Чё делать? - Владислав Михайлович Попов Страница 49

– А мы, пожалуй, останемся, – обратилась она к Надежде Алилуевне, – подберем что-нибудь из джинсов. Мне-то джинсы носить можно. Имея в виду, что Лизе – нельзя. При этом она кокетливо взглянула на Эльдара, но тот, подцепив псевдопевца и квазиманьяка, уже потянулся в банк. «Ну и дурак», – подумала Кристина Анатольевна про хозяина джинсовой лавки. «Дурак» в смысле, что не обратил на нее внимание, и «дурак» в смысле «кто ж тебе даст деньги в банке без самого Стаса и без его паспорта». Но вслух она это не сказала.

Вика увязалась за Эльдаром и Горюхиным. – Вы что, не собираетесь сдать его милиции? Вы что, купились на эти жалкие деньги?

– Девочка, послушай опытного человека, деньги жалкими не бывают.

Эльдар заговорил менторским тоном:

– Для того, кто как я, зарабатывает их в поте лица… (тут он вспомнил баню, где потел, проводя переговоры о трех уличных туалетах с главой микрорайона, и улыбнулся сам себе) … каждая маленькая прибыль – это большой шаг к состоянию. Состояния с неба не сваливаются. Надо крутиться.

От этих слов Вася проникся уважением к своему компаньону. «Вот человек! Не то, что ты» – брезгливо сказал он сам себе.

– Но он же маньяк! Вы его отпустите с деньгами, и он продолжит свои ужасные преступления, – не унималась Вика, тыкая пальцем в Горюхина.

– Не перебивай, старших, – оборвал ее Горюхин, – продолжайте, пожалуйста. Мне ваши мысли очень даже интересны.

Эльдар впервые нашел такого благодарного слушателя и неожиданно для самого себя выболтал свой бизнес-план по освоению целинных ста рублей.

– Вот смотри, – и Горюхин внимательно посмотрел на собеседника, – беру я сто рублей и иду к Анзору. Анзор – сапожник. Говорю: «Анзор, дай мне обрезков кожи. Где-то такого размера». Эльдар сделал ладонями сердечко, а потом сузил его до трапеции. -Анзор дает мне кожи. Я даю ему 30 рублей, не, 40 рублей даю, и говорю: «Анзор, выжги на этих кусочках вот рисунок, как на американских джинсах». Анзор знаешь как лошадей рисует? Потрясающе рисует. Лейбл будет лучше, чем оригинальный. Потом пойду к Рина… – Эльдар осекся, решил не выдавать место, где берет дешевые китайские джинсы из Турции, – в общем, куда надо пойду, джинсы достану. Потом пойду к Марьиванне в ателье и дам ей 20 рублей. Дам 20 рублей и скажу: «Пришей, Марьиванна, это к этому». На оставшиеся сорок рублей друзей угощу! А потом продам все и получу тысячу рублей. Нет, тысячу двести пятьдесят!

Но тут радость от получения тысячи рублей и еще двухсотпятидесяти в придачу была омрачена мыслью, что Анзор за лошадку на лейбле возьмет не меньше пятидесяти пяти рублей. Сорок плюс пятьдесят пять получается девяносто пять рублей. Плюс двадцать Марьиванне.Это ж грабеж!

– Нет, другой бизнес-план родился! Поеду к Сергейсеменычу в Дмитровград на мебельную фабрику. Скажу: «Сергейсеменыч, дай дерматину на 50 рублей. Потом к Марьиванне поеду, скажу: Сшей, Марьиванна чехлы на автомобильные кресла и дам ей 30 рублей. Потом приду на рынок и продам все и получу тысячу пятьсот шестьдесят пять рублей!

Но и тут ждал Эльдара облом – за место на рынке надо будет отвалить сто рублей!

– Стоп! Рынка же теперь нет! Чехлы теперь в магазин сдавать придется, а там комиссию возьмут и цену сбросят. Трудно нынче бизнес вести. Толи дело лет 15 назад. Рыбхоз чешую и тухлятину на берег сбрасывал, так я из нее клей начал варить.

Идейный наследник Костанжогло мечтательно посмотрел куда-то в потолок.

– За лето получил 300 тысяч старыми и пять лет за спекуляцию. Да, к Анзору надо идти. Делиться надо.

Эльдар повернулся к маньяку, который должен был принести ему сто рублей дохода. Маньяка рядом не было.

25

Маньяк был в метрах пяти и пытался вырваться из цепких рук Виктории Клюевой. Он вырывался молча, делая умоляющее лицо, а Вика в ответ молча отрицательно мотала головой. Она давала ему шанс вернуться в лоно компании без скандала. Горюхин был готов выскользнуть из куртки и убежать, как ящерица, которая жертвует хвостом ради спасения. Но ему стало жалко теплую, хоть и неказистую вещь. Привязанность к вещам подвела Горюхина. Если бы он был высокодуховной личностью, презирающей вещи, он бы вырвался на свободу. Но нет, он был в плену у своих вещей и своих желаний. Все еще дергаясь, Вася с ужасом наблюдал за громилой, который отвлекся от своих бизнес-планов и стал поворачиваться в его сторону. Их взгляды встретились, и Вася перестал сопротивляться. Его руки опустились сами собой. «Я не высокодуховная личность так мне и надо!» – подумал Вася, поправил куртку и зашагал под конвоем навстречу катастрофе.

Страшная истина, что в банке его ждут не деньги, а катастрофа, открылась Васе на слове «дермантин». До этого в его правом полушарии рисовались картинки их совместного с Эльдаром бизнеса. Причем себе Вася отводил роль мозгового центра. Вот они сидят в кабинете, оба в костюмах, бизнес идет замечательно, как по нефти. Вася предлагает какие-то новые схемы, а Эльдар почтительно соглашается. «Чехлы из дермантина – это не комфортно. Давай из него что-нибудь другое шить, – предлагает Вася, – например …корочки для паспортов. Да, корочки! Для паспортов! Смотри!» Вася лезет за паспортом… И тут в левом полушарии Горюхина загорается красной лампочкой и звенит сигнальной сиреной горькая, ужасная мысль: «ДЕНЬГИ МОЖНО ПОЛУЧИТЬ В БАНКЕ ТОЛЬКО ПО ПАС-ПОР-ТУ! Паспорту Стаса Атасова!»

26

Преимущество диванов модели «Фаворит» Шмаровской мебельной фабрики заключается в компактности. Легко и удобно помещается шмаровский диван «Фаворит» в малогабаритной квартире. Тысячи людей оценили это преимущество, а вот Феликс Эдмундович Буряк не оценил. Не помещался Феликс Эдмундович на таком диване. Точнее помещался, но не весь. Он был слишком крупной личностью для этого дивана. То нога соскользнет, то рука. То шея затекает, то ухо на шов легло. Неудобно было спать Феликсу Эдмундовичу. Не получалось провалиться в сон до полного забвения. Все слышал сквозь сон хозяин торгового центра. И как занижают количество стульев по накладной, и как поломали шкаф при доставке и чем вчера занимались на соседнем кресле. Феликс Эдмундович так устал ворочаться во сне, что испытал благодарность к телефону, когда тот зазвонил. Без всякого «здрасте» из трубки полилось:

– Ты охренел? Ты охренел, я тебя спрашиваю? Его какой-то мудак уже в заложники взял, выкуп требует!

– А? – выразил свое непонимание Феликс Эдмундович.

– Стаса в заложники,