Лариса Ильина - Беги, Люба, беги! Страница 50

— Да что же это такое, в конце концов!!! — раненым носорогом взревела я, кидаясь к креслу. — Своих вещей ей мало?!

В меня словно бес вселился. Я рвала и метала, смерчем носясь по квартире, срывая постельное белье и хватая попадающиеся под руку вещи дивы. Собрав куль, кинула сверху свой халат, грязные чашки с кухни, пепельницу, кое-как связала и спустилась вниз. Выйдя из подъезда, направилась к ближайшему мусорному баку, размахнулась и запульнула туда сверток. Отряхнула ладони и свирепо огляделась вокруг. Сидящие на лавочке бабульки наблюдали за мной в изумлении.

— Здравствуйте! — гавкнула я, и они испуганно затрясли в ответ седыми головами.

Я вернулась назад. Разгромленная квартира выглядела брошенной и жалкой, словно я сама. Постояв немного посреди горестной разрухи, я взяла чистую тряпку и принялась мыть полы.

Около шести вечера, когда я тупо пялилась в телевизор, зазвонил телефон. Я подошла к навороченному красавцу, имеющему автоответчик, определитель и прочие достижения современной техники. На панели высветился незнакомый номер. Меж тем включился автоответчик, и неизвестный абонент дал отбой.

— Как удобно, — равнодушно покивала я и вернулась к телевизору.

В течение часа телефон звонил еще пару раз. На третий, после вежливого сообщения аппарата, что хозяева отсутствуют, раздался женский голос:

— Милый, это я! Ты дома? — Касаревская подождала и вновь загундосила: — Я немного задержусь. Освобожусь — позвоню. Я купила твой любимый коньяк!

— Как мило! — передразнила я, не поднимаясь с места.

Еще несколько минут мне удавалось держать экран телевизора в поле зрения, но потом изображение растеклось, и я, потрясая кулаками, что есть мочи завопила:

— Чтоб ты облезла, выдра проклятая! Чтоб ты под забором сдохла! Это мой дом!

В половине девятого в замке зашуршал ключ. Я не стала утруждать себя вставанием, продолжая вместе со всей страной гадать, кто подставил кролика Роджера. В коридоре послышались шаги.

— Пупсик, ты тут? — нараспев протянул Олег.

— Нет, — в тон ему пропела я, чуть приглушив звук телевизора, — тут я!

Шаги замерли, послышались шуршание, грохот и звон бьющегося стекла. «Бутылка...» -догадалась я и обнадежила любимого:

— Не бери в голову! Пупсик купила твой любимый коньяк.

Из коридора не доносилось ни единого звука, я даже озаботилась: не скончался ли супруг в одночасье? Прошло не менее минуты, прежде чем там едва слышно скрипнула половица. В дверном проеме показалось смертельно бледное лицо.

— Люба? — хрипло выдохнул Олег, глупо перетаптываясь на одном месте.

Больше ему пока ничего не приходило в голову. Однако я прекрасно знала, что муж всего лишь собирается с силами, знала, что произойдет дальше.

Но я ошиблась. Муж не превратил свой промах в очередной скандал, он вообще повел себя чудно: молча ушел на кухню, где сидел, тиская кулаки и таращась в одну точку. Я не искала этому объяснений. Мне нужно было всего лишь прожить эту ночь. Чтобы наступило утро, утро нового дня и моей новой жизни.

А ночью прошел дождь. Ежась от утренней прохлады, я аккуратно перешагнула лужу и остановилась у края тротуара. Толпа на автобусной остановке роптала, дружно строя предположения насчет исчезнувшего общественного транспорта. Маленькая бойкая старушонка в яркой вязаной кофте ядовито предположила:

— Небось весь ихний парк дождем посмывало!

Толпа одобрительно захихикала. Я тоже улыбнулась и глянула на часы. Отошла метров на десять и посмотрела налево. К обочине, весело мигая поворотником, сворачивала темно-серая «девятка».

— Здорово, Любовь Петровна! Где пропадала-то?

— Доброе утро, Игорь Федорович! В командировке была. В Германии...

— Вот это да! — восхитился он. — Вот это, едрень-пень, я понимаю! Уважают, знать, тебя на службе-то? Дуру б какую-нибудь не послали!

Я засмеялась.

— А куда ж ты с подружкой прошлый раз подевалась? Два часа вас прождал! — вспомнил Игорь Федорович, закончив восхищаться. — Думал , может, чего случилось?

Пришлось извиняться за ту поездку в Мишкино. Вспомнив о Лидке, я вздохнула.

— Чего ты?

— Подружка сейчас в больнице. Разбилась сильно.

Игорь Федорович совершенно по-бабьи заохал.

— Врачи-то чего говорят? Жить будет?

— Будет. Но в гипсе долго пролежит, не один месяц...

— Жалко, — вздохнул Христенко. — Красивая девка!

Тут мы подъехали. Я расплатилась.

— Когда обратно?

— Не знаю. Наверное, поздно, — ответила я. Мне некуда было торопиться.

Охрана на входе заулыбалась. Поняв, что меня узнали, я тоже улыбнулась в ответ и направилась в раздевалку. Здесь было несколько сотрудниц. Поздоровавшись со всеми, я отперла свой шкафчик. Поглядывая на часы, переобулась, надела чистый накрахмаленный халат. Подошла к зеркалу, поправляя волосы, и вдруг ойкнула. Не поверила своим глазам и потянула лацкан, рассматривая бейдж. «Уровень доступа— второй» — значилось на нем.

На посту третьего этажа все так же восседала улыбающаяся толстушка Сонечка.

— С приездом, Любовь Петровна! — зазвенела она, радостно всплескивая пухлыми ручками. — Вот, возьмите, это для вас!

На обратной стороне чистой «формы» Сонечкиной рукой было выведено: «Платовой Л.П. 09:00. Кабинет № 319». Я мазнула взглядом по циферблату: 08:57: Затри минуты я смогу добраться до кабинета Исмаиляна, только если выпрыгну в окно.

— Доброе утро, Любовь Петровна!

Я повернулась. Передо мной стоял Тигрин. Как всегда, начальник охраны был элегантен, подтянут и вежлив. Завидев его, Соня зацвела алой розой, а сидящий рядом охранник незаметно подтянул живот.

— Здравствуйте, Максим Андреевич! — видимо, немного нервно отозвалась я.

— Что-то случилось, Любовь Петровна? — мгновенно насторожился он.

— Нет, — начала я, словно рак, пятясь к лифту, — просто опаздываю...

Бросив какое-то распоряжение охраннику, Тигрин двинулся следом, и в распахнувшиеся двери лифта мы вошли вместе.

— Кто боится опоздать, имея на ногах серебряные башмачки? — хмыкнул Тигрин и кивнул на мой новый пропуск.

— На посту записка в девять быть у Исмаиляна. Две минуты осталось, а до первого корпуса пока доберешься... — не поняла я смысла вопроса.

— Любочка, — перебил он, — так я и спрашиваю: «А это на что?»

Максим вытащил мой пропуск и провел по щели рядом с панелью.

— Смотри и учись... — он нажал несколько кнопок, двери лифта захлопнулись, и мы поехали вниз. — На курсах вам не давали систему кодов доступа? — Я затрясла головой, сгорая от любопытства. — Я так и думал. Ваш, карьерный рост, уважаемая Любовь Петровна, произошел столь стремительно, что вы одним махом перепрыгнули несколько ступеней. Признаюсь, на моей памяти это первый случай. Ладно, не беда! Я тебя сам научу, для такой умной девочки, как ты, это раз плюнуть!

Он не успел договорить, лифт остановился. Мы оказались в узком глухом коридоре с низким потолком и полнейшим отсутствием признаков жизни. Мне стало жутковато. Не теряя времени, Тигрин двинулся вправо, я засеменила следом. Метров через десять находился еще один лифт. Тигрин снова воспользовался моим пропуском как ключом, и вот мы уже поднимаемся вверх. От этих перемещений у меня дух захватило.

— Максим, что тут за казематы? Какой это был этаж?

Мои вопросы Тигрина веселили. С улыбкой до самых ушей он пояснил:

— Это, уважаемый доктор, так называемый вспомогательный уровень. Имея соответствующее разрешение, не обязательно переходить из корпуса в корпус по улице.

— Что это значит?

— Это значит, что мы уже на месте... — усмехнулся Максим, выходя из лифта.

Я выкатилась следом и огляделась. Судя по представшему за окном пейзажу, мы действительно были в первом корпусе.

— Госпожа Баггофф говорила что-то о кольцевом коридоре... — забормотала я, вертя головой. — А еще она говорила, что без пропуска попасть туда невозможно. А я однажды просто понажимала, кнопки и попала на уровень «Б».

— Люба! — Тигрин поднес часы к самому моему носу. — Девять ноль-ноль. Кабинет Исмаиляна за углом. И он правда не переносит, когда опаздывают!

Максим махнул рукой в нужном направлении и даже подтолкнул меня в спину. Тут я опомнилась и, торопливо буркнув: «Спасибо!», понеслась по ковровой дорожке.

Исмаилян встретил меня приветливо, я бы даже сказала — слишком. Маленький журнальный столик был сервирован фруктами. Акоп Ашотович жестом предложил мне сесть и сам устроился напротив.

— Угощайтесь, дорогая Любовь Петровна! — Я робко моргнула и отщипнула от грозди виноградину. — С возвращением!

Такое многообещающее начало настораживало. Радостно скалясь, Исмаилян принялся допытываться о моих впечатлениях от поездки в Германию, и я уверила его, что пребываю в полнейшем восторге. Слушая меня, он удовлетворенно кивал, потом сообщил, что фрау Баггофф весьма довольна моими успехами, и поблагодарил за помощь в доставке имплантата. Я не стала уверять, что мне самой это мероприятие доставило удовольствие, а только скромно улыбнулась. Но, как оказалось, болтанка между небом и землей с контейнером на вытянутых руках стоила и кое-чего более весомого. Покопавшись в кармане халата, замглав извлек почтовый конверт и протянул мне. Изнывая от любопытства, я его взяла. Исмаилян смотрел с восторгом и ожиданием. Поняв, что в конверте деньги, я смешалась. Замглав, не дождавшись бурной благодарности, немного погрустнел.