Лоуренс Блок - Вор в роли Богарта Страница 50

— Ты — красавица, — сказал я. — И я бы мог не на шутку в тебя влюбиться, получи я хоть капельку поощрения, но этого не случилось. С самого начало было ясно: у тебя кто-то есть… Ладно, ничего. Я и с этим готов был смириться. Мне было хорошо с тобой, да и тебе, думаю, неплохо, но истинная наша любовь и преданность сосредоточилась на экране.

В глазах ее теперь появилась благодарность и одновременно — облегчение. И что-то еще. Неужели нежность?

— Не знаю, следил ли за тобой Кэндлмас, когда ты появилась у меня в лавке, — продолжил я. — Скорее всего — нет. Но если следил, то рано или поздно непременно бы на меня наткнулся, поскольку семь вечеров в неделю мы проводили в кино. И он неизбежно захотел бы узнать, кто я такой, а выяснить это не составляет труда. Причем люди, которых он стал бы расспрашивать, принадлежат к вполне определенной категории, и им известно мое побочное занятие.

— Это торговля книгами твое побочное занятие, — буркнул Рэй.

Я проигнорировал его ремарку.

— Кэндлмасу нужен был вор, — продолжил я. — И, возможно, он действительно знал Абеля Кроува, который провел войну в концентрационном лагере, а прежде чем попасть сюда, несколько лет скитался по Европе. И вот Кэндлмас узнал, что я очень хороший вор…

— Лучший, — снова встрял Рэй.

— И использовал имя Абеля, чтобы добиться цели. Он осторожно прозондировал почву и, когда понял, что адрес квартиры мне ничего не говорит, сообразил, что Илона ни слова не сказала мне о человеке, который там живет.

— А кто это был? — поинтересовался Рэй.

— Главный мужчина в ее жизни, — ответил я. — Человек, за которым гонялся Кэндлмас. Он здесь, среди нас. Мистер Майкл Тодд.

— Продюсер «Вокруг света за восемьдесят дней» — заметил Маугли. — Классная киношка! Но разве он не разбился в авиакатастрофе?

— Майкл Тодд, — повторил я. — Вы говорите на хорошем английском, без всякого акцента, Майк, и вполне естественно, что и имя ваше звучит по-американски, верно? Но вы переделали его на английский лад давным-давно, я не ошибся? Почему бы не пояснить присутствующим, как вас звали прежде?

— Не сомневаюсь, что вы это сделаете лучше, — кивнул Тодд.

— Михаил Тодоров, — объявил я. — Единственный сын Тодора Владова, единственный внук Влада Первого. И если можно так выразиться, законный претендент и наследник престола Анатрурии.

Глава 22

По-моему, у всех у нас есть слабость к лицам королевской крови. Половина присутствующих подозревала, что Майкл оказался здесь неспроста, но после моих слов в лавке воцарилось торжественное молчание. Нарушила его Кэролайн.

— Король… — мечтательно протянула она. — Просто не верится! У меня в лавке!..

— У тебя в лавке?

— Ну, это уже почти что моя лавка, Берн. Кто проработал в ней все выходные? Что же касается моего собственного заведения, то, ваше величество, если вы когда-нибудь обзаведетесь собачкой, которую надо помыть и постричь, возможно, вы…

— Непременно, — кивнул он, а Кэролайн глядела на него увлажнившимися глазами и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не присесть в глубоком реверансе.

— Мистер Роденбарр, — обратился он ко мне, — до сих пор я молчал, но, видимо, настала пора и мне сказать свое слово. Вся эта история с анатрурийским троном ставит меня в несколько неловкое положение. Звездный час моего деда давно уже в прошлом. Небольшие приключения, случившиеся с отцом, имели место еще до моего рождения и едва не стоили ему жизни. И чисто абстрактное право на некий сомнительный престол — вещь, конечно, занятная, даже забавная, из тех, что может произвести впечатление на девушек или оживить вечеринку. У меня собственная жизнь, есть небольшой капитал, я занят в области международных финансов и экономического развития и предпочитаю не тратить время ни на ностальгию по королевскому прошлому, ни на мечты о троне.

— Но все же вы приехали в Нью-Йорк, — мягко заметил я.

— Просто чтоб отдохнуть от Европы и от этой бесконечной болтовни о тронах и коронах.

— И привезли с собой кожаный портфель с золотыми застежками…

Майкл Тодд тяжело вздохнул.

— Когда умирал отец, он позвал меня к себе и вручил портфель, о котором вы говорите. До той поры я не знал о его существовании.

— И?..

