Я не трогала его, он сам упал, – всхлипнула Лиза.

Ничего не понимая, я уточнила:

– Кто и куда?

– Шарик, – жалобно протянула Лиза. – Я как раз ушла, вернулась, а он уже на земле, в обломках…

Я поняла, что спокойно принять душ не удастся, села на кровать и велела:

– Рассказывай. Только медленно и четко!

Елизавета прижала к груди кулачки и затараторила.

В доме нет кондиционера, в спальне душно. Лиза распахнула окно, но заснуть все равно не смогла. И тогда ей взбрела в голову идея пройтись по саду. Девушка, чтобы далеко не ходить, вылезла в окно, двинулась вдоль дома и увидела Жанну. Та сидела спиной к ней на скамейке, расположенной у садовой колонны, на вершине которой громоздится большой бронзовый шар. Лизе захотелось подойти к Реутовой, поболтать с ней, но она вспомнила, какая Жанна злая, попятилась и отправилась дальше. Заходить в глубь территории Кочергина побоялась – фонари погасили, и, несмотря на полную яркую луну, дорожки, змеившиеся между раскидистыми деревьями, были погружены во мрак. А около коттеджа, как ей показалось, совсем не страшно.

Она совершила обход вокруг здания. Шла не спеша, наслаждалась ароматом декоративного табака, наконец-то наступившей прохладой и в конце концов снова очутилась неподалеку от лавки, где сидела Жанна.

Елизавета примолкла на секунду, а затем зачастила еще быстрее:

– Танечка! Кто мне поможет? Сначала я к Сергею Павловичу хотела бежать, но постеснялась. К Леониду нельзя, он сразу умрет от горя, когда узнает. И к Раисе Ильиничне нельзя, она ведь вся больная и тоже умрет – от разорвавшегося сердца. Одна ты здоровая, вот я и пришла к тебе. Понимаешь?

– Нет, – отрезала я. – Почему Реутов и Нестерова должны умереть?

– Вау! Я не сказала? – округлила глаза Лиза. – Шар с колонны упал! Прямо на Жанну! И убил ее! Что делать, а? Мне страшно!

Я молча кинулась к окну, перевалилась через подоконник, ринулась в сад, домчалась до скамейки и увидела, что верх колонны пуст. Тяжелый шар, рухнув с высоты, разломал деревянное сиденье лавочки. Жанна лежала на траве, лицом вниз, вокруг нее валялись остатки скамейки. Я присела рядом с ней, приложила два пальца к шее, услышала тихий плач Лизы и велела ей:

– Ступай в дом.

– Куда? – шмыгнула носом девушка.

– Иди в свою спальню, – вздохнула я. – Лучше тебе тут не маячить.

– Боюсь, – захныкала Лизавета. – Жанночка умерла, на нее шарик скатился… Что делать?

– Замолчи и жди меня в комнате, – сурово приказала я. – Запри дверь на крючок, закрой окно, не открывай никому, кто бы и под каким бы предлогом к тебе ни рвался. Ни с кем не вступай в разговор, молчи. Я постучу в стекло вот так: три раза, пауза и снова три раза. Запомнила?

– Да… – всхлипнула Лиза и убежала.

Я наклонилась еще ниже над телом бедной Жанны, потом решила перевернуть ее. Взялась рукой за ее плечо и вдруг ощутила сильный тычок между лопаток. Удар лишил меня равновесия, я свалилась на ягодицы Жанны, а затем скатилась на землю лицом вниз. Только сделала попытку встать, как кто-то больно стукнул меня по плечу, и на секунду в глазах потемнело. Потом я уловила аромат ванили, услышала напряженное сопение, моей обнаженной шеи коснулось чье-то дыхание. Невидимый противник явно хотел понять, жива я или нет.

Моя рука очень осторожно скользнула в карман, нашла прихваченный из ванной электронный пинцет, а потом, вывернувшись, резко воткнула его в того, кто навис надо мной.

Негодяй не видел моего маневра и не ожидал нападения. Раздался вскрик. И тут же послышались шорох и топот.

Я, кое-как справившись с головокружением, повернулась на бок, затем осторожно встала на колени, оперлась рукой о траву, ощутила, что пальцы стали мокрыми, поднесла ладонь к глазам, увидела красные пятна и поняла, что ранила напавшего на меня мерзавца. Мою жизнь спасла бесполезная покупка! Ну, да, электронный бровещипательный агрегат имеет тонкие и острые щипчики, и если такие вопьются в тело, мало не покажется. Убить человека при помощи пинцета сложно, а вот сделать ему больно можно легко. Не знаю, куда я ранила поганца, в ногу или в бок, но противник испытал не самые приятные ощущения и убежал.

Я попыталась встать, но не вышло – дрожавшие ноги разъезжались в разные стороны. Удалось только сесть около неподвижно лежавшей Жанны. Я достала из кармана ультразвуковой свисток. Никто, кроме Зины, сейчас не придет мне на помощь, и надо радоваться, что я имею в друзьях умную собаку.

Глава 31

– Нервная система как у чугунного утюга, – произнес знакомый голос.

Я открыла глаза и увидела Василия.

– У тебя нервы, как у чугунного утюга, – повторил он, судя по всему, обращаясь ко мне.

– Очень интересно… – пробормотала я, окончательно вынырнув из забытья. – Ну и почему ты сравниваешь меня со старинным гладильным прибором?

– Современный весь на электронике, он эмоциональный, поэтому небось психопат, – пояснил Медведев, – а чугунина простая, у нее переживания отсутствуют.

– Оригинально мыслишь. Спасибо, что не сравнил меня со стальным унитазом в вагоне поезда, думаю, тот тоже бесчувственный, – фыркнула я.

– Это комплимент, – уточнил полицейский. – Я бы, пережив такие ночные приключения, глаз не сомкнул, залез бы в шкаф и трясся там.

– Пожалуйста, шкаф в твоем распоряжении, – милостиво разрешила я. – Хотя нет, мне надо переодеться, чтобы к приезду Антона выглядеть прилично. Ну-ка выйди в коридор.

– Котов уже прибыл, – отрапортовал Медведев, – а с ним еще люди. Ты пошла спать, а я их в саду около пяти утра встретил.