— Он почти не говорил со мной об Анатрурии. Его можно понять, ведь члены нашей семьи практически не жили там. Да, деда избрали королем Анатрурии, но сам он анатрурийцем не был. И вот отец, лежа на смертном одре, заговорил о своей огромной любви к этой маленькой стране и ее народу, о поддержке, которой пользовалась наша семья, и, как следствие всего этого, об ответственности за ее народ, которая легла на наши плечи. Мне даже показалось, что он бредит, может, под действием лекарств, которые давали ему врачи. Возможно, именно поэтому он…

— Твой отец был великим человеком, — перебила его Илона.

— Да, наверное. Но прежде всего он был моим отцом, уже немолодым, я, знаете ли, был поздним ребенком. Мы редко виделись, но, разумеется, в моих глазах он был великим человеком. И вот, умирая, он рассказал мне о моем долге перед Анатрурией и вручил королевский портфель.

— И что в нем оказалось?

— Бумаги, документы, памятные сувениры. Акции швейцарской корпорации…

— Акции на предъявителя, — подсказал я.

— Да, кажется, так.

— Это то же самое, что облигации на предъявителя, — пояснил Чарли Уикс. — Швейцарцы вообще большие мастера на такие выдумки. Можно передать капитал из рук в руки без лишних бумажек. Такие документы — все равно что наличные, у кого на руках, тот и пользуется.

— Значит, имея их на руках, — продолжил я его мысль, — вы стали законным владельцем всех активов данной корпорации?

Тодд? Майкл? Михаил? Король? — покачал головой:

— Нет.

— Нет?

— Нужны не только акции, но и номер счета, — объяснил он. — Поверьте, я специально ездил в Цюрих, консультировался там с банкирами и адвокатами. Конкретная корпорация эта устроена несколько необычным образом. Чтобы получить доступ к активам, требуется не только владеть акциями на предъявителя, но еще и знать номер счета. Отец передал мне акции, которые в свою очередь получил от своего отца, но о номере счета ни дед, ни отец ничего не знали.

— Ладно, к делу, — сказал Царнов. — Кто его знает?

— Возможно, вообще никто, — ответил Тодд.

— Ерунда!.. Кто-то наверняка должен знать.

— Наверняка кто-то когда-то и знал. Скорее всего, кто-нибудь из лидеров анатрурийского освободительного движения. Возможно, даже несколько человек знали. Тут уже сказали, отцу посчастливилось сбежать из Анатрурии. Другим повезло меньше. Их отрывали от семей, уводили неведомо куда, чтоб пустить пулю в затылок, а потом похоронить без долгих церемоний в безымянной могиле. Можно лишь догадываться, сколько тайн унесли с собой в могилу эти люди, и в числе этих тайн, возможно, номер счета в швейцарском банке. — Он снова тяжело вздохнул. — Помню, после очередной встречи с адвокатом и банкиром сидел я в кафе с бокалом вина и страшно жалел, что отец не унес с собой в могилу и этот портфель, как некий неизвестный нам анатруриец унес с собой тот загадочный номер. Нет, вместо этого он вручил портфель мне! В каком-то смысле он насильно надел мне на голову корону, а такое попробуй сними! Я уже говорил вам, что никогда прежде не думал об Анатрурии. Теперь же не могу думать практически ни о чем другом.

— А большое состояние-то? — не утерпел Расмолиан, возбужденно сверкая глазами. — Может, ни гроша. А может, многие-многие миллионы!..

— Деньги — лишь малая его часть, — заметил король. — Но что мне все-таки делать? Это единственный вопрос, который не перестает меня мучить.

Рэй заявил, что не понимает, о чем это он.

— На протяжении десятилетий, — объяснил Король, — даже горстка здравствующих и правящих монархов казалась чуть ли не анахронизмом, а уж некоронованные августейшие особы выглядели просто смешно. Но внезапно все переменилось. По всей Восточной Европе прокатилась мощная волна промонархических движений. И многие страны постепенно начали обретать реальный суверенитет. Если Словения и Словакия могли войти в состав ООН, почему этого нельзя независимой Анатрурии? Если Хуан Карлос вернулся на испанский трон, если некоторые всерьез требуют реставрации Романовых в России… Романовых! В России!..

— Почему бы и нет, — вставил Царнов.

— То кто сказал, что и Анатрурия не может иметь короля? И имею ли я право сказать «нет» людям, если они потребуют, чтоб этим королем стал я?.. — Тут он улыбнулся и фамильное сходство стало очевидным — фотография Влада в комнате у Илоны, снимок отца Майкла в военной форме. — И вот я переехал в Нью-Йорк, — продолжил он, — чтобы убраться подальше от Европы и решить, как действовать дальше.

— Очевидно, Хьюго Кэндлмас следовал за вами по пятам, — сказал я. — И нанял меня, чтобы украсть у вас портфель, хотя тогда я понятия не имел, что находится в этом портфеле и из чьей квартиры я его похищаю